Я
уговорился получить руку этой барышни и своего добьюсь!
- Это-то я понимаю, - сказал я. - Но как отнесется мистер Хеддлстон к
моему вторжению?
- Предоставьте это Кларе, - сказал Норсмор.
Я чуть было не отвесил ему пощечину за эту грубую фамильярность, но я
был связан перемирием, как, впрочем, и Норсмор, так что, пока не исчезла
опасность, в наших отношениях не было ни облачка. Я отдаю ему должное с
чувством самого искреннего удовлетворения, да и сам не без гордости
вспоминаю, как вел себя в этом деле. Ведь вряд ли можно было представить
себе положение более щекотливое и раздражающее.
Как только я покончил с едой, мы отправились осматривать нижний этаж.
Мы перепробовали все подпорки у окон, кое-где сделали незначительные
исправления, и удары молотка зловеще раздавались по всему дому. Я, пом-
нится, предложил проделать бойницы, но Норсмор сказал, что они уже про-
деланы в ставнях верхнего этажа. Этот осмотр был мало приятен и привел
меня в уныние. Надо было защищать две двери и пять окон, а нас, считая и
Клару, было только четверо против неизвестного числа врагов. Я поделился
своими опасениями с Норсмором, который невозмутимо уверил меня, что пол-
ностью разделяет их.
- Еще до наступления утра, - сказал он, - все мы будем перебиты и
погребены в Грэденской топи. Наш приговор подписан.
Я не мог не содрогнуться при упоминании о зыбучих песках, но напомнил
Норсмору, что наши враги пощадили меня ночью в лесу.
- Не обольщайтесь надеждой, - сказал он. - Тогда вы не были в одной
лодке со старым джентльменом, а теперь в нее уселись. Всех нас ожидает
топь, помяните мое слово.
Я еще больше испугался за Клару, а тут как раз ее милый голосок поз-
вал нас наверх. Норсмор указал мне дорогу и, поднявшись по лестнице,
постучал в дверь комнаты, которую называли "дядюшкиной спальней", так
как строитель павильона предназначал ее специально для себя.
- Входите, Норсмор, входите, дорогой мистер Кессилис, - послышался
голос.
Распахнув дверь, Норсмор пропустил меня вперед. Входя, я увидел, что
Клара выскользнула через боковую дверь в смежную комнату, где была ее
спальня. На кровати, которая не стояла уже возле окна, где я ее в пос-
ледний раз видел, а была сдвинута к задней стене, сидел Бернард
Хеддлстон, обанкротившийся банкир. Я только мельком видел его в колеблю-
щемся свете фонаря на берегу, но узнал без труда. Лицо у него было про-
долговатое и болезненно желтое, окаймленное длинной рыжей бородой и ба-
кенбардами. Приплюснутый нос и широкие скулы придавали ему какой-то кал-
мыцкий вид, а его светлые глаза лихорадочно блестели. На нем была черная
шелковая ермолка, перед ним на кровати лежала огромная библия, заложен-
ная золотыми очками, а на низкой этажерке у постели громоздилась кипа
книг. Зеленые занавеси отбрасывали на его щеки мертвенные блики. Он си-
дел, обложенный подушками, согнув свое длинное туловище так, что голова
находилась ниже колен. Я думаю, что, не умри он другой смертью, его все
равно через несколько недель доконала бы чахотка.
Он протянул мне руку, длинную, тощую и до отвращения волосатую.
- Входите, входите, мистер Кессилис, - сказал он. - Еще один покрови-
тель, гм... еще один покровитель. Друг моей дочери, мистер Кессилис, для
меня всегда желанный гость. Как они собрались вокруг меня, друзья моей
дочери! Да благословит и наградит их за это небо!
Конечно, я протянул ему руку, я не мог не сделать этого, но та симпа-
тия, которую я готов был питать к отцу Клары, была развеяна его видом и
неискренним, льстивым тоном.
- Кессилис очень полезный человек, - сказал Норсмор. - Один стоит де-
сяти.
- Вот и я это слышал! - с жаром вскричал мистер Хеддлстон. - Так и
дочь мне говорила. Ах, мистер Кессилис, как видите, грех мой обратился
против меня! Я грешен, очень грешен, но каюсь в своих прегрешениях. Нам
всем надо будет предстать перед судом всевышнего, мистер Кессилис. Я и
то запоздал, но явлюсь на суд с покорностью и смирением...
- Слышали, слышали! - грубо прервал его Норсмор.
- Нет, нет, дорогой Норсмор! - закричал банкир. - Не говорите так, не
старайтесь поколебать меня. Не забудьте, дорогой, милый мальчик, не за-
будьте, что сегодня же я могу быть призван моим создателем.
Противно было смотреть на его волнение, но я начинал возмущаться тем,
как Норсмор, взгляды которого мне были хорошо известны и вызывали у меня
только презрение, продолжал высмеивать покаянное настроение жалкого ста-
рика.
- Полноте, дорогой Хеддлстон, - сказал он. - Вы несправедливы к себе.
Вы душой и телом человек мира сего и обучились всем грехам еще до того,
как я родился. Совесть ваша выдублена, как южноамериканская кожа, но
только вы позабыли выдубить и вашу печень, а отсюда, поверьте мне, и все
ваши терзания.
- Шутник, шутник, негодник этакий! - сказал мистер Хеддлстон, погро-
зив пальцем. - Конечно, я не ригорист и всегда ненавидел эту породу, но
и в грехе я никогда не терял лучших чувств. Я вел дурную жизнь, мистер
Кессилис, не стану отрицать этого, но все началось после смерти моей же-
ны, а вы знаете, каково приходится вдовцу. Грешен, каюсь. Но ведь не
отъявленный же злодей. И уж если на то пошло... Что это? - внезапно
прервал он себя, подняв руку, растопырив пальцы, напряженно и боязливо
вслушиваясь. - Нет, слава богу, это только дождь, - помолчав немного,
добавил он с невыразимым облегчением.
Несколько секунд он лежал, откинувшись на подушки, близкий к обморо-
ку. Потом немного пришел в себя и несколько дрожащим голосом снова при-
нялся благодарить меня за участие, которое я собирался принять в его за-
щите,
- Один вопрос, сэр, - сказал я, когда он на минуту остановился. -
Скажите, правда ли, что деньги и теперь при вас?
Вопрос этот ему очень не понравился, но он нехотя согласился, что не-
большая сумма у него есть.
- Так вот, - продолжал я, - ведь они добиваются своих денег? Почему
бы их не отдать?
- Увы! - ответил он, покачивая головой. - Я уже пытался сделать это,
мистер Кессилис, но нет! Как это ни ужасно, они жаждут крови!
- Хеддлстон, не надо передергивать, - сказал Норсмор. - Вам следовало
бы добавить, что вы предлагали тысяч на двести меньше, чем вы им должны.
О разнице стоило бы упомянуть: это, как говорится, кругленькая сумма. И
эти итальянцы рассуждают по-своему вполне резонно. Им кажется, как,
впрочем, и мне, что раз уж они здесь, они могут получить и деньги и
кровь - и баста.
- А деньги в павильоне? - спросил я.
- Тут. Но лучше бы им быть на дне моря, - сказал Норсмор и внезапно
закричал на мистера Хеддлстона, к которому я стоял спиной:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94
уговорился получить руку этой барышни и своего добьюсь!
- Это-то я понимаю, - сказал я. - Но как отнесется мистер Хеддлстон к
моему вторжению?
- Предоставьте это Кларе, - сказал Норсмор.
Я чуть было не отвесил ему пощечину за эту грубую фамильярность, но я
был связан перемирием, как, впрочем, и Норсмор, так что, пока не исчезла
опасность, в наших отношениях не было ни облачка. Я отдаю ему должное с
чувством самого искреннего удовлетворения, да и сам не без гордости
вспоминаю, как вел себя в этом деле. Ведь вряд ли можно было представить
себе положение более щекотливое и раздражающее.
Как только я покончил с едой, мы отправились осматривать нижний этаж.
Мы перепробовали все подпорки у окон, кое-где сделали незначительные
исправления, и удары молотка зловеще раздавались по всему дому. Я, пом-
нится, предложил проделать бойницы, но Норсмор сказал, что они уже про-
деланы в ставнях верхнего этажа. Этот осмотр был мало приятен и привел
меня в уныние. Надо было защищать две двери и пять окон, а нас, считая и
Клару, было только четверо против неизвестного числа врагов. Я поделился
своими опасениями с Норсмором, который невозмутимо уверил меня, что пол-
ностью разделяет их.
- Еще до наступления утра, - сказал он, - все мы будем перебиты и
погребены в Грэденской топи. Наш приговор подписан.
Я не мог не содрогнуться при упоминании о зыбучих песках, но напомнил
Норсмору, что наши враги пощадили меня ночью в лесу.
- Не обольщайтесь надеждой, - сказал он. - Тогда вы не были в одной
лодке со старым джентльменом, а теперь в нее уселись. Всех нас ожидает
топь, помяните мое слово.
Я еще больше испугался за Клару, а тут как раз ее милый голосок поз-
вал нас наверх. Норсмор указал мне дорогу и, поднявшись по лестнице,
постучал в дверь комнаты, которую называли "дядюшкиной спальней", так
как строитель павильона предназначал ее специально для себя.
- Входите, Норсмор, входите, дорогой мистер Кессилис, - послышался
голос.
Распахнув дверь, Норсмор пропустил меня вперед. Входя, я увидел, что
Клара выскользнула через боковую дверь в смежную комнату, где была ее
спальня. На кровати, которая не стояла уже возле окна, где я ее в пос-
ледний раз видел, а была сдвинута к задней стене, сидел Бернард
Хеддлстон, обанкротившийся банкир. Я только мельком видел его в колеблю-
щемся свете фонаря на берегу, но узнал без труда. Лицо у него было про-
долговатое и болезненно желтое, окаймленное длинной рыжей бородой и ба-
кенбардами. Приплюснутый нос и широкие скулы придавали ему какой-то кал-
мыцкий вид, а его светлые глаза лихорадочно блестели. На нем была черная
шелковая ермолка, перед ним на кровати лежала огромная библия, заложен-
ная золотыми очками, а на низкой этажерке у постели громоздилась кипа
книг. Зеленые занавеси отбрасывали на его щеки мертвенные блики. Он си-
дел, обложенный подушками, согнув свое длинное туловище так, что голова
находилась ниже колен. Я думаю, что, не умри он другой смертью, его все
равно через несколько недель доконала бы чахотка.
Он протянул мне руку, длинную, тощую и до отвращения волосатую.
- Входите, входите, мистер Кессилис, - сказал он. - Еще один покрови-
тель, гм... еще один покровитель. Друг моей дочери, мистер Кессилис, для
меня всегда желанный гость. Как они собрались вокруг меня, друзья моей
дочери! Да благословит и наградит их за это небо!
Конечно, я протянул ему руку, я не мог не сделать этого, но та симпа-
тия, которую я готов был питать к отцу Клары, была развеяна его видом и
неискренним, льстивым тоном.
- Кессилис очень полезный человек, - сказал Норсмор. - Один стоит де-
сяти.
- Вот и я это слышал! - с жаром вскричал мистер Хеддлстон. - Так и
дочь мне говорила. Ах, мистер Кессилис, как видите, грех мой обратился
против меня! Я грешен, очень грешен, но каюсь в своих прегрешениях. Нам
всем надо будет предстать перед судом всевышнего, мистер Кессилис. Я и
то запоздал, но явлюсь на суд с покорностью и смирением...
- Слышали, слышали! - грубо прервал его Норсмор.
- Нет, нет, дорогой Норсмор! - закричал банкир. - Не говорите так, не
старайтесь поколебать меня. Не забудьте, дорогой, милый мальчик, не за-
будьте, что сегодня же я могу быть призван моим создателем.
Противно было смотреть на его волнение, но я начинал возмущаться тем,
как Норсмор, взгляды которого мне были хорошо известны и вызывали у меня
только презрение, продолжал высмеивать покаянное настроение жалкого ста-
рика.
- Полноте, дорогой Хеддлстон, - сказал он. - Вы несправедливы к себе.
Вы душой и телом человек мира сего и обучились всем грехам еще до того,
как я родился. Совесть ваша выдублена, как южноамериканская кожа, но
только вы позабыли выдубить и вашу печень, а отсюда, поверьте мне, и все
ваши терзания.
- Шутник, шутник, негодник этакий! - сказал мистер Хеддлстон, погро-
зив пальцем. - Конечно, я не ригорист и всегда ненавидел эту породу, но
и в грехе я никогда не терял лучших чувств. Я вел дурную жизнь, мистер
Кессилис, не стану отрицать этого, но все началось после смерти моей же-
ны, а вы знаете, каково приходится вдовцу. Грешен, каюсь. Но ведь не
отъявленный же злодей. И уж если на то пошло... Что это? - внезапно
прервал он себя, подняв руку, растопырив пальцы, напряженно и боязливо
вслушиваясь. - Нет, слава богу, это только дождь, - помолчав немного,
добавил он с невыразимым облегчением.
Несколько секунд он лежал, откинувшись на подушки, близкий к обморо-
ку. Потом немного пришел в себя и несколько дрожащим голосом снова при-
нялся благодарить меня за участие, которое я собирался принять в его за-
щите,
- Один вопрос, сэр, - сказал я, когда он на минуту остановился. -
Скажите, правда ли, что деньги и теперь при вас?
Вопрос этот ему очень не понравился, но он нехотя согласился, что не-
большая сумма у него есть.
- Так вот, - продолжал я, - ведь они добиваются своих денег? Почему
бы их не отдать?
- Увы! - ответил он, покачивая головой. - Я уже пытался сделать это,
мистер Кессилис, но нет! Как это ни ужасно, они жаждут крови!
- Хеддлстон, не надо передергивать, - сказал Норсмор. - Вам следовало
бы добавить, что вы предлагали тысяч на двести меньше, чем вы им должны.
О разнице стоило бы упомянуть: это, как говорится, кругленькая сумма. И
эти итальянцы рассуждают по-своему вполне резонно. Им кажется, как,
впрочем, и мне, что раз уж они здесь, они могут получить и деньги и
кровь - и баста.
- А деньги в павильоне? - спросил я.
- Тут. Но лучше бы им быть на дне моря, - сказал Норсмор и внезапно
закричал на мистера Хеддлстона, к которому я стоял спиной:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94