Монфоконская виселица, какой
она представлялась ему в эту ясную ветреную ночь, и мертвец с лысиной в
венке рыжих кудрей. Оба видения сжимали ему сердце, и он все ускорял
шаг, как будто от назойливых мыслей можно было убежать. По временам он
тревожно и быстро озирался через плечо, но на заснеженных улицах, кроме
него, не было ни души, и только ветер, вырываясь из-за углов, то и дело
взметал прихваченный морозом снег струйками поблескивающей снежной пыли.
Вдруг он увидел вдали черное пятно и огоньки фонарей. Пятно двига-
лось, и фонари покачивались из стороны в сторону. Это был патруль. И хо-
тя он лишь пересекал улицу, Вийон счел за благо поскорее скрыться с
глаз. Ему совсем не хотелось услышать оклик патрульных, но он отлично
понимал, как выделяется на снегу его одинокая фигура. По левую руку от
него возвышался пышный когда-то особняк с башенками и портиком парадных
дверей. Вийон помнил, что здание заброшено и давно пустует. Он в три ша-
га достиг его и укрылся за выступом портика. Там было совсем темно после
блеска заснеженных улиц, и, вытянув вперед руки, он нащупывал дорогу,
как вдруг наткнулся на что-то странное на ощупь, одновременно и жесткое
и мягкое, плотное и податливое. Сердце у него екнуло, он отпрянул назад
и стал испуганно вглядываться в это препятствие. Потом с чувством облег-
чения засмеялся. Всегонавсего женщина, и к тому же мертвая. Он стал воз-
ле нее на колени, чтобы удостовериться в этом. Она уже одеревенела и за-
коченела, как ледышка. Рваное кружево трепалось на ветру, едва держась
на ее волосах, а щеки были совсем недавно густо нарумянены. В карманах
ни гроша, но в чулке, ниже подвязки, Вийон нашел две маленькие монетки,
те, что зовут в народе "беляшками". Не жирно, но хоть что-нибудь, и поэ-
та взволновала мысль, что женщина умерла, так и не успев потратить их.
Странная и жалостливая история. Он перевел взгляд с монеток на мертвую и
обратно и покачал головой, размышляя о загадках человеческой жизни. Ген-
рих Пятый английский умер в Венсенне сразу после того, как завоевал
Францию, а эта бедняжка замерзла на пороге дома какого-то вельможи, так
и не истратив двух беляшек... Да, жестоко управляет миром судьба. Долго
ли истратить эти две монетки, и все-таки во рту был бы еще один вкусный
кусок, и губы лишний раз со смаком причмокнули бы перед тем, как дьявол
заберет душу, а тело пожрут вороны или крысы. Нет, что касается его, то
пусть уж свечка догорает до конца, прежде чем ее задуют, а фонарь ра-
зобьют.
Пока эти мысли проносились у него в мозгу, он почти машинально стал
нащупывать кошелек в кармане. И вдруг сердце у него остановилось. Холод-
ные мурашки побежали по икрам, и на голову словно обрушился удар. С ми-
нуту он стоял, как бы оцепенев, потом судорожным движением снова сунул
руку в карман и наконец осознал свою потерю, и тогда его сразу бросило в
пот. Для гуляки деньги - это нечто живое и действенное, всего лишь тон-
кая завеса между ним и наслаждением. Предел этому наслаждению кладет
только время. С несколькими луидорами в кармане гуляка чувствует себя
римским императором, пока не истратит их до последнего гроша. Такому по-
терять деньги - значит испытать величайшее несчастье, мгновенно перенес-
тись из рая в ад, после всемогущества впасть в полное ничтожество. И
особенно, если ради этого суешь голову в петлю, если завтра тебя ждет
виселица в расплату за тот же кошелек, с таким трудом добытый и так глу-
по утерянный!
Вийон стоял, сыпля проклятиями, и вдруг швырнул обе беляшки на улицу,
погрозил кулаком небесам и затопал ногами, не очень смутившись тем, что
они попирают труп несчастной женщины. Потом он быстро зашагал обратно к
дому близ кладбища. Он позабыл всякий страх, позабыл про патруль, кото-
рый, правда, был теперь уже далеко, забыл про все, кроме утерянного ко-
шелька. Напрасно оглядывал он сугробы по обе стороны дороги: нигде ниче-
го не было. Нет, он обронил его не на улице. Может быть, еще в доме? Ему
так хотелось пойти туда и поискать, но мысль о страшном бездыханном оби-
тателе этого дома пугала его. И кроме того, подойдя поближе, он увидел,
что их усилия загасить огонь оказались безуспешными, более того, пламя
там разгоралось, и пляшущие отсветы его в окнах и щелястой двери подс-
тегнули в поэте страх перед властями и парижской виселицей.
Он вернулся под арку особняка и стал шарить в снегу в поисках моне-
ток, выброшенных в порыве ребячливой досады. Но найти ему удалось только
одну беляшку, другая, должно быть, упала ребром и глубоко зарылась в
снег. С такой мелочью в кармане нечего было и мечтать о буйной ночи в
каком-нибудь притоне. И не только мечта об удовольствии, смеясь, ус-
кользнула из его пальцев, ему стало не на шутку плохо, все тело заломило
от нешуточной боли, когда он остановился перед аркой этого дома. Пропо-
тевшее платье высохло на нем; и хотя ветер стих, крепчавший с каждым ча-
сом мороз пробирал его до мозга костей. Что ему делать? Время, правда,
позднее, рассчитывать на успех не приходится, но он все же попытает
счастья у своего приемного отца - капеллана церкви Святого Бенуа.
Всю дорогу туда он бежал бегом и, добежав, робко постучал в дверь.
Ответа не было. Он стучал снова и снова, смелея с каждым ударом. Наконец
внутри послышались шаги. Зарешеченный глазок обитой железом двери при-
открылся, и через него глянул луч желтоватого света
- Станьте поближе к окошечку, - сказал изнутри голос капеллана.
- Это я, - жалобно протянул Вийон.
- Ах, это ты, вот как! - сказал капеллан и разразился вовсе не подо-
бающей священническому сану бранью за то, что его потревожили в такой
поздний час, а под конец послал своего приемного сына обратно в ад, от-
куда он, должно быть, и пожаловал.
- Руки у меня посинели, - молил Вийон. - Ноги замерзли и уже почти не
чувствуют боли, нос распух от холода, мороз у меня и на сердце. Я не до-
живу до утра. Только на этот раз, отец мой, и, как перед богом, больше я
не попрошусь к вам.
- Пришел бы пораньше, - холодно возразил капеллан. - Молодых людей
надо кое-когда учить умуразуму. - Он захлопнул глазок и не спеша удалил-
ся.
Вийон был вне себя, он колотил в дверь руками и ногами и бранился
вслед капеллану.
- Вонючий старый лис! - кричал он. - Попадись ты мне только, я тебя
спихну в тартарары!
Где-то далеко в глубине переходов хлопнула дверь, и звук этот еле до-
несся до уха поэта. Он с проклятием утер рот рукою. Потом, поняв всю ко-
мичность своего положения, рассмеялся и с легким сердцем поглядел на не-
бо, туда, где звезды подмигивали, потешаясь над его неудачей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94
она представлялась ему в эту ясную ветреную ночь, и мертвец с лысиной в
венке рыжих кудрей. Оба видения сжимали ему сердце, и он все ускорял
шаг, как будто от назойливых мыслей можно было убежать. По временам он
тревожно и быстро озирался через плечо, но на заснеженных улицах, кроме
него, не было ни души, и только ветер, вырываясь из-за углов, то и дело
взметал прихваченный морозом снег струйками поблескивающей снежной пыли.
Вдруг он увидел вдали черное пятно и огоньки фонарей. Пятно двига-
лось, и фонари покачивались из стороны в сторону. Это был патруль. И хо-
тя он лишь пересекал улицу, Вийон счел за благо поскорее скрыться с
глаз. Ему совсем не хотелось услышать оклик патрульных, но он отлично
понимал, как выделяется на снегу его одинокая фигура. По левую руку от
него возвышался пышный когда-то особняк с башенками и портиком парадных
дверей. Вийон помнил, что здание заброшено и давно пустует. Он в три ша-
га достиг его и укрылся за выступом портика. Там было совсем темно после
блеска заснеженных улиц, и, вытянув вперед руки, он нащупывал дорогу,
как вдруг наткнулся на что-то странное на ощупь, одновременно и жесткое
и мягкое, плотное и податливое. Сердце у него екнуло, он отпрянул назад
и стал испуганно вглядываться в это препятствие. Потом с чувством облег-
чения засмеялся. Всегонавсего женщина, и к тому же мертвая. Он стал воз-
ле нее на колени, чтобы удостовериться в этом. Она уже одеревенела и за-
коченела, как ледышка. Рваное кружево трепалось на ветру, едва держась
на ее волосах, а щеки были совсем недавно густо нарумянены. В карманах
ни гроша, но в чулке, ниже подвязки, Вийон нашел две маленькие монетки,
те, что зовут в народе "беляшками". Не жирно, но хоть что-нибудь, и поэ-
та взволновала мысль, что женщина умерла, так и не успев потратить их.
Странная и жалостливая история. Он перевел взгляд с монеток на мертвую и
обратно и покачал головой, размышляя о загадках человеческой жизни. Ген-
рих Пятый английский умер в Венсенне сразу после того, как завоевал
Францию, а эта бедняжка замерзла на пороге дома какого-то вельможи, так
и не истратив двух беляшек... Да, жестоко управляет миром судьба. Долго
ли истратить эти две монетки, и все-таки во рту был бы еще один вкусный
кусок, и губы лишний раз со смаком причмокнули бы перед тем, как дьявол
заберет душу, а тело пожрут вороны или крысы. Нет, что касается его, то
пусть уж свечка догорает до конца, прежде чем ее задуют, а фонарь ра-
зобьют.
Пока эти мысли проносились у него в мозгу, он почти машинально стал
нащупывать кошелек в кармане. И вдруг сердце у него остановилось. Холод-
ные мурашки побежали по икрам, и на голову словно обрушился удар. С ми-
нуту он стоял, как бы оцепенев, потом судорожным движением снова сунул
руку в карман и наконец осознал свою потерю, и тогда его сразу бросило в
пот. Для гуляки деньги - это нечто живое и действенное, всего лишь тон-
кая завеса между ним и наслаждением. Предел этому наслаждению кладет
только время. С несколькими луидорами в кармане гуляка чувствует себя
римским императором, пока не истратит их до последнего гроша. Такому по-
терять деньги - значит испытать величайшее несчастье, мгновенно перенес-
тись из рая в ад, после всемогущества впасть в полное ничтожество. И
особенно, если ради этого суешь голову в петлю, если завтра тебя ждет
виселица в расплату за тот же кошелек, с таким трудом добытый и так глу-
по утерянный!
Вийон стоял, сыпля проклятиями, и вдруг швырнул обе беляшки на улицу,
погрозил кулаком небесам и затопал ногами, не очень смутившись тем, что
они попирают труп несчастной женщины. Потом он быстро зашагал обратно к
дому близ кладбища. Он позабыл всякий страх, позабыл про патруль, кото-
рый, правда, был теперь уже далеко, забыл про все, кроме утерянного ко-
шелька. Напрасно оглядывал он сугробы по обе стороны дороги: нигде ниче-
го не было. Нет, он обронил его не на улице. Может быть, еще в доме? Ему
так хотелось пойти туда и поискать, но мысль о страшном бездыханном оби-
тателе этого дома пугала его. И кроме того, подойдя поближе, он увидел,
что их усилия загасить огонь оказались безуспешными, более того, пламя
там разгоралось, и пляшущие отсветы его в окнах и щелястой двери подс-
тегнули в поэте страх перед властями и парижской виселицей.
Он вернулся под арку особняка и стал шарить в снегу в поисках моне-
ток, выброшенных в порыве ребячливой досады. Но найти ему удалось только
одну беляшку, другая, должно быть, упала ребром и глубоко зарылась в
снег. С такой мелочью в кармане нечего было и мечтать о буйной ночи в
каком-нибудь притоне. И не только мечта об удовольствии, смеясь, ус-
кользнула из его пальцев, ему стало не на шутку плохо, все тело заломило
от нешуточной боли, когда он остановился перед аркой этого дома. Пропо-
тевшее платье высохло на нем; и хотя ветер стих, крепчавший с каждым ча-
сом мороз пробирал его до мозга костей. Что ему делать? Время, правда,
позднее, рассчитывать на успех не приходится, но он все же попытает
счастья у своего приемного отца - капеллана церкви Святого Бенуа.
Всю дорогу туда он бежал бегом и, добежав, робко постучал в дверь.
Ответа не было. Он стучал снова и снова, смелея с каждым ударом. Наконец
внутри послышались шаги. Зарешеченный глазок обитой железом двери при-
открылся, и через него глянул луч желтоватого света
- Станьте поближе к окошечку, - сказал изнутри голос капеллана.
- Это я, - жалобно протянул Вийон.
- Ах, это ты, вот как! - сказал капеллан и разразился вовсе не подо-
бающей священническому сану бранью за то, что его потревожили в такой
поздний час, а под конец послал своего приемного сына обратно в ад, от-
куда он, должно быть, и пожаловал.
- Руки у меня посинели, - молил Вийон. - Ноги замерзли и уже почти не
чувствуют боли, нос распух от холода, мороз у меня и на сердце. Я не до-
живу до утра. Только на этот раз, отец мой, и, как перед богом, больше я
не попрошусь к вам.
- Пришел бы пораньше, - холодно возразил капеллан. - Молодых людей
надо кое-когда учить умуразуму. - Он захлопнул глазок и не спеша удалил-
ся.
Вийон был вне себя, он колотил в дверь руками и ногами и бранился
вслед капеллану.
- Вонючий старый лис! - кричал он. - Попадись ты мне только, я тебя
спихну в тартарары!
Где-то далеко в глубине переходов хлопнула дверь, и звук этот еле до-
несся до уха поэта. Он с проклятием утер рот рукою. Потом, поняв всю ко-
мичность своего положения, рассмеялся и с легким сердцем поглядел на не-
бо, туда, где звезды подмигивали, потешаясь над его неудачей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94