Удар был настолько силен, что я не удержался на ногах и тоже упал. Через секунду мы уже катались по полу, пиная друг друга, стараясь побольней стукнуть и выцарапать глаза. Маркиз Куинсберри, автор боксерских правил, вряд ли остался бы нами доволен.
У него было преимущество предо мной. Во-первых, штормовка ограничивала свободу движений а, хотя несколько смягчала силу его ударов, в то же время не давала мне ударить в полную силу.- Во-вторых, он, очевидно, не имел ничего против того, чтобы превратить кабину в свал-ку сломанной радиоаппаратуры и мебели; я же старался этого избежать, всё зависело от того, уцелеет ли рация. Мы докатились до стола с аппаратурой, его ножка не выдержала нашего напора и сломалась, В этот момент я почувствовал себя не лучшим образом. Хотя оказалось, что у этого парня обычные руки, а не паровые молоты, как мне вначале померещилось, вид падающего стола привел меня в отчаяние. Я пропустил мощный удар по ребрам и от боли чуть не потерял сознание. Он тотчас прижал меня к полу,
но я ребром ладони рубанул его по открытой шее с такой силой, которую допускала штормовка. По всем правилам он должен был сразу потерять сознание, но, очевидно, никаких правил он не знал. Несколько мгновений он не мог прийти в себя, я успел выкарабкаться из-под него и пополз к открытой двери. Я не хотел продолжать схватку там, где мы лежали, так, как переломанная ножка стола держалась буквально на честном слове и рация просто чудом не упала на металлический пол. Если бы это произошло, она бы наверняка разбилась вдребезги.
Парень был крепким орешком. Мы оба поднялись на ноги,, хотя он с большим трудом. Я уж было подумал, что у него прошла охота, но тут он поднял кресло и бросил в меня. Я пригнулся и услышал, как кресло разбивается о дверной косяк. Оказалось, это только артподготовка, вслед за которой пошли в атаку главные штурмовые силы. Он бросился на меня, как разъяренный бык на арене, я уклонился от встречи не хуже тореадора и развернулся в ожидании новой атаки. Её не последовало. Он пригнулся, упершись руками в стену, чтобы посильнее оттолкнуться и прыгнуть на меня, как вдруг высоко в двери за ним появилась узкая рука в белой перчатке, сжимающая ножку кресла.
Мэри ударила его, но это был неуверенный удар, который даже карлику не причинил бы неприятностей. Тем не менее, ее затрясло, как от удара электрическим током. Мой противник повернулся в поисках новой угрозы, в этот момент я прыгнул и изо всех сил, какие у меня оставались, ударил его правым боковым. В боксе это один из самых коварных ударов, он может легко вывихнуть челюсть или свернуть шею. С любым нормальным человеком так бы и произошло, но этот был просто феноменально вынослив. Он начал съезжать на пол, закатив глаза, но даже в таком состоянии, попытался дотянуться до меня и схватить за ноги. На этот раз координация движений его подвела. Я отступил назад, когда его лицо оказалось у моей правой ступни, У меня не было причин не допустить столкновения двух этих объектов, и я не стал этому препятствовать.
Он тихо лежал ничком, раскинув руки и ноги. Меня в этот момент нельзя было назвать тихим, я с трудом дышал, глубоко втягивая воздух, как будто только что пробежал милю, хотя уже много лет не бегал даже стометровки, весь мокрый от пота, вынул платок и вытер лицо. Следов крови на нем не оказалось. Если бы мне пришлось объяснять Ви~ ланду, почему у меня на лице синяк или разбит нос, едва ли
удалось легко отвертеться. Я спрятал платок и посмотрел на стоящую в дверях девушку. Рука, в которой она все еще держала ножку кресла, слегка дрожала, глаза ее широко раскрылись, губы побледнели, вряд ли ее вид выражал восторг и одобрение.
— Неужели надо было обязательно... ногой? — дрожащим голосом спросила она.
— А чем же еще? — разозлился я.— Вы же взрослая. Этот тип никогда в жизни не слыхал о маленьком лорде Фаунтлерое. Он был разорвал меня на мелкие кусочки и скормил акулам, будь у него такая возможность. Так вот,
стойте возле него с этой палкой в руке и, как только он пошевелится, бейте, но на этот раз крепче. Я и так уже,— быстро добавил я, чтобы она не заподозрила меня в неблагодарности,— вам очень обязан за то, что вы для меня сделали.
Я повернулся к столу. С этого момента, как я вошел в кабину, уже и так прошла одна драгоценная минута. Я сразу нашел то, что нужно. На нескольких гвоздиках в стене висели мотки проводов. Я выбрал один из них и надежно связав радиста, набросил ему на шею петлю, а конец провода привязал к ручке шкафчика. Если ему придет в голову попытаться нажать на какие-нибудь скрытые кнопки, он быстро поймет, что при этом сможет только задохнуться. Я подумал, не заткнуть ли ему кляпом рот. Не стоит, при таком урагане кричать бесполезно.
Я придвинул единственное уцелевшее в кабине кресло и уселся за стол. Рация была обычная, которая применяется в авиации. Я хороню ее знал. Включил, настроил на волну полиции и надел наушники. Я был уверен, что долго ждать мне не придется. Полиция прослушивает свои волны двадцать четыре часа в сутки. Через три секунды после моего сигнала в наушниках раздался треск.
— Управление полиции. У аппарата шериф Прендергаст. Говорите.
Я перебросил переключатель на микрофон.
— Докладывает патрульный автомобиль номер девятнадцать.— Меня бы узнали и без этого шифра, тем более что все патрульные автомобили в округе предупреждены, чтобы они не выходили в эфир. Но в наше время полно любителей-коротковолновиков, прослушивающих эфир. Я бы не удивился, если бы преступная организация Виланда тоже подслушивала полицейские волны. Я продолжил.— Подозрительный, соответствующий описанию, задержан вблизи поворота на Вентуру. Доставить его?
— Нет,— затрещало в наушниках. Пауза.— Разыскиваемый найден. Подозреваемого можете освободить.
Я чувствовал себя так, будто мне подарили миллион долларов. Тяжело откинулся в кресле, не ощущая огромной усталости, накопившейся за последние сорок восемь часов. Моральное удовлетворение перевешивало все пережитое мной за это время.
— Патрульный автомобиль номер девятнадцать,— повторил я.— Мне казалось, я плохо владею собственным голосом.— Прошу повторить.
— Освободите подозреваемого.— Прендергаст говорил медленно и четко.— Мы взяли нашего человека. Повторяю, мы взяли...
Радиопередатчик отбросило в сторону, и в самом центре шкалы настройки появилась дыра, а кабина взорвалась с оглушительным грохотом. Такой эффект произвел выстрел в тесном помещении.
Меня подбросило в кресле, но я овладел собой и поднялся медленно, осторожно. Мне не хотелось нервировать того, кто выкинул такой глупый номер. Человек, который прострелил рацию и тем самым невольно предупредил полицию, действительно, должен был сильно разнервничаться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61
У него было преимущество предо мной. Во-первых, штормовка ограничивала свободу движений а, хотя несколько смягчала силу его ударов, в то же время не давала мне ударить в полную силу.- Во-вторых, он, очевидно, не имел ничего против того, чтобы превратить кабину в свал-ку сломанной радиоаппаратуры и мебели; я же старался этого избежать, всё зависело от того, уцелеет ли рация. Мы докатились до стола с аппаратурой, его ножка не выдержала нашего напора и сломалась, В этот момент я почувствовал себя не лучшим образом. Хотя оказалось, что у этого парня обычные руки, а не паровые молоты, как мне вначале померещилось, вид падающего стола привел меня в отчаяние. Я пропустил мощный удар по ребрам и от боли чуть не потерял сознание. Он тотчас прижал меня к полу,
но я ребром ладони рубанул его по открытой шее с такой силой, которую допускала штормовка. По всем правилам он должен был сразу потерять сознание, но, очевидно, никаких правил он не знал. Несколько мгновений он не мог прийти в себя, я успел выкарабкаться из-под него и пополз к открытой двери. Я не хотел продолжать схватку там, где мы лежали, так, как переломанная ножка стола держалась буквально на честном слове и рация просто чудом не упала на металлический пол. Если бы это произошло, она бы наверняка разбилась вдребезги.
Парень был крепким орешком. Мы оба поднялись на ноги,, хотя он с большим трудом. Я уж было подумал, что у него прошла охота, но тут он поднял кресло и бросил в меня. Я пригнулся и услышал, как кресло разбивается о дверной косяк. Оказалось, это только артподготовка, вслед за которой пошли в атаку главные штурмовые силы. Он бросился на меня, как разъяренный бык на арене, я уклонился от встречи не хуже тореадора и развернулся в ожидании новой атаки. Её не последовало. Он пригнулся, упершись руками в стену, чтобы посильнее оттолкнуться и прыгнуть на меня, как вдруг высоко в двери за ним появилась узкая рука в белой перчатке, сжимающая ножку кресла.
Мэри ударила его, но это был неуверенный удар, который даже карлику не причинил бы неприятностей. Тем не менее, ее затрясло, как от удара электрическим током. Мой противник повернулся в поисках новой угрозы, в этот момент я прыгнул и изо всех сил, какие у меня оставались, ударил его правым боковым. В боксе это один из самых коварных ударов, он может легко вывихнуть челюсть или свернуть шею. С любым нормальным человеком так бы и произошло, но этот был просто феноменально вынослив. Он начал съезжать на пол, закатив глаза, но даже в таком состоянии, попытался дотянуться до меня и схватить за ноги. На этот раз координация движений его подвела. Я отступил назад, когда его лицо оказалось у моей правой ступни, У меня не было причин не допустить столкновения двух этих объектов, и я не стал этому препятствовать.
Он тихо лежал ничком, раскинув руки и ноги. Меня в этот момент нельзя было назвать тихим, я с трудом дышал, глубоко втягивая воздух, как будто только что пробежал милю, хотя уже много лет не бегал даже стометровки, весь мокрый от пота, вынул платок и вытер лицо. Следов крови на нем не оказалось. Если бы мне пришлось объяснять Ви~ ланду, почему у меня на лице синяк или разбит нос, едва ли
удалось легко отвертеться. Я спрятал платок и посмотрел на стоящую в дверях девушку. Рука, в которой она все еще держала ножку кресла, слегка дрожала, глаза ее широко раскрылись, губы побледнели, вряд ли ее вид выражал восторг и одобрение.
— Неужели надо было обязательно... ногой? — дрожащим голосом спросила она.
— А чем же еще? — разозлился я.— Вы же взрослая. Этот тип никогда в жизни не слыхал о маленьком лорде Фаунтлерое. Он был разорвал меня на мелкие кусочки и скормил акулам, будь у него такая возможность. Так вот,
стойте возле него с этой палкой в руке и, как только он пошевелится, бейте, но на этот раз крепче. Я и так уже,— быстро добавил я, чтобы она не заподозрила меня в неблагодарности,— вам очень обязан за то, что вы для меня сделали.
Я повернулся к столу. С этого момента, как я вошел в кабину, уже и так прошла одна драгоценная минута. Я сразу нашел то, что нужно. На нескольких гвоздиках в стене висели мотки проводов. Я выбрал один из них и надежно связав радиста, набросил ему на шею петлю, а конец провода привязал к ручке шкафчика. Если ему придет в голову попытаться нажать на какие-нибудь скрытые кнопки, он быстро поймет, что при этом сможет только задохнуться. Я подумал, не заткнуть ли ему кляпом рот. Не стоит, при таком урагане кричать бесполезно.
Я придвинул единственное уцелевшее в кабине кресло и уселся за стол. Рация была обычная, которая применяется в авиации. Я хороню ее знал. Включил, настроил на волну полиции и надел наушники. Я был уверен, что долго ждать мне не придется. Полиция прослушивает свои волны двадцать четыре часа в сутки. Через три секунды после моего сигнала в наушниках раздался треск.
— Управление полиции. У аппарата шериф Прендергаст. Говорите.
Я перебросил переключатель на микрофон.
— Докладывает патрульный автомобиль номер девятнадцать.— Меня бы узнали и без этого шифра, тем более что все патрульные автомобили в округе предупреждены, чтобы они не выходили в эфир. Но в наше время полно любителей-коротковолновиков, прослушивающих эфир. Я бы не удивился, если бы преступная организация Виланда тоже подслушивала полицейские волны. Я продолжил.— Подозрительный, соответствующий описанию, задержан вблизи поворота на Вентуру. Доставить его?
— Нет,— затрещало в наушниках. Пауза.— Разыскиваемый найден. Подозреваемого можете освободить.
Я чувствовал себя так, будто мне подарили миллион долларов. Тяжело откинулся в кресле, не ощущая огромной усталости, накопившейся за последние сорок восемь часов. Моральное удовлетворение перевешивало все пережитое мной за это время.
— Патрульный автомобиль номер девятнадцать,— повторил я.— Мне казалось, я плохо владею собственным голосом.— Прошу повторить.
— Освободите подозреваемого.— Прендергаст говорил медленно и четко.— Мы взяли нашего человека. Повторяю, мы взяли...
Радиопередатчик отбросило в сторону, и в самом центре шкалы настройки появилась дыра, а кабина взорвалась с оглушительным грохотом. Такой эффект произвел выстрел в тесном помещении.
Меня подбросило в кресле, но я овладел собой и поднялся медленно, осторожно. Мне не хотелось нервировать того, кто выкинул такой глупый номер. Человек, который прострелил рацию и тем самым невольно предупредил полицию, действительно, должен был сильно разнервничаться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61