я не могу описать, как он выглядит. И не потому, что
забыл: он так и стоит у меня перед глазами.
Мистер Аттерсон некоторое время шел молча, что-то старательно обдумы-
вая.
- А вы уверены, что у него был собственный ключ? - спросил он нако-
нец.
- Право же... - начал Энфилд, даже растерявшись от изумления.
- Да, конечно, - перебил его Аттерсон. - Я понимаю, что выразился не-
удачно. Видите ли, я не спросил вас об имени того, чья подпись стояла на
чеке, только петому, что я его уже знаю. Дело в том. Ричард, что ваши
история в какой-то мере касается и меня. Постарайтесь вспомнить, не было
ли в вашем рассказе каких-либо неточностей.
- Вам следовало бы предупредить меня, - обиженно ответил мистер Эн-
филд, - но я был педантично точен. У молодчика был ключ. Более того, у
него и сейчас есть ключ: я видел, как он им воспользовался всего нес-
колько дней назад.
Мистер Аттерсон глубоко вздохнул, но ничего не ответил, и его спутник
через мгновение прибавил:
- Вот еще один довод в пользу молчания. Мне стыдно, что я оказался
таким болтуном. Обещаем друг другу никогда впредь не возвращаться к этой
теме.
- С величайшей охотой, - ответил нотариус. - Совершено с вами согла-
сен, Ричард.
ПОИСКИ МИСТЕРА ХАЙДА
В этот вечер мистер Аттерсон вернулся в свою холостяцкую обитель в
тягостном настроении и сел обедать без всякого удовольствия. После воск-
ресного обеда он имел обыкновение располагаться у камина с каким-нибудь
сухим богословским трактатом на пюпитре, за которым и коротал время, по-
ка часы на соседней церкви не отбивали полночь, после чего он степенно и
с чувством исполненного долга отправлялся на покой. В этот вечер, Одна-
ко, едва скатерть была снята со стола, мистер Аттерсон взял свечу и отп-
равился в кабинет. Там он отпер сейф, достал из тайника документ в кон-
верте, на котором значилось: "Завещание д-ра Джекила", и, нахмурившись,
принялся его штудировать. Документ этот был написан завещателем
собственноручно, так как мистер Аттерсон, хотя и хранил его у себя, в
свое время наотрез отказался принять участие в его составлении; согласно
воле завещателя, все имущество Генри Джекила, доктора медицины, доктора
права, члена Королевского общества и т, д., переходило "его другу и бла-
годетелю Эдварду Хайду" не только в случае его смерти, но и в случае
"исчезновения или необъяснимого отсутствия означенного доктор а Джекила
свыше трех календарных месяцев"; означенный Эдвард Хайд также должен был
вступить во владение его имуществом без каких-либо дополнительных усло-
вий и ограничений, если не считать выплаты небольших сумм слугам докто-
ра. Этот документ давно уже был источником мучений для нотариуса. Он ос-
корблял его и как юриста и как приверженца издавна сложившихся разумных
традиций, для которого любое необъяснимое отклонение от общепринятых
обычаев граничило с непристойностью. До сих пор его негодование питалось
тем, что он ничего не знал о мистере Хайде, теперь же оно обрело новую
пищу в том, что он узнал о мистере Хайде. Пока имя Хайда оставалось для
него только именем, положение было достаточно скверным. Однако оно стало
еще хуже, когда это имя начало облекаться омерзительными качествами и из
зыбкого смутного тумана, столь долго застилавшего его взор, внезапно
возник сатанинский образ.
- Мне казалось, что это простое безумие, - пробормотал нотариус, уби-
рая ненавистный документ в сейф. - Но я начинаю опасаться, что за этим
кроется какая-то позорная тайна.
Мистер Аттерсон задул свечу, надел пальто и пошел по направлению к
Кавендиш-сквер, к этому средоточию медицинских светил, где жил и прини-
мал бесчисленных пациентов его друг знаменитый доктор Лэньон.
"Если кто-нибудь и может пролить на это свет, то только Лэньон", -
решил он.
Важный дворецкий почтительно поздоровался с мистером Аттерсоном и без
промедления провел его в столовую, где доктор Лэньон в одиночестве допи-
вал послеобеденное вино. Это был добродушный краснолицый щеголеватый
здоровяк с гривой рано поседевших волос, шумный и самоуверенный. При ви-
де мистера Аттерсона он вскочил с места и поспешил к нему навстречу,
сердечно протягивая ему обе руки. В этом жесте, как и во всей манере
доктора, была некоторая доля театральности, однако приветливость его бы-
ла неподдельна и порождало ее искреннее чувство: доктор Лэньон и мистер
Аттерсон были старыми друзьями, однокашниками по школе и университету,
они питали глубокое взаимное уважение и к тому же (что далеко не всегда
сопутствует подобному уважению у людей, также уважающих и самих себя)
очень любили общество друг друга.
Несколько минут они беседовали о том о сем, а затем нотариус перевел
разговор на предмет, столь его тревоживший.
- Пожалуй, Лэньон, - сказал он, - мы с вами самые старые друзья Генри
Джекила?
- Жаль, что не самые молодые! - рассмеялся доктор Лэньон. - Но, на-
верное, так оно и есть. Почему вы об этом упомянули? Я с ним теперь ред-
ко вижусь.
- Неужели? А я думал, что вас сближают общие интересы.
- Так оно и было, - ответил доктор. - Но вот уже десять с лишним лет,
как Генри Джекил занялся нелепыми фантазиями. Он сбился с пути - я гово-
рю о путях разума, - и, хотя я, разумеется, продолжаю интересоваться им,
вот уже несколько лет я вижусь с ним чертовски редко. Подобный ненаучный
вздор заставил бы даже Дамона отвернуться от Финтия, - заключил доктор,
внезапно побагровев.
Эта вспышка несколько развеяла тревогу мистера Аттерсона. "Они поссо-
рились из-за каких-то научных теорий, - подумал он, и, так как науки его
нисколько не интересовали (если только речь не шла о теориях передачи
права собственности), он даже с облегчением добавил про себя: - Ну, это
пустяки!"
Выждав несколько секунд, чтобы доктор успел успокоиться, мистер Ат-
терсон наконец задал вопрос, ради которого и пришел сюда:
- А вам знаком его протеже... некий Хайд?
- Хайд? - повторил Лэньон. - Нет. В первый раз слышу. Очевидно, он
появился уже после меня.
Это были единственные сведения, полученные нотариусом, и он мог
сколько душе угодно размышлять над ними, ворочаясь на огромной темной
кровати, пока поздняя ночь не превратилась в раннее утро. Это бдение не
успокоило его лихорадочно работавшие мысли, которые блуждали по темному
лабиринту неразрешимых вопросов.
Часы на, церкви, расположенной в таком удобном соседстве с домом мис-
тера Аттерсона, пробили шесть, а он все еще ломал голову над этой загад-
кой; вначале она представляла для него только интеллектуальный интерес,
но теперь было уже затронуто, а вернее, порабощено, и его воображение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94
забыл: он так и стоит у меня перед глазами.
Мистер Аттерсон некоторое время шел молча, что-то старательно обдумы-
вая.
- А вы уверены, что у него был собственный ключ? - спросил он нако-
нец.
- Право же... - начал Энфилд, даже растерявшись от изумления.
- Да, конечно, - перебил его Аттерсон. - Я понимаю, что выразился не-
удачно. Видите ли, я не спросил вас об имени того, чья подпись стояла на
чеке, только петому, что я его уже знаю. Дело в том. Ричард, что ваши
история в какой-то мере касается и меня. Постарайтесь вспомнить, не было
ли в вашем рассказе каких-либо неточностей.
- Вам следовало бы предупредить меня, - обиженно ответил мистер Эн-
филд, - но я был педантично точен. У молодчика был ключ. Более того, у
него и сейчас есть ключ: я видел, как он им воспользовался всего нес-
колько дней назад.
Мистер Аттерсон глубоко вздохнул, но ничего не ответил, и его спутник
через мгновение прибавил:
- Вот еще один довод в пользу молчания. Мне стыдно, что я оказался
таким болтуном. Обещаем друг другу никогда впредь не возвращаться к этой
теме.
- С величайшей охотой, - ответил нотариус. - Совершено с вами согла-
сен, Ричард.
ПОИСКИ МИСТЕРА ХАЙДА
В этот вечер мистер Аттерсон вернулся в свою холостяцкую обитель в
тягостном настроении и сел обедать без всякого удовольствия. После воск-
ресного обеда он имел обыкновение располагаться у камина с каким-нибудь
сухим богословским трактатом на пюпитре, за которым и коротал время, по-
ка часы на соседней церкви не отбивали полночь, после чего он степенно и
с чувством исполненного долга отправлялся на покой. В этот вечер, Одна-
ко, едва скатерть была снята со стола, мистер Аттерсон взял свечу и отп-
равился в кабинет. Там он отпер сейф, достал из тайника документ в кон-
верте, на котором значилось: "Завещание д-ра Джекила", и, нахмурившись,
принялся его штудировать. Документ этот был написан завещателем
собственноручно, так как мистер Аттерсон, хотя и хранил его у себя, в
свое время наотрез отказался принять участие в его составлении; согласно
воле завещателя, все имущество Генри Джекила, доктора медицины, доктора
права, члена Королевского общества и т, д., переходило "его другу и бла-
годетелю Эдварду Хайду" не только в случае его смерти, но и в случае
"исчезновения или необъяснимого отсутствия означенного доктор а Джекила
свыше трех календарных месяцев"; означенный Эдвард Хайд также должен был
вступить во владение его имуществом без каких-либо дополнительных усло-
вий и ограничений, если не считать выплаты небольших сумм слугам докто-
ра. Этот документ давно уже был источником мучений для нотариуса. Он ос-
корблял его и как юриста и как приверженца издавна сложившихся разумных
традиций, для которого любое необъяснимое отклонение от общепринятых
обычаев граничило с непристойностью. До сих пор его негодование питалось
тем, что он ничего не знал о мистере Хайде, теперь же оно обрело новую
пищу в том, что он узнал о мистере Хайде. Пока имя Хайда оставалось для
него только именем, положение было достаточно скверным. Однако оно стало
еще хуже, когда это имя начало облекаться омерзительными качествами и из
зыбкого смутного тумана, столь долго застилавшего его взор, внезапно
возник сатанинский образ.
- Мне казалось, что это простое безумие, - пробормотал нотариус, уби-
рая ненавистный документ в сейф. - Но я начинаю опасаться, что за этим
кроется какая-то позорная тайна.
Мистер Аттерсон задул свечу, надел пальто и пошел по направлению к
Кавендиш-сквер, к этому средоточию медицинских светил, где жил и прини-
мал бесчисленных пациентов его друг знаменитый доктор Лэньон.
"Если кто-нибудь и может пролить на это свет, то только Лэньон", -
решил он.
Важный дворецкий почтительно поздоровался с мистером Аттерсоном и без
промедления провел его в столовую, где доктор Лэньон в одиночестве допи-
вал послеобеденное вино. Это был добродушный краснолицый щеголеватый
здоровяк с гривой рано поседевших волос, шумный и самоуверенный. При ви-
де мистера Аттерсона он вскочил с места и поспешил к нему навстречу,
сердечно протягивая ему обе руки. В этом жесте, как и во всей манере
доктора, была некоторая доля театральности, однако приветливость его бы-
ла неподдельна и порождало ее искреннее чувство: доктор Лэньон и мистер
Аттерсон были старыми друзьями, однокашниками по школе и университету,
они питали глубокое взаимное уважение и к тому же (что далеко не всегда
сопутствует подобному уважению у людей, также уважающих и самих себя)
очень любили общество друг друга.
Несколько минут они беседовали о том о сем, а затем нотариус перевел
разговор на предмет, столь его тревоживший.
- Пожалуй, Лэньон, - сказал он, - мы с вами самые старые друзья Генри
Джекила?
- Жаль, что не самые молодые! - рассмеялся доктор Лэньон. - Но, на-
верное, так оно и есть. Почему вы об этом упомянули? Я с ним теперь ред-
ко вижусь.
- Неужели? А я думал, что вас сближают общие интересы.
- Так оно и было, - ответил доктор. - Но вот уже десять с лишним лет,
как Генри Джекил занялся нелепыми фантазиями. Он сбился с пути - я гово-
рю о путях разума, - и, хотя я, разумеется, продолжаю интересоваться им,
вот уже несколько лет я вижусь с ним чертовски редко. Подобный ненаучный
вздор заставил бы даже Дамона отвернуться от Финтия, - заключил доктор,
внезапно побагровев.
Эта вспышка несколько развеяла тревогу мистера Аттерсона. "Они поссо-
рились из-за каких-то научных теорий, - подумал он, и, так как науки его
нисколько не интересовали (если только речь не шла о теориях передачи
права собственности), он даже с облегчением добавил про себя: - Ну, это
пустяки!"
Выждав несколько секунд, чтобы доктор успел успокоиться, мистер Ат-
терсон наконец задал вопрос, ради которого и пришел сюда:
- А вам знаком его протеже... некий Хайд?
- Хайд? - повторил Лэньон. - Нет. В первый раз слышу. Очевидно, он
появился уже после меня.
Это были единственные сведения, полученные нотариусом, и он мог
сколько душе угодно размышлять над ними, ворочаясь на огромной темной
кровати, пока поздняя ночь не превратилась в раннее утро. Это бдение не
успокоило его лихорадочно работавшие мысли, которые блуждали по темному
лабиринту неразрешимых вопросов.
Часы на, церкви, расположенной в таком удобном соседстве с домом мис-
тера Аттерсона, пробили шесть, а он все еще ломал голову над этой загад-
кой; вначале она представляла для него только интеллектуальный интерес,
но теперь было уже затронуто, а вернее, порабощено, и его воображение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94