Мы дадим вам десять минут, чтобы вы успели добраться до
своего поста.
Брэдшоу вышел, а нотариус поглядел на свои часы.
- А мы с вами, Пул, отправимся на свой пост, - сказал он и, взяв ко-
чергу под мышку, вышел во двор. Луну затянули тучи, и стало совсем тем-
но. Ветер, проникавший в глубокий колодец двора лишь отдельными порыва-
ми, колебал и почти гасил огонек свечи, пока они не укрылись в лаборато-
рии, где бесшумно опустились на стулья и принялись молча ждать. Вокруг
глухо гудел Лондон, но вблизи них тишину нарушал только звук шагов в ка-
бинете.
- Оно расхаживает так все дни напролет, сэр, - прошептал Пул. - Да и
почти всю ночь тоже. Перестает только, когда приносят от аптекаря новый
образчик. Нечистая совесть - лютый враг покоя! И каждый этот шаг, сэр, -
капля безвинно пролитой крови! Послушайте, послушайте, мистер Аттерсон!
Внимательно послушайте и скажите мне, разве это походка доктора?
Шаги были легкие и странные - несмотря на всю их медлительность, в
них была какая-то упругость, и они ничуть не походили на тяжелую поступь
Генри Джекила. Аттерсон вздохнул.
- И больше ничего не бывает слышно? - спросил он.
Пул многозначительно кивнул.
- Один раз, - сказал он, - один раз я слышал, что оно плачет.
- Плачет? Как так? - воскликнул нотариус, внезапно похолодев от ужа-
са.
- Точно женщина или неприкаянная душа, - пояснил дворецкий. - И так у
меня тяжко на сердце стало, Что я сам чуть не заплакал.
Тем временем десять минут истекли. Пул извлек топор из-под вороха
упаковочной соломы, свеча была водворена на ближайший к лестнице стол,
чтобы освещать путь штурмующим, и они, затаив дыхание, приблизились к
двери, за которой в ночной тиши все еще раздавался мерный звук терпели-
вых шагов.
- Джекил, - громко воскликнул Аттерсон, - я требую, чтобы вы меня
впустили! - Ответа не последовало, и он продолжал: - Я честно предупреж-
даю вас, что мы заподозрили недоброе и я должен увидеть вас - и увижу.
Если не добром, так силой, если не с вашего согласия, то взломав эту
дверь!
- Аттерсон! - раздался голос за дверью. - Сжальтесь, во имя бога!
- Это не голос Джекила! - вскричал Аттерсон. - Это голос Хайда! Ло-
майте дверь. Пул!
Пул взмахнул топором, все здание содрогнулось от удара, а обитая
красным сукном дверь прогнулась, держась на петлях и замке. Из кабинета
донесся пронзительный вопль, полный животного ужаса. Вновь взвился то-
пор, и вновь затрещали филенки, вновь дверь прогнулась, но дерево было
крепким, а петли пригнаны превосходно, и первые четыре удара не достигли
цели; только после пятого замок сломался, и сорванная с петель дверь
упала на ковер в кабинете.
Аттерсон и дворецкий, испуганные собственной яростью и внезапно нас-
тупившей тишиной, осторожно заглянули внутрь. Перед ними был озаренный
мягким светом кабинет: в камине пылал и что-то бормотал яркий огонь, пел
свою тоненькую песенку чайник, на письменном столе аккуратной стопкой
лежали бумаги, два-три ящика были слегка выдвинуты, столик у камина был
накрыт к чаю - более мирную комнату трудно было себе представить, и, ес-
ли бы не стеклянные шкафы, полные всяческих химикалий, она показалась бы
самой обычной и непримечательной комнатой во всем Лондоне.
Посреди нее на полу, скорчившись, лежал человек - его тело дергалось
в последних конвульсиях. Они на цыпочках приблизились, перевернули его
на спину и увидели черты Эдварда Хайда. Одежда была ему велика - она
пришлась бы впору человеку сложения доктора Джекила; вздутые жилы на
лбу, казалось, еще хранили биение жизни, но жизнь уже угасла, и Аттер-
сон, заметив раздавленный флакончик в сведенных пальцах и ощутив в воз-
духе сильный запах горького миндаля, понял, что перед ним труп самоубий-
цы.
- Мы явились слишком поздно и чтобы спасти и чтобы наказать, - сказал
он угрюмо. - Хайд покончил расчеты с жизнью, и нам остается только найти
тело вашего хозяина.
Анатомический театр занимал почти весь первый этаж здания и освещался
сверху; кабинет находился на антресолях и был обращен окнами во двор. К
двери, выходившей в улочку, из театра вел коридор, а с кабинетом она со-
общалась второй лестницей. Кроме нескольких темных чуланов и обширного
подвала, никаких других помещений в здании больше не было. Мистер Аттер-
сон и дворецкий обыскали кабинет и театр самым тщательным образом. В чу-
ланы достаточно было просто заглянуть, так как они были пусты, а судя по
слою пыли на дверях, в них очень давно никто не заходил. Подвал, правда,
был завален всяческим хламом, восходившим еще ко временам хирурга, пред-
шественника Джекила, но стоило им открыть дверь, как с нее сорвался нас-
тоящий ковер паутины, возвещая, что и здесь они ничего не найдут. Все
поиски Генри Джекила, живого или мертвого, оказались тщетными.
Пул, топая и прислушиваясь, прошел по каменным плитам коридора.
- Наверное, он похоронил его тут, - сказал дворецкий.
- А может быть, он бежал, - отозвался Аттерсон и подошел к двери, вы-
ходившей на улицу. Она была заперта, а на полу вблизи нее они обнаружили
ключ, уже слегка покрывшийся ржавчиной.
- Им, кажется, давно не пользовались, - заметил нотариус.
- Не пользовались? - переспросил Пул. - Разве вы не видите, сэр, что
ключ сломан? Словно на него наступили.
- Верно, - ответил Аттерсон. - И место излома тоже заржавело.
Они испуганно переглянулись.
- Я ничего не понимаю, Пул, - сказал нотариус. - Вернемся в кабинет.
Они молча поднялись по лестнице и, с ужасом косясь на труп, начали
подробно осматривать все, что находилось в кабинете. На одном из столов
можно было заметить следы химического опыта: на стеклянных блюдечках ле-
жали разной величины кучки какой-то белой соли, точно несчастному поме-
шали докончить проводимое им исследование.
- То самое снадобье, которое я ему все время разыскивал, - сказал
Пул, но тут чайник вскипел, и вода с шипеньем пролилась на огонь.
Это заставило их подойти к камину - к нему было пододвинуто покойное
кресло, рядом на столике расставлен чайный прибор и даже сахар был уже
положен в чашку. На каминной полке стояло несколько книг; раскрытый том
лежал на столике возле чашки - это был богословский трактат, о котором
Джекил не раз отзывался с большим уважением, но теперь Аттерсон с изум-
лением увидел, что поля испещрены кощунственными замечаниями, написанны-
ми рукой доктора.
Затем, продолжая осмотр, они подошли к вращающемуся зеркалу и посмот-
рели в него с невольным страхом. Однако оно было повернуто так, что они
увидели только алые отблески, играющие на потолке, пламя и сотни его от-
ражений в стеклянных дверцах шкафов и свои собственные бледные, испуган-
ные лица.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94
своего поста.
Брэдшоу вышел, а нотариус поглядел на свои часы.
- А мы с вами, Пул, отправимся на свой пост, - сказал он и, взяв ко-
чергу под мышку, вышел во двор. Луну затянули тучи, и стало совсем тем-
но. Ветер, проникавший в глубокий колодец двора лишь отдельными порыва-
ми, колебал и почти гасил огонек свечи, пока они не укрылись в лаборато-
рии, где бесшумно опустились на стулья и принялись молча ждать. Вокруг
глухо гудел Лондон, но вблизи них тишину нарушал только звук шагов в ка-
бинете.
- Оно расхаживает так все дни напролет, сэр, - прошептал Пул. - Да и
почти всю ночь тоже. Перестает только, когда приносят от аптекаря новый
образчик. Нечистая совесть - лютый враг покоя! И каждый этот шаг, сэр, -
капля безвинно пролитой крови! Послушайте, послушайте, мистер Аттерсон!
Внимательно послушайте и скажите мне, разве это походка доктора?
Шаги были легкие и странные - несмотря на всю их медлительность, в
них была какая-то упругость, и они ничуть не походили на тяжелую поступь
Генри Джекила. Аттерсон вздохнул.
- И больше ничего не бывает слышно? - спросил он.
Пул многозначительно кивнул.
- Один раз, - сказал он, - один раз я слышал, что оно плачет.
- Плачет? Как так? - воскликнул нотариус, внезапно похолодев от ужа-
са.
- Точно женщина или неприкаянная душа, - пояснил дворецкий. - И так у
меня тяжко на сердце стало, Что я сам чуть не заплакал.
Тем временем десять минут истекли. Пул извлек топор из-под вороха
упаковочной соломы, свеча была водворена на ближайший к лестнице стол,
чтобы освещать путь штурмующим, и они, затаив дыхание, приблизились к
двери, за которой в ночной тиши все еще раздавался мерный звук терпели-
вых шагов.
- Джекил, - громко воскликнул Аттерсон, - я требую, чтобы вы меня
впустили! - Ответа не последовало, и он продолжал: - Я честно предупреж-
даю вас, что мы заподозрили недоброе и я должен увидеть вас - и увижу.
Если не добром, так силой, если не с вашего согласия, то взломав эту
дверь!
- Аттерсон! - раздался голос за дверью. - Сжальтесь, во имя бога!
- Это не голос Джекила! - вскричал Аттерсон. - Это голос Хайда! Ло-
майте дверь. Пул!
Пул взмахнул топором, все здание содрогнулось от удара, а обитая
красным сукном дверь прогнулась, держась на петлях и замке. Из кабинета
донесся пронзительный вопль, полный животного ужаса. Вновь взвился то-
пор, и вновь затрещали филенки, вновь дверь прогнулась, но дерево было
крепким, а петли пригнаны превосходно, и первые четыре удара не достигли
цели; только после пятого замок сломался, и сорванная с петель дверь
упала на ковер в кабинете.
Аттерсон и дворецкий, испуганные собственной яростью и внезапно нас-
тупившей тишиной, осторожно заглянули внутрь. Перед ними был озаренный
мягким светом кабинет: в камине пылал и что-то бормотал яркий огонь, пел
свою тоненькую песенку чайник, на письменном столе аккуратной стопкой
лежали бумаги, два-три ящика были слегка выдвинуты, столик у камина был
накрыт к чаю - более мирную комнату трудно было себе представить, и, ес-
ли бы не стеклянные шкафы, полные всяческих химикалий, она показалась бы
самой обычной и непримечательной комнатой во всем Лондоне.
Посреди нее на полу, скорчившись, лежал человек - его тело дергалось
в последних конвульсиях. Они на цыпочках приблизились, перевернули его
на спину и увидели черты Эдварда Хайда. Одежда была ему велика - она
пришлась бы впору человеку сложения доктора Джекила; вздутые жилы на
лбу, казалось, еще хранили биение жизни, но жизнь уже угасла, и Аттер-
сон, заметив раздавленный флакончик в сведенных пальцах и ощутив в воз-
духе сильный запах горького миндаля, понял, что перед ним труп самоубий-
цы.
- Мы явились слишком поздно и чтобы спасти и чтобы наказать, - сказал
он угрюмо. - Хайд покончил расчеты с жизнью, и нам остается только найти
тело вашего хозяина.
Анатомический театр занимал почти весь первый этаж здания и освещался
сверху; кабинет находился на антресолях и был обращен окнами во двор. К
двери, выходившей в улочку, из театра вел коридор, а с кабинетом она со-
общалась второй лестницей. Кроме нескольких темных чуланов и обширного
подвала, никаких других помещений в здании больше не было. Мистер Аттер-
сон и дворецкий обыскали кабинет и театр самым тщательным образом. В чу-
ланы достаточно было просто заглянуть, так как они были пусты, а судя по
слою пыли на дверях, в них очень давно никто не заходил. Подвал, правда,
был завален всяческим хламом, восходившим еще ко временам хирурга, пред-
шественника Джекила, но стоило им открыть дверь, как с нее сорвался нас-
тоящий ковер паутины, возвещая, что и здесь они ничего не найдут. Все
поиски Генри Джекила, живого или мертвого, оказались тщетными.
Пул, топая и прислушиваясь, прошел по каменным плитам коридора.
- Наверное, он похоронил его тут, - сказал дворецкий.
- А может быть, он бежал, - отозвался Аттерсон и подошел к двери, вы-
ходившей на улицу. Она была заперта, а на полу вблизи нее они обнаружили
ключ, уже слегка покрывшийся ржавчиной.
- Им, кажется, давно не пользовались, - заметил нотариус.
- Не пользовались? - переспросил Пул. - Разве вы не видите, сэр, что
ключ сломан? Словно на него наступили.
- Верно, - ответил Аттерсон. - И место излома тоже заржавело.
Они испуганно переглянулись.
- Я ничего не понимаю, Пул, - сказал нотариус. - Вернемся в кабинет.
Они молча поднялись по лестнице и, с ужасом косясь на труп, начали
подробно осматривать все, что находилось в кабинете. На одном из столов
можно было заметить следы химического опыта: на стеклянных блюдечках ле-
жали разной величины кучки какой-то белой соли, точно несчастному поме-
шали докончить проводимое им исследование.
- То самое снадобье, которое я ему все время разыскивал, - сказал
Пул, но тут чайник вскипел, и вода с шипеньем пролилась на огонь.
Это заставило их подойти к камину - к нему было пододвинуто покойное
кресло, рядом на столике расставлен чайный прибор и даже сахар был уже
положен в чашку. На каминной полке стояло несколько книг; раскрытый том
лежал на столике возле чашки - это был богословский трактат, о котором
Джекил не раз отзывался с большим уважением, но теперь Аттерсон с изум-
лением увидел, что поля испещрены кощунственными замечаниями, написанны-
ми рукой доктора.
Затем, продолжая осмотр, они подошли к вращающемуся зеркалу и посмот-
рели в него с невольным страхом. Однако оно было повернуто так, что они
увидели только алые отблески, играющие на потолке, пламя и сотни его от-
ражений в стеклянных дверцах шкафов и свои собственные бледные, испуган-
ные лица.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94