— Сотни миллионов других тоже об этом читали. Генерал постарался, чтобы эта история приобрела огласку. Они обе наши заложницы, Талбот. Мы прячем их в безопасном месте, и они останутся там до тех пор, пока мы закончим здесь. В противном случае...
— Вы их... похитили?
— Наконец дошло! — съязвил Виланд.— Конечно, похитили.
— Ты и Ройал?
— Я и Ройал.
— И ты признаешься? Похищение... но законам штата за это грозит смертная казнь. Ты признался добровольно, без принуждения. Так?
— Так. Почему бы и не признаться? — храбрился Ви-ланд, но чувствовал себя не в своей тарелке.— Будет лучше, если ты забудешь о полиции и о своем желании выдать нас. А может, ты вообразил, что поднимешь нас отсюда и вывезешь на берег раньше, чем тебя разрежут на мелкие кусочки? Боюсь, ты рехнулся, Талбот.
— Жена и дочь генерала,— размышлял я вслух, как бы не слыша его слов.— Неплохо придумано. В конце концов ты отпустил бы их, ничего другого тебе не оставалось. Если бы ты попытался что-то с ними сделать, возник бы скандал, почище дела Линдберга. С другой стороны, ты знал, что генерал впоследствии ничего предпринимать не будет, не имея против тебя никаких доказательств. К тому же в рукаве у тебя козырный туз — Ройал. Пока Ройал гуляет на свободе, генерал не отважится даже пикнуть. Вся операция обошлась бы ему, наверное, в миллион, но для него это мелочь, по сравнению с жизнью жены и дочери. Идеальная выдумка.
— Конечно. Все козыри у меня в руках.
— Да,— рассеянно ответил я.— И каждый день, ровно в полдень ты посылаешь зашифрованную телеграмму, используя генеральский личный код, своим цепным псам, стерегущим миссис Рутвин и Джейн. Видишь, Виланд, я даже знаю имя дочери. Если в течение двадцати четырех часов телеграмма не придет, твои люди должны перевести заложниц в другое место, более безопасное. Боюсь, Атланта оказалась не очень безопасной.
Лицо Виланда стало серым, руки снова начали трястись. Я услышал его сдавленный шепот:
— Что ты сказал?
— Я догадался об этом двадцать четыре часа назад,— объяснил я.— Вначале мы были слепы. Несколько недель контролировали все международные телеграммы, отправляемые из Марбл-Спрингс, забыв о внутренних. Я передал записку судье Моллисону при посредничестве Кеннеди; помнишь нашу драку, именно тогда. Эта записка, наверное, уже привела в действие ФБР, которое ни перед чем не остановится, особенно после смерти Яблонского. Думаю, все уже кончено. Миссис Рутвин и Джейн целы и невредимы, а твои дружки, Виланд, валят все друг на друга, чтобы только спасти свои жизни! — О последнем я мог только догадываться, но не думаю, что сильно ошибался.
— Ты все придумал,— сказал Виланд. На его лице снова появился страх, он готов был ухватиться за любую соломинку.— Ты целый день был под охраной, откуда же...
— Если бы ты потрудился подняться в кабину радиста и увидел, в каком состоянии находится твой молодчик, пытавшийся помешать мне связаться по радио с шерифом, то не говорил бы таких глупостей. Благодаря Кеннеди, у Ройала так болит голова. Кеннеди втащил его в комнату и присматривал за ним, исписав при этом листы бумаги на моем столе ничего не значащими цифрами и буквами, пока я занимался другими делами. Надеюсь, ты понимаешь, я бы не решился сделать ни шагу, не убедившись, что они в безопасности. Теперь они в безопасности.
Я посмотрел на его серое, нездоровое лицо загнанного в угол человека и отвернулся. Пора было возвращаться, я все узнал, собрал все доказательства, которые могли бы понадобиться. Я открыл распределительную коробку, перебросил четыре провода и включил первое из четырех электро-магнитых устройств, сбрасывающих балласт из свинцовой дроби. Аппаратура работала. В иллюминаторе были видны два облака серой дроби, как град, посыпавшейся на дно и исчезнувшей в черном иле. Аппаратура работала, но уменьшение веса ничего не дало. Батискаф не пошевелился.
Я включил второй затвор и опорожнил еще одну емкость. Мы по-прежнему не двигались с места. Мы глубоко завязли в иле, я даже не знал как глубоко, но во время испытаний ничего подобного не происходило. Я уселся и попытался сообразить, не забыл ли о чем-нибудь. Теперь, когда обстановка несколько разрядилась, снова напомнила о себе боль в руке и во рту, так что думать было нелегко. Я вынул пуговицу, которую держал во рту, и рассеянно спрятал ее в карман.
— Это... это цианистый калий? — Лицо Виланда по-прежнему было серым.
— Не болтай ерунды. Самая обыкновенная пластмасса.— Я встал и одновременно опорожнил две оставшихся балластных цистерны с дробью. Безрезультатно. Я взглянул на Виланда и Ройала и на их лицах заметил страх, который начал уже передаваться и мне. Господи, подумал я, какая ирония судьбы, если после всего, что я сделал и сказал, нам действительно придется умирать здесь, на дне. Я взял себя в руки и запустил два двигателя, повернул рули на максимальный угол подъема, включил двигатель буксирного троса и одновременно рванул рычаг, сбрасывающий в море два больших электроаккумулятора, смонтированные
на наружной стенке батискафа. Они упали, громыхнув по батискафу, и подняли тучу черного, липкого ила. Мгновение, которое длилось целую вечность, мне казалось, что я лишился последнего шанса, все замерло, и вдруг батискаф вздрогнул и начал подниматься. Я слышал, как Виланд рыдает от облегчения и испуга.
Я выключил двигатель. Мы всплывали медленно, время от времени я подтягивал буксирный трос. Мы поднялись метров на тридцать, когда Ройал подал голос:
— Так значит, ты притворялся, Талбот. Ты не собирался оставлять нас на дне.— Он говорил зловещим шепотом, здоровая часть его лица была, как всегда, лишена всякого выражения.
— Верно,— подтвердил я.
— Зачем же?
— Чтобы точно узнать, где находится клад. Хотя, это было делом второстепенным, я знал, что он где-то здесь, недалеко, а гидрографическое судно обнаружило бы его за один день.
— Зачем же, Талбот? — повторил он тем же бесцветным голосом.
— Мне нужны були доказательства. Доказательства, чтобы отправить вас на электрический стул. До сих пор никаких доказательств не было, ваш путь напоминал ряд водонепроницаемых помещений с закрытыми дверями. Ройал закрывал все эти двери по очереди, убивая каждого, кто мог вас выдать. Просто не верится, но не было ни одного обвинения против вас, не было ни одного человека, который мог бы дать показания, по той простой причине, что никого не оставалось в живых. Закрытые двери! Сегодня вы сами их открыли. Страх оказался ключом ко всем дверям.
— У тебя по-прежнему нет доказательств; Талбот,— сказал Ройал.— У тебя есть только слова против наших слов. К тому же ты не доживешь до того момента, когда сможешь их сказать кому-нибудь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61
— Вы их... похитили?
— Наконец дошло! — съязвил Виланд.— Конечно, похитили.
— Ты и Ройал?
— Я и Ройал.
— И ты признаешься? Похищение... но законам штата за это грозит смертная казнь. Ты признался добровольно, без принуждения. Так?
— Так. Почему бы и не признаться? — храбрился Ви-ланд, но чувствовал себя не в своей тарелке.— Будет лучше, если ты забудешь о полиции и о своем желании выдать нас. А может, ты вообразил, что поднимешь нас отсюда и вывезешь на берег раньше, чем тебя разрежут на мелкие кусочки? Боюсь, ты рехнулся, Талбот.
— Жена и дочь генерала,— размышлял я вслух, как бы не слыша его слов.— Неплохо придумано. В конце концов ты отпустил бы их, ничего другого тебе не оставалось. Если бы ты попытался что-то с ними сделать, возник бы скандал, почище дела Линдберга. С другой стороны, ты знал, что генерал впоследствии ничего предпринимать не будет, не имея против тебя никаких доказательств. К тому же в рукаве у тебя козырный туз — Ройал. Пока Ройал гуляет на свободе, генерал не отважится даже пикнуть. Вся операция обошлась бы ему, наверное, в миллион, но для него это мелочь, по сравнению с жизнью жены и дочери. Идеальная выдумка.
— Конечно. Все козыри у меня в руках.
— Да,— рассеянно ответил я.— И каждый день, ровно в полдень ты посылаешь зашифрованную телеграмму, используя генеральский личный код, своим цепным псам, стерегущим миссис Рутвин и Джейн. Видишь, Виланд, я даже знаю имя дочери. Если в течение двадцати четырех часов телеграмма не придет, твои люди должны перевести заложниц в другое место, более безопасное. Боюсь, Атланта оказалась не очень безопасной.
Лицо Виланда стало серым, руки снова начали трястись. Я услышал его сдавленный шепот:
— Что ты сказал?
— Я догадался об этом двадцать четыре часа назад,— объяснил я.— Вначале мы были слепы. Несколько недель контролировали все международные телеграммы, отправляемые из Марбл-Спрингс, забыв о внутренних. Я передал записку судье Моллисону при посредничестве Кеннеди; помнишь нашу драку, именно тогда. Эта записка, наверное, уже привела в действие ФБР, которое ни перед чем не остановится, особенно после смерти Яблонского. Думаю, все уже кончено. Миссис Рутвин и Джейн целы и невредимы, а твои дружки, Виланд, валят все друг на друга, чтобы только спасти свои жизни! — О последнем я мог только догадываться, но не думаю, что сильно ошибался.
— Ты все придумал,— сказал Виланд. На его лице снова появился страх, он готов был ухватиться за любую соломинку.— Ты целый день был под охраной, откуда же...
— Если бы ты потрудился подняться в кабину радиста и увидел, в каком состоянии находится твой молодчик, пытавшийся помешать мне связаться по радио с шерифом, то не говорил бы таких глупостей. Благодаря Кеннеди, у Ройала так болит голова. Кеннеди втащил его в комнату и присматривал за ним, исписав при этом листы бумаги на моем столе ничего не значащими цифрами и буквами, пока я занимался другими делами. Надеюсь, ты понимаешь, я бы не решился сделать ни шагу, не убедившись, что они в безопасности. Теперь они в безопасности.
Я посмотрел на его серое, нездоровое лицо загнанного в угол человека и отвернулся. Пора было возвращаться, я все узнал, собрал все доказательства, которые могли бы понадобиться. Я открыл распределительную коробку, перебросил четыре провода и включил первое из четырех электро-магнитых устройств, сбрасывающих балласт из свинцовой дроби. Аппаратура работала. В иллюминаторе были видны два облака серой дроби, как град, посыпавшейся на дно и исчезнувшей в черном иле. Аппаратура работала, но уменьшение веса ничего не дало. Батискаф не пошевелился.
Я включил второй затвор и опорожнил еще одну емкость. Мы по-прежнему не двигались с места. Мы глубоко завязли в иле, я даже не знал как глубоко, но во время испытаний ничего подобного не происходило. Я уселся и попытался сообразить, не забыл ли о чем-нибудь. Теперь, когда обстановка несколько разрядилась, снова напомнила о себе боль в руке и во рту, так что думать было нелегко. Я вынул пуговицу, которую держал во рту, и рассеянно спрятал ее в карман.
— Это... это цианистый калий? — Лицо Виланда по-прежнему было серым.
— Не болтай ерунды. Самая обыкновенная пластмасса.— Я встал и одновременно опорожнил две оставшихся балластных цистерны с дробью. Безрезультатно. Я взглянул на Виланда и Ройала и на их лицах заметил страх, который начал уже передаваться и мне. Господи, подумал я, какая ирония судьбы, если после всего, что я сделал и сказал, нам действительно придется умирать здесь, на дне. Я взял себя в руки и запустил два двигателя, повернул рули на максимальный угол подъема, включил двигатель буксирного троса и одновременно рванул рычаг, сбрасывающий в море два больших электроаккумулятора, смонтированные
на наружной стенке батискафа. Они упали, громыхнув по батискафу, и подняли тучу черного, липкого ила. Мгновение, которое длилось целую вечность, мне казалось, что я лишился последнего шанса, все замерло, и вдруг батискаф вздрогнул и начал подниматься. Я слышал, как Виланд рыдает от облегчения и испуга.
Я выключил двигатель. Мы всплывали медленно, время от времени я подтягивал буксирный трос. Мы поднялись метров на тридцать, когда Ройал подал голос:
— Так значит, ты притворялся, Талбот. Ты не собирался оставлять нас на дне.— Он говорил зловещим шепотом, здоровая часть его лица была, как всегда, лишена всякого выражения.
— Верно,— подтвердил я.
— Зачем же?
— Чтобы точно узнать, где находится клад. Хотя, это было делом второстепенным, я знал, что он где-то здесь, недалеко, а гидрографическое судно обнаружило бы его за один день.
— Зачем же, Талбот? — повторил он тем же бесцветным голосом.
— Мне нужны були доказательства. Доказательства, чтобы отправить вас на электрический стул. До сих пор никаких доказательств не было, ваш путь напоминал ряд водонепроницаемых помещений с закрытыми дверями. Ройал закрывал все эти двери по очереди, убивая каждого, кто мог вас выдать. Просто не верится, но не было ни одного обвинения против вас, не было ни одного человека, который мог бы дать показания, по той простой причине, что никого не оставалось в живых. Закрытые двери! Сегодня вы сами их открыли. Страх оказался ключом ко всем дверям.
— У тебя по-прежнему нет доказательств; Талбот,— сказал Ройал.— У тебя есть только слова против наших слов. К тому же ты не доживешь до того момента, когда сможешь их сказать кому-нибудь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61