Обыскивать им меня было ни к чему, и все-таки я молился, чтобы они этого не делали. Когда Мэри вышла, заплаканная, растерянная, дав клятву, что не скажет ни слова даже отцу, я уселся и начал размышлять. До сих пор все мои мысли попадали как бы в замкнутый круг, я не видел впереди даже слабого просвета. И в тот момент, когда мне казалось, что я погрузился в полный мрак, меня осенило. Впервые с той минуты, как я перешагнул порог этого дома. Я думал еще с полчаса, потом взял листок тонкой бумаги и на одной его стороне написал длинное письмо, сложил его так, чтобы он был в ширину не больше пяти сантиметров, и написал домашний адрес судьи Молли-сона. Я сложил листок еще раз, засунул его под галстук
сзади на шее и опустил воротник. Когда за мной пришли, я уже полчаса лежал в кровати, но так и не уснул.
Я притворялся, что крепко сплю. Кто-то грубо потряс меня за плечо. Я не обратил на это внимания. Меня еще раз тряхнули. Я пошевелился. Меня перестали трясти, решив, что этот метод неэффективен, и я получил пощечину. Я застонал, с трудом открыл глаза и приподнялся на кровати, свободной рукой вытирая лоб.
— Поднимайся, Талбот! — Если не считать левой части лица, напоминающей в миниатюре заход солнца сквозь синюю мглу, Ройал выглядел спокойным и уравновешенным, как всегда, и к тому же прекрасно отдохнувшим. Еще один труп на совести не мешал ему спокойно спать. Я с удовольствием отметил, что Валентино носит руку на перевязи. Это облегчит превращение его в охранника на отдыхе.
— Поднимайся,— повторил Ройал.— Почему на тебе только одни наручники?
— Что? — Я азартно потряс головой, играя роль наполовину отравленного и оглушенного.— Черт возьми, что я ел на ужин?
— На ужин? — Ройал продемонстрировал свою бледную и спокойную улыбку.— Ты со своим компаньоном осушил полную бутылку. Вот и весь твой ужин.
Я кивнул. Он пока ничем не рисковал, под действием снотворного у меня могли сохраниться только самые смутные воспоминания о том, что происходило незадолго до того, как я потерял сознание. Я скорчил гримасу и кивнул в сторону наручников:
— Может, откроешь это свинство?
— Почему только одни наручники? — ласково спросил Ройал еще раз.
— Какая разница, одна цепь или двадцать? — ответил я с раздражением.— Не помню. Кажется, Яблонский сильно спешил и нашел только одну пару. Может быть, он тоже себя нехорошо чувствовал.
Я закрыл лицо ладонями и наклонил голову вниз, как бы пытаясь привести себя в порядок. Сквозь щели между пальцами я заметил, что Ройал медленно кивнул в знак согласия, и понял, что убедил его: Яблонский именно так и поступил бы. Он почувствовал, что с ним происходит что-то нехорошее, и поторопился приковать меня, прежде чем потерял сознание.
С меня сняли наручники. Когда мы проходили через комнату Яблонского, я украдкой взглянул на стол. Бутылка там стояла. Пустая. Ройал или Валентино ничего не упустили.
Мы вышли в коридор, Ройал впереди, Валентино замыкал шествие. Неожиданно я замедлил шаг и Валентино воткнул мне пистолет в самый копчик. Для Валентино это было сделано даже чересчур нежно, но я издал такой крик, будто он ударил меня в десять раз сильнее. Я остановился как вкопанный. Валентино налетел на меня, а Ройал обернулся. Он снова исполнил свой трюк, и в его руке оказался маленький пистолетик-игрушка.
— Что происходит? — спросил он сухо. Никакого повышенного тона. Я надеялся дожить до того дня, когда Ройал занервничает.
— То и происходит,— ответил я резко.— Держи эту дрессированную гориллу подальше от меня, Ройал, а не то я разорву его на куски. Несмотря на ваши пистолеты.
— Отвяжись от него, Грантер,— спокойно сказал Ройал.
— Шеф, да я его едва коснулся! — С учетом обезьяньего лба, сломанного носа и шрамов, на лице Валентино оставалось не слишком много места для гримас, но даже эта скромная поверхность выражала изумление и чувство попранной справедливости.— Я только слегка..;
— Знаю.— Ройал уже отвернулся и пошел дальше.— Я сказал, отвяжись.
Ройал первым подошел к лестнице; когда там оказался я, он уже успел спуститься на несколько ступенек. Я снова резко затормозил и снова Валентино столкнулся со мной. Я обернулся, ударил его ребром ладони по запястью и выбил пистолет. Валентино бросился, чтобы поднять его левой рукой, и тут же взвыл от боли, потому что я всей своей массой наступил на нее и размозжил его пальцы о металл. Хруста костей я не услышал, но это было и не обязательно. Поскольку теперь у него были повреждены обе руки, Мэри Рутвин понадобится новый опекун.
Я не пытался наклониться и взять пистолет. Даже не пошевелился. Ройал медленно поднялся к нам.
— Отойдите от этого пистолета,— приказал он.— Оба. Мы отошли. Ройал поднял оружие, отступил в сторону и кивнул мне, чтобы я шел вперед. Не знаю, о чем он думал; с такой миной можно было с равным успехом наблюдать листопад. Он больше не сказал ни слова и даже не взглянул на руку Валентино.
В библиотеке нас встретили генерал, Виланд и Ларри. Генерал, казалось, за эти тридцать шесть часов еще больше поседел. Может, мне это только мерещилось, в это утро все выглядело хуже, чем накануне. Виланд — элегантный, свежевыбритый, как всегда, улыбающийся, в прекрасно сшитом темно-сером костюме, белой рубашке и красном галстуке. Он смотрелся как на картинке. Ларри с бледным лицом и вытаращенными глазами наркомана беспокойно дергался за столом, но не был таким нервным, как обычно. Он тоже улыбался, наверное, недавно позавтракал хорошей порцией героина.
— Добрый день, Талбот,— приветствовал меня Виланд. В наше время солидные преступники предпочитают вежливость и хорошие манеры дракам и ругани. Это, кстати, и лучше оплачивается.— Ройал, что там был за шум?
— Грантер.— Ройал равнодушно бросил взгляд в сторону Валентино, который как раз входил, сунув левую руку подмышку и постанывая от боли.— Он слишком досаждал Талботу, а Талбот этого очень не любит.
— Убирайся отсюда со своими завываниями! — сухо сказал Виланд. Истинно добрый самаритянин! — А ты, Талбот, с утра слишком энергичный и сердитый?
На этот раз он не стал ломать комедию, будто генерал здесь главный. Или хотя бы имеет равный со всеми голос в своем собственном доме. Рутвин спокойно стоял позади всех с отрешенным видом. В нем было даже что-то трагическое. Но не исключено, что этот трагизм лишь плод моего воображения. Возможно, я совершенно ошибался в генерале, ошибался просто убийственно.
— Где Яблонский? — спросил я.
— Яблонский? — Виланд лениво приподнял бровь, ни один киноактер не сделал бы этого лучше! — Зачем тебе Яблонский?
— Он мой приятель,— ответил я.— Где он?
— Сдается мне, что-то ты много хочешь знать, Талбот!— Он бросил на меня долгий изучающий взгляд, что совсем мне не понравилось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61
сзади на шее и опустил воротник. Когда за мной пришли, я уже полчаса лежал в кровати, но так и не уснул.
Я притворялся, что крепко сплю. Кто-то грубо потряс меня за плечо. Я не обратил на это внимания. Меня еще раз тряхнули. Я пошевелился. Меня перестали трясти, решив, что этот метод неэффективен, и я получил пощечину. Я застонал, с трудом открыл глаза и приподнялся на кровати, свободной рукой вытирая лоб.
— Поднимайся, Талбот! — Если не считать левой части лица, напоминающей в миниатюре заход солнца сквозь синюю мглу, Ройал выглядел спокойным и уравновешенным, как всегда, и к тому же прекрасно отдохнувшим. Еще один труп на совести не мешал ему спокойно спать. Я с удовольствием отметил, что Валентино носит руку на перевязи. Это облегчит превращение его в охранника на отдыхе.
— Поднимайся,— повторил Ройал.— Почему на тебе только одни наручники?
— Что? — Я азартно потряс головой, играя роль наполовину отравленного и оглушенного.— Черт возьми, что я ел на ужин?
— На ужин? — Ройал продемонстрировал свою бледную и спокойную улыбку.— Ты со своим компаньоном осушил полную бутылку. Вот и весь твой ужин.
Я кивнул. Он пока ничем не рисковал, под действием снотворного у меня могли сохраниться только самые смутные воспоминания о том, что происходило незадолго до того, как я потерял сознание. Я скорчил гримасу и кивнул в сторону наручников:
— Может, откроешь это свинство?
— Почему только одни наручники? — ласково спросил Ройал еще раз.
— Какая разница, одна цепь или двадцать? — ответил я с раздражением.— Не помню. Кажется, Яблонский сильно спешил и нашел только одну пару. Может быть, он тоже себя нехорошо чувствовал.
Я закрыл лицо ладонями и наклонил голову вниз, как бы пытаясь привести себя в порядок. Сквозь щели между пальцами я заметил, что Ройал медленно кивнул в знак согласия, и понял, что убедил его: Яблонский именно так и поступил бы. Он почувствовал, что с ним происходит что-то нехорошее, и поторопился приковать меня, прежде чем потерял сознание.
С меня сняли наручники. Когда мы проходили через комнату Яблонского, я украдкой взглянул на стол. Бутылка там стояла. Пустая. Ройал или Валентино ничего не упустили.
Мы вышли в коридор, Ройал впереди, Валентино замыкал шествие. Неожиданно я замедлил шаг и Валентино воткнул мне пистолет в самый копчик. Для Валентино это было сделано даже чересчур нежно, но я издал такой крик, будто он ударил меня в десять раз сильнее. Я остановился как вкопанный. Валентино налетел на меня, а Ройал обернулся. Он снова исполнил свой трюк, и в его руке оказался маленький пистолетик-игрушка.
— Что происходит? — спросил он сухо. Никакого повышенного тона. Я надеялся дожить до того дня, когда Ройал занервничает.
— То и происходит,— ответил я резко.— Держи эту дрессированную гориллу подальше от меня, Ройал, а не то я разорву его на куски. Несмотря на ваши пистолеты.
— Отвяжись от него, Грантер,— спокойно сказал Ройал.
— Шеф, да я его едва коснулся! — С учетом обезьяньего лба, сломанного носа и шрамов, на лице Валентино оставалось не слишком много места для гримас, но даже эта скромная поверхность выражала изумление и чувство попранной справедливости.— Я только слегка..;
— Знаю.— Ройал уже отвернулся и пошел дальше.— Я сказал, отвяжись.
Ройал первым подошел к лестнице; когда там оказался я, он уже успел спуститься на несколько ступенек. Я снова резко затормозил и снова Валентино столкнулся со мной. Я обернулся, ударил его ребром ладони по запястью и выбил пистолет. Валентино бросился, чтобы поднять его левой рукой, и тут же взвыл от боли, потому что я всей своей массой наступил на нее и размозжил его пальцы о металл. Хруста костей я не услышал, но это было и не обязательно. Поскольку теперь у него были повреждены обе руки, Мэри Рутвин понадобится новый опекун.
Я не пытался наклониться и взять пистолет. Даже не пошевелился. Ройал медленно поднялся к нам.
— Отойдите от этого пистолета,— приказал он.— Оба. Мы отошли. Ройал поднял оружие, отступил в сторону и кивнул мне, чтобы я шел вперед. Не знаю, о чем он думал; с такой миной можно было с равным успехом наблюдать листопад. Он больше не сказал ни слова и даже не взглянул на руку Валентино.
В библиотеке нас встретили генерал, Виланд и Ларри. Генерал, казалось, за эти тридцать шесть часов еще больше поседел. Может, мне это только мерещилось, в это утро все выглядело хуже, чем накануне. Виланд — элегантный, свежевыбритый, как всегда, улыбающийся, в прекрасно сшитом темно-сером костюме, белой рубашке и красном галстуке. Он смотрелся как на картинке. Ларри с бледным лицом и вытаращенными глазами наркомана беспокойно дергался за столом, но не был таким нервным, как обычно. Он тоже улыбался, наверное, недавно позавтракал хорошей порцией героина.
— Добрый день, Талбот,— приветствовал меня Виланд. В наше время солидные преступники предпочитают вежливость и хорошие манеры дракам и ругани. Это, кстати, и лучше оплачивается.— Ройал, что там был за шум?
— Грантер.— Ройал равнодушно бросил взгляд в сторону Валентино, который как раз входил, сунув левую руку подмышку и постанывая от боли.— Он слишком досаждал Талботу, а Талбот этого очень не любит.
— Убирайся отсюда со своими завываниями! — сухо сказал Виланд. Истинно добрый самаритянин! — А ты, Талбот, с утра слишком энергичный и сердитый?
На этот раз он не стал ломать комедию, будто генерал здесь главный. Или хотя бы имеет равный со всеми голос в своем собственном доме. Рутвин спокойно стоял позади всех с отрешенным видом. В нем было даже что-то трагическое. Но не исключено, что этот трагизм лишь плод моего воображения. Возможно, я совершенно ошибался в генерале, ошибался просто убийственно.
— Где Яблонский? — спросил я.
— Яблонский? — Виланд лениво приподнял бровь, ни один киноактер не сделал бы этого лучше! — Зачем тебе Яблонский?
— Он мой приятель,— ответил я.— Где он?
— Сдается мне, что-то ты много хочешь знать, Талбот!— Он бросил на меня долгий изучающий взгляд, что совсем мне не понравилось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61