.. мисс Рутвин — моя гостья. Я... собственно, сегодня пригласил ее...
— Ясно. Но мне придется пренебречь законами южного гостеприимства.— Я схватил девушку за плечо, не очень нежно поднял ее со скамьи и толкнул в проход.— Поторопитесь, у нас нет времени...
Я отпустил ее плечо и шагнул в проход между креслами. Уже некоторое время я не спускал взгляда с того типа со сломанным носом, который сидел за девушкой. Я видел, как меняется выражение его лица, он хотел принять какое-то решение и наконец принял его.
Рукотка моего кольта ударила его в правый локоть, когда он уже почти встал, потянувшись рукой глубоко под плащ. Он завыл от боли и упал на скамью. Может быть, моя оценка была неверной и он полез просто за новой сигаретой, но впредь пусть не держит портсигар под мышкой.
Не ожидая, пока он перестанет выть, я заковылял между скамьями, вытащил девушку на крыльцо, захлопнул дверь и закрыл ее на ключ. У меня было десять, максимум пятнадцать секунд, и этого мне вполне хватило бы. Я схватил девушку за руку и побежал по дорожке на улицу.
У тротуара стояли два автомобиля. Один из них — открытый «шевроле-корвет» без официальных регистрационных знаков принадлежал полиции: на нем шериф, Донелли
и я приехали в суд. Второй — «студебеккер-хоук» с низкой подвеской, очевидно, принадлежал судье Моллисону. Он был быстроходнее, но у большинства американских машин автоматическая коробка передач, с которой я не умел обращаться: я не знал, как вести «студебеккер», а обучаться было некогда. Коробка передач «шевроле» была мне знакома. По дороге в суд я сидел рядом с шерифом на переднем сиденье и не пропустил ни одного его движения.
— Садись! — Я. кивнул в направлении полицейской машины.— Быстро! — Уголком глаза я видел, как она открывает дверцу, а я в это время несколько секунд посвятил «студебеккеру». У него были бескамерные покрышки и малокалиберная пуля просто просверлила бы дырочку, которую можно было быстро заделать. Мощный заряд кольта разрушил почти половину покрышки, и «студебеккер» осел с громким стоном.
Девушка уже сидела в «шевроле». Я быстро сел за руль, окинул взглядом приборный щиток и вырвал из рук девушки белую пластиковую сумку, лежавшую у нее на коленях. Я так спешил ее открыть, что сломал замок и разорвал подкладку, а потом все содержимое высыпал на сиденье. Ключи от машины оказались сверху, это значило, что она их спрятала на самое дно сумочки. Я готов был поспорить, что она порядком напугана, но одновременно был уверен, что легко панике не поддавалась.
— Тебе, наверное, кажется, что ты очень хитрая? — Я запустил мотор, включил передачу, отпустил ручной тормоз и с таким бешенством дал газ, что задние колеса забуксовали по гравию.— Попробуй еще разок и ты горько пожалеешь. Считай, что я тебе это обещаю.
Я довольно опытный водитель, но, если иметь в виду езду по шоссе, к американским машинам отношусь без энтузиазма. Если же говорить об ускорении с места, то европейские машины не могут сравниться с мощными американскими. «Шевроле» рванулся вперед, будто у него был стартовый ускоритель — я подозреваю, что поскольку это была полицейская машина, ее двигатель специально отрегулировали. Когда мы выехали на прямую и я в последний раз посмотрел в зеркало заднего вида, мы были от здания суда по крайней мере метрах в ста. Я успел заметить, как судья и шериф выбежали на шоссе и уставились на отъезжающий «шевроле». Впереди был крутой правый поворот; я резко вывернул руль вправо, выбрался из юза, а потом, непрерывно прибавляя газ, оставил позади границу города и мы помчались вперед по шоссе.
Глава 2
Мы мчались по автостраде на север, по белой, пыльной дороге. Слева, как изумруд на солнце, сверкал Мексиканский залив. Между шоссе и морем простирался монотонный плоский берег весь в мангровых зарослях, справа — болотистые леса, однако не пальм — как можно было ожидать — а сосен, к тому же сосен карликовых.
Меня не радовала эта езда. Я выжимал из «шевроле» максимальную скорость, но предчувствие близкой опасности не покидало меня.Темных очков у меня не было, и хотя солнце не светило прямо в лицо, резкие отблески от поверхности шоссе болезненно били по глазам. Машина была открытой, но благодаря большому лобовому стеклу, мы почти не чувствовали сильного ветра, который при скорости более 120 км в час шумел у нас в ушах. Там, в зале суда, температура в тени приближалась к 30 градусам; я даже не пытался предположить, сколько она составляет здесь под открытым небом. Было горячо, как в печке. Нет, езда явно не доставляла мне удовольствия.
Сидящей возле меня девушке, очевидно, тоже было невесело. Она даже не стала собирать содержимое своей сумочки и сидела, тесно сжав ладони. Иногда, когда мы резко поворачивали, она хваталась за верх дверки, но с тех пор, как мы выехали из Марбл-Спрингс, она не сделала ни одного движения, за исключением того, что перевязала волосы белой лентой. Она ни разу не взглянула на меня, и я даже не знал, какого цвета ее глаза. Более того, я не слышал еще ее голоса. Разок-другой я взглянул на нее, и каждый раз она смотрела прямо перед собой, стиснув губы; она была бледной и только на левой щеке было красное пятно. Она казалась испуганной, может быть, даже сильнее, чем раньше. Наверное, начала думать над тем, что ее ожидает? Я сам думал об этом.
Через восемь минут после выезда из Марбл-Спрингс, когда мы уже проехали километров пятнадцать, произошло то, чего можно было ожидать. Несомненно, нашелся человек, который думал и действовал быстрее меня.
Дорога впереди была перекрыта. Как раз в этом месте какая-то фирма засыпала правую обочину шоссе белым песком, заасфальтировала стоянку и построила заправочную станцию. Поперек шоссе стоял автомобиль, большой черный полицейский автомобиль — а если вам было мало двух прожекторов, вращающихся вокруг своей оси, и слова
«СТОП» с красной подсветкой, все сомнения должно было рассеять написанное большими белыми буквами слово «ПОЛИЦИЯ». Слева от переднего бампера полицейской машины сразу за обочиной начинался ров, постепенно переходящий в морской берег; туда пути не было. Справа, где шоссе расширялось, образуя подъезд к заправочной станции, ряд двухсотлитровых бочек с бензином совершенно блокировали свободное пространство между полицейским автомобилем и первой заправочной колонкой.
Все это я заметил в течение четырех или пяти секунд, необходимых, чтобы снизить скорость со ста двадцати до пятидесяти километров в час; я также заметил двух полицейских: один присел за капотом автомобиля, голова и плечи другого едва виднелись из-за багажника; оба держали в руках пистолеты. Третий полицейский стоял за ближайшей колонкой, я видел только его пистолет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61
— Ясно. Но мне придется пренебречь законами южного гостеприимства.— Я схватил девушку за плечо, не очень нежно поднял ее со скамьи и толкнул в проход.— Поторопитесь, у нас нет времени...
Я отпустил ее плечо и шагнул в проход между креслами. Уже некоторое время я не спускал взгляда с того типа со сломанным носом, который сидел за девушкой. Я видел, как меняется выражение его лица, он хотел принять какое-то решение и наконец принял его.
Рукотка моего кольта ударила его в правый локоть, когда он уже почти встал, потянувшись рукой глубоко под плащ. Он завыл от боли и упал на скамью. Может быть, моя оценка была неверной и он полез просто за новой сигаретой, но впредь пусть не держит портсигар под мышкой.
Не ожидая, пока он перестанет выть, я заковылял между скамьями, вытащил девушку на крыльцо, захлопнул дверь и закрыл ее на ключ. У меня было десять, максимум пятнадцать секунд, и этого мне вполне хватило бы. Я схватил девушку за руку и побежал по дорожке на улицу.
У тротуара стояли два автомобиля. Один из них — открытый «шевроле-корвет» без официальных регистрационных знаков принадлежал полиции: на нем шериф, Донелли
и я приехали в суд. Второй — «студебеккер-хоук» с низкой подвеской, очевидно, принадлежал судье Моллисону. Он был быстроходнее, но у большинства американских машин автоматическая коробка передач, с которой я не умел обращаться: я не знал, как вести «студебеккер», а обучаться было некогда. Коробка передач «шевроле» была мне знакома. По дороге в суд я сидел рядом с шерифом на переднем сиденье и не пропустил ни одного его движения.
— Садись! — Я. кивнул в направлении полицейской машины.— Быстро! — Уголком глаза я видел, как она открывает дверцу, а я в это время несколько секунд посвятил «студебеккеру». У него были бескамерные покрышки и малокалиберная пуля просто просверлила бы дырочку, которую можно было быстро заделать. Мощный заряд кольта разрушил почти половину покрышки, и «студебеккер» осел с громким стоном.
Девушка уже сидела в «шевроле». Я быстро сел за руль, окинул взглядом приборный щиток и вырвал из рук девушки белую пластиковую сумку, лежавшую у нее на коленях. Я так спешил ее открыть, что сломал замок и разорвал подкладку, а потом все содержимое высыпал на сиденье. Ключи от машины оказались сверху, это значило, что она их спрятала на самое дно сумочки. Я готов был поспорить, что она порядком напугана, но одновременно был уверен, что легко панике не поддавалась.
— Тебе, наверное, кажется, что ты очень хитрая? — Я запустил мотор, включил передачу, отпустил ручной тормоз и с таким бешенством дал газ, что задние колеса забуксовали по гравию.— Попробуй еще разок и ты горько пожалеешь. Считай, что я тебе это обещаю.
Я довольно опытный водитель, но, если иметь в виду езду по шоссе, к американским машинам отношусь без энтузиазма. Если же говорить об ускорении с места, то европейские машины не могут сравниться с мощными американскими. «Шевроле» рванулся вперед, будто у него был стартовый ускоритель — я подозреваю, что поскольку это была полицейская машина, ее двигатель специально отрегулировали. Когда мы выехали на прямую и я в последний раз посмотрел в зеркало заднего вида, мы были от здания суда по крайней мере метрах в ста. Я успел заметить, как судья и шериф выбежали на шоссе и уставились на отъезжающий «шевроле». Впереди был крутой правый поворот; я резко вывернул руль вправо, выбрался из юза, а потом, непрерывно прибавляя газ, оставил позади границу города и мы помчались вперед по шоссе.
Глава 2
Мы мчались по автостраде на север, по белой, пыльной дороге. Слева, как изумруд на солнце, сверкал Мексиканский залив. Между шоссе и морем простирался монотонный плоский берег весь в мангровых зарослях, справа — болотистые леса, однако не пальм — как можно было ожидать — а сосен, к тому же сосен карликовых.
Меня не радовала эта езда. Я выжимал из «шевроле» максимальную скорость, но предчувствие близкой опасности не покидало меня.Темных очков у меня не было, и хотя солнце не светило прямо в лицо, резкие отблески от поверхности шоссе болезненно били по глазам. Машина была открытой, но благодаря большому лобовому стеклу, мы почти не чувствовали сильного ветра, который при скорости более 120 км в час шумел у нас в ушах. Там, в зале суда, температура в тени приближалась к 30 градусам; я даже не пытался предположить, сколько она составляет здесь под открытым небом. Было горячо, как в печке. Нет, езда явно не доставляла мне удовольствия.
Сидящей возле меня девушке, очевидно, тоже было невесело. Она даже не стала собирать содержимое своей сумочки и сидела, тесно сжав ладони. Иногда, когда мы резко поворачивали, она хваталась за верх дверки, но с тех пор, как мы выехали из Марбл-Спрингс, она не сделала ни одного движения, за исключением того, что перевязала волосы белой лентой. Она ни разу не взглянула на меня, и я даже не знал, какого цвета ее глаза. Более того, я не слышал еще ее голоса. Разок-другой я взглянул на нее, и каждый раз она смотрела прямо перед собой, стиснув губы; она была бледной и только на левой щеке было красное пятно. Она казалась испуганной, может быть, даже сильнее, чем раньше. Наверное, начала думать над тем, что ее ожидает? Я сам думал об этом.
Через восемь минут после выезда из Марбл-Спрингс, когда мы уже проехали километров пятнадцать, произошло то, чего можно было ожидать. Несомненно, нашелся человек, который думал и действовал быстрее меня.
Дорога впереди была перекрыта. Как раз в этом месте какая-то фирма засыпала правую обочину шоссе белым песком, заасфальтировала стоянку и построила заправочную станцию. Поперек шоссе стоял автомобиль, большой черный полицейский автомобиль — а если вам было мало двух прожекторов, вращающихся вокруг своей оси, и слова
«СТОП» с красной подсветкой, все сомнения должно было рассеять написанное большими белыми буквами слово «ПОЛИЦИЯ». Слева от переднего бампера полицейской машины сразу за обочиной начинался ров, постепенно переходящий в морской берег; туда пути не было. Справа, где шоссе расширялось, образуя подъезд к заправочной станции, ряд двухсотлитровых бочек с бензином совершенно блокировали свободное пространство между полицейским автомобилем и первой заправочной колонкой.
Все это я заметил в течение четырех или пяти секунд, необходимых, чтобы снизить скорость со ста двадцати до пятидесяти километров в час; я также заметил двух полицейских: один присел за капотом автомобиля, голова и плечи другого едва виднелись из-за багажника; оба держали в руках пистолеты. Третий полицейский стоял за ближайшей колонкой, я видел только его пистолет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61