Несколько раз он ударил могучим кулаком в ладонь, пнул ногой в стену и перевернул кресло с грохотом, от которого затряслись стены. Потом сказал не очень громко, но отчетливо:
— Если этого тебе достаточно, приятель, можешь встать. Это для профилактики, чтобы тебе не вздумалось поступить со мной, как с Ройалом. Если только пальцем пошевелишь, я сделаю из тебя лепешку.
Я не пошевелил пальцем. Яблонский тоже. В комнате была абсолютная тишина. Мы напряженно прислушивались. В коридоре тишина не была столь абсолютной. Дворецкий со своими толстыми подошвами и аденоидным дыханием сломанного носа совершенно не подходил на роль бесшумного Чингачгука. Когда толстый ковер приглушил наконец его топот, он успел удалиться на добрые семь метров.
Яблонский вытащил ключ, аккуратно снял с меня наручники и пожал руку, будто хотел сломать каждый палец в отдельности. Я почувствовал это, однако моя улыбка была такой же искренней и полной восхищения, как и его. Мы закурили и начали обыскивать обе комнаты в поисках микрофонов и подслушивающей аппаратуры. Комнаты были буквально напичканы этим добром.
Через двадцать четыре часа я сел в спортивный автомобиль. Он стоял на боковом ответвлении шоссе, ведущего к дому генерала, примерно метрах в четырехстах от ворот. Ключ зажигания был на месте. Именно этот «шевроле-корвет» я угнал накануне, взяв заложницей Мэри Рут-вин.
Весь день я пролежал одетый, прикованный к металлическим прутьям кровати. Температура в закрытой комнате, окна которой выходили на юг, достигала градусов сорока. Такие условия были бы наверняка по нраву галапагосским черепахам, но я чувствовал себя, как сдохший кролик. Так я провел весь день. Яблонский приносил мне еду, перед ужином предъявил меня генералу и Виланду, чтобы они могли лично убедиться, какой из него отличный цербер, а я нахожусь в целости и сохранности. Для усиления эффекта я начал хромать еще сильнее, чем обычно, а скулы и подбородок заклеил пластырем.
Ройалу, напротив, не было необходимости приводить дополнительные доказательства того, что он пострадал от военных действий. Я вообще сомневаюсь, что у нас производят пластырь такой ширины, чтобы закрыть синяк у него на лбу. Правый глаз его тоже был сине-багрового оттенка и к тому же опух. Над Ройалом я поработал основательно и знал, что хотя он внешне кажется тихим, не успокоится до тех пор, пока не отомстит мне раз и навсегда.
Дождь давно перестал. В прохладном ночном воздухе ощущался соленый запах океана. Крышу я опустил, но свежий воздух постепенно приводил меня в порядок. Днем я долго спал и до сих пор чувствовал какую-то вялость и сонливость. В эту ночь я не рассчитывал поспать. Пару раз я вспомнил Яблонского, этого могучего, веселого брюнета с загоревшим лицом и обезоруживающей улыбкой. В эту минуту он стерег мою пустую спальню, положив в карман все три ключа. Я пощупал собственный карман, там лежали три дубликата, изготовленные Яблонским сегодня утром, когда он отправился на прогулку в Марбл-Спрингс. Утро сегодня у него выдалось напряженным.
Я перестал думать о Яблонском. Мне хватало собственных забот.Последние лучи багрового заходящего солнца скрылись в заливе, на темном небе появились яркие звезды. Справа я заметил зеленый фонарь. Я свернул и съехал вниз на небольшую каменную набережную. Фары я погасил заранее и притормозил, увидев высокого полного мужчину, который держал в руке крохотный фонарик, похожий на карандаш.
Молча он проводил меня по деревянной лестнице на причал, у которого стояло темное судно. Мне удалось без посторонней помощи прыгнуть на борт. Меня встретил крепкий мужчина небольшого роста.
— Мистер Талбот?
— Да. Если не ошибаюсь, капитан Заимис?
— Джон.— Мужчина засмеялся и объяснил: — Если парни это услышат, они просто обхохочутся. «Капитан Заимис,— скажут они,— как там дела на «Куин Мэри» или «Юнайтед Стейтс»? Ох уж эта современная молодежь... Так что, Джон вполне достаточно для шкипера малыша «Матапана». .
Матросы стояли на палубе. На фоне звездного неба они представляли темное пятно, но я смог убедиться, что «парни» имеют рост под метр восемьдесят и соответствующее телосложение. Да и «Матапан» не был таким уж маленьким. Длиной не менее тринадцати метров, с двумя мачтами, от носа до кормы на высоте несколько выше мужского роста находилась странная надстройка. Все матросы без исключения были греки, и если «Матапан» не был греческим на все сто процентов, то, по крайней мере, построили его греческие судовые плотники. Они приехали во Флориду и по-
селились здесь именно для того, чтобы строить такие плоскодонки для ловли рыбы и добычи губки.
— Прекрасная ночь для наших целей,— сказал я.
— Возможно. А может, и нет.— Я понял, что его что-то беспокоит.— Я вовсе так не думаю. Не такую ночь выбрал бы Джон Заимис.
Мне не хотелось ему напоминать, что о выборе не могло быть и речи.
— Вы имеете в виду, что слишком ясно? — спросил я.
— Нет,— он отдал какие-то распоряжения матросам, наверное, по-гречески, и те начали отвязывать канаты, удерживающие судно у причала.
- Извините, что я обращаюсь к ним на родном языке. Эти трое ребят находятся здесь всего шесть месяцев. Мои сыновья не хотят нырять. Тяжелая работа, говорят, тяжелая жизнь. Приходится привозить молодых ребят из Греции... Не нравится мне эта погода, мистер Талбот. Слишком тихая ночь..
— Именно это я и имел в виду.
— Слишком тихая.— Он покачал головой.— Чувствуете легкий бриз с северо-запада? Это плохо. Вечером солнце было багровым. Это плохо. Чувствуете легкое волнение на море? Когда погода хорошая, волны бьют о борт каждые три-четыре секунды. А сегодня? Почти через пятнадцать секунд. Я уже сорок лет выхожу здесь в море и хорошо его знаю. Вряд ли кто-то в этих краях знает море лучше меня. Приближается ураган.
— Ураган? — Я не считал себя знатоком в этой облас-сти.— Уже дали предупреждение по радио?
— Нет.
— И перед каждым ураганом такие же признаки?
— Не всегда, мистер Талбот. Лет пятнадцать назад однажды было предупреждение, но поскольку погода была очень тихая, рыбаки вышли в море. Пятьдесят человек утонуло.
Очевидно, в эту ночь ждать радостных сообщений мне не приходилось.
— И когда это будет?
— Через восемь часов, а , может быть, и через сорок восемь...— Он показал на запад.— Ждите его оттуда. Резиновый костюм вы найдете под палубой, мистер Талбот.
За два последующих часа мы проплыли двадцать километров, приближаясь к все еще далекому урагану. Двигатель работал на полных оборотах, но максимальная скорость «Матапана» не приводила в восторг. Примерно месяц
назад два механика, давшие подписку о сохранении тайны, соединили выхлопную трубу двигателя «Матапана» с подводным цилиндром.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61
— Если этого тебе достаточно, приятель, можешь встать. Это для профилактики, чтобы тебе не вздумалось поступить со мной, как с Ройалом. Если только пальцем пошевелишь, я сделаю из тебя лепешку.
Я не пошевелил пальцем. Яблонский тоже. В комнате была абсолютная тишина. Мы напряженно прислушивались. В коридоре тишина не была столь абсолютной. Дворецкий со своими толстыми подошвами и аденоидным дыханием сломанного носа совершенно не подходил на роль бесшумного Чингачгука. Когда толстый ковер приглушил наконец его топот, он успел удалиться на добрые семь метров.
Яблонский вытащил ключ, аккуратно снял с меня наручники и пожал руку, будто хотел сломать каждый палец в отдельности. Я почувствовал это, однако моя улыбка была такой же искренней и полной восхищения, как и его. Мы закурили и начали обыскивать обе комнаты в поисках микрофонов и подслушивающей аппаратуры. Комнаты были буквально напичканы этим добром.
Через двадцать четыре часа я сел в спортивный автомобиль. Он стоял на боковом ответвлении шоссе, ведущего к дому генерала, примерно метрах в четырехстах от ворот. Ключ зажигания был на месте. Именно этот «шевроле-корвет» я угнал накануне, взяв заложницей Мэри Рут-вин.
Весь день я пролежал одетый, прикованный к металлическим прутьям кровати. Температура в закрытой комнате, окна которой выходили на юг, достигала градусов сорока. Такие условия были бы наверняка по нраву галапагосским черепахам, но я чувствовал себя, как сдохший кролик. Так я провел весь день. Яблонский приносил мне еду, перед ужином предъявил меня генералу и Виланду, чтобы они могли лично убедиться, какой из него отличный цербер, а я нахожусь в целости и сохранности. Для усиления эффекта я начал хромать еще сильнее, чем обычно, а скулы и подбородок заклеил пластырем.
Ройалу, напротив, не было необходимости приводить дополнительные доказательства того, что он пострадал от военных действий. Я вообще сомневаюсь, что у нас производят пластырь такой ширины, чтобы закрыть синяк у него на лбу. Правый глаз его тоже был сине-багрового оттенка и к тому же опух. Над Ройалом я поработал основательно и знал, что хотя он внешне кажется тихим, не успокоится до тех пор, пока не отомстит мне раз и навсегда.
Дождь давно перестал. В прохладном ночном воздухе ощущался соленый запах океана. Крышу я опустил, но свежий воздух постепенно приводил меня в порядок. Днем я долго спал и до сих пор чувствовал какую-то вялость и сонливость. В эту ночь я не рассчитывал поспать. Пару раз я вспомнил Яблонского, этого могучего, веселого брюнета с загоревшим лицом и обезоруживающей улыбкой. В эту минуту он стерег мою пустую спальню, положив в карман все три ключа. Я пощупал собственный карман, там лежали три дубликата, изготовленные Яблонским сегодня утром, когда он отправился на прогулку в Марбл-Спрингс. Утро сегодня у него выдалось напряженным.
Я перестал думать о Яблонском. Мне хватало собственных забот.Последние лучи багрового заходящего солнца скрылись в заливе, на темном небе появились яркие звезды. Справа я заметил зеленый фонарь. Я свернул и съехал вниз на небольшую каменную набережную. Фары я погасил заранее и притормозил, увидев высокого полного мужчину, который держал в руке крохотный фонарик, похожий на карандаш.
Молча он проводил меня по деревянной лестнице на причал, у которого стояло темное судно. Мне удалось без посторонней помощи прыгнуть на борт. Меня встретил крепкий мужчина небольшого роста.
— Мистер Талбот?
— Да. Если не ошибаюсь, капитан Заимис?
— Джон.— Мужчина засмеялся и объяснил: — Если парни это услышат, они просто обхохочутся. «Капитан Заимис,— скажут они,— как там дела на «Куин Мэри» или «Юнайтед Стейтс»? Ох уж эта современная молодежь... Так что, Джон вполне достаточно для шкипера малыша «Матапана». .
Матросы стояли на палубе. На фоне звездного неба они представляли темное пятно, но я смог убедиться, что «парни» имеют рост под метр восемьдесят и соответствующее телосложение. Да и «Матапан» не был таким уж маленьким. Длиной не менее тринадцати метров, с двумя мачтами, от носа до кормы на высоте несколько выше мужского роста находилась странная надстройка. Все матросы без исключения были греки, и если «Матапан» не был греческим на все сто процентов, то, по крайней мере, построили его греческие судовые плотники. Они приехали во Флориду и по-
селились здесь именно для того, чтобы строить такие плоскодонки для ловли рыбы и добычи губки.
— Прекрасная ночь для наших целей,— сказал я.
— Возможно. А может, и нет.— Я понял, что его что-то беспокоит.— Я вовсе так не думаю. Не такую ночь выбрал бы Джон Заимис.
Мне не хотелось ему напоминать, что о выборе не могло быть и речи.
— Вы имеете в виду, что слишком ясно? — спросил я.
— Нет,— он отдал какие-то распоряжения матросам, наверное, по-гречески, и те начали отвязывать канаты, удерживающие судно у причала.
- Извините, что я обращаюсь к ним на родном языке. Эти трое ребят находятся здесь всего шесть месяцев. Мои сыновья не хотят нырять. Тяжелая работа, говорят, тяжелая жизнь. Приходится привозить молодых ребят из Греции... Не нравится мне эта погода, мистер Талбот. Слишком тихая ночь..
— Именно это я и имел в виду.
— Слишком тихая.— Он покачал головой.— Чувствуете легкий бриз с северо-запада? Это плохо. Вечером солнце было багровым. Это плохо. Чувствуете легкое волнение на море? Когда погода хорошая, волны бьют о борт каждые три-четыре секунды. А сегодня? Почти через пятнадцать секунд. Я уже сорок лет выхожу здесь в море и хорошо его знаю. Вряд ли кто-то в этих краях знает море лучше меня. Приближается ураган.
— Ураган? — Я не считал себя знатоком в этой облас-сти.— Уже дали предупреждение по радио?
— Нет.
— И перед каждым ураганом такие же признаки?
— Не всегда, мистер Талбот. Лет пятнадцать назад однажды было предупреждение, но поскольку погода была очень тихая, рыбаки вышли в море. Пятьдесят человек утонуло.
Очевидно, в эту ночь ждать радостных сообщений мне не приходилось.
— И когда это будет?
— Через восемь часов, а , может быть, и через сорок восемь...— Он показал на запад.— Ждите его оттуда. Резиновый костюм вы найдете под палубой, мистер Талбот.
За два последующих часа мы проплыли двадцать километров, приближаясь к все еще далекому урагану. Двигатель работал на полных оборотах, но максимальная скорость «Матапана» не приводила в восторг. Примерно месяц
назад два механика, давшие подписку о сохранении тайны, соединили выхлопную трубу двигателя «Матапана» с подводным цилиндром.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61