– Вы правы, – кивнул старый законник. – Хотя я говорю чистую правду. О господи, времени у меня осталось совсем мало! – воскликнул он со страстью, неожиданной в столь сдержанном человеке. – Мне надо как можно скорее попасть в Лондон.
Мы отвели Джайлса домой, передали на попечение Меджи и направились в аббатство. По пути я молился о том, чтобы у старика хватило сил проделать длинный путь, найти племянника и на пороге смерти обрести мир и душевное равновесие.
Прибыв в аббатство, мы сразу направились в трапезную, ибо у Барака была там назначена встреча с Тамазин. Время обеда уже наступило, и в трапезной царило обычное оживление. Клерки и слуги болтали и перебрасывались шутками в точности так, как и до прибытия короля; к его присутствию успели привыкнуть, и благоговейный трепет несколько поутих. Тамазин сидела за тем самым столом, который мы облюбовали прежде. Оттуда было хорошо видно, кто входит в трапезную. Одета она была, как и всегда, весьма нарядно – голубое шелковое платье, маленький изящный чепчик, из-под которого рассыпались по плечам пышные золотистые локоны.
– Ну что, сударыня, сегодня у вас было много хлопот? – светясь от радости, спросил у нее Барак.
– Нет, день сегодня выдался спокойный, – ответила Тамазин. – Король и королева снова уехали на охоту. Добрый вечер, сэр, – с улыбкой обернулась она ко мне.
– Добрый вечер, Тамазин, – откликнулся я и опустился на скамью рядом с Бараком.
Ощущать себя третьим лишним было не слишком приятно, хотя ни Барак, ни Тамазин не подавали виду, что я им мешаю.
– Сегодня мне придется провести весь вечер, не выходя из комнаты, – сообщил я. – Надо просмотреть кое-какие бумаги.
Никаких бумаг у меня не было, но я решил не докучать влюбленным своим присутствием. Девушка поняла мою хитрость и наградила меня благодарной улыбкой.
– Сегодня мы с мистрис Марлин долго разговаривали, – продолжал я. – Она рассказала мне о своем женихе.
– Бедная мистрис Марлин, – вздохнула Тамазин. – Она готова рассказывать о своем женихе всякому, кто согласен слушать. И при этом обвиняет в его бедах сэра Уильяма. Ей надо быть осторожнее. Надеюсь, ее обвинения не дойдут до его ушей.
– Полагаю, ей сейчас не до осторожности, – заметил я. – Ее злополучный жених – вот единственное, что у нее на уме.
– Но это так понятно, – улыбнулась Тамазин. – О ком ей и думать, как не о человеке, в которого она влюблена с детства? Тем более человек этот сейчас в Тауэре. Правда, многим подобная преданность кажется глупой. Некоторые дамы позволяют себе насмешки, которые глубоко ранят душу…
– Я на собственном опыте знаю, как больно ранят насмешки.
– Но мистрис Марлин никогда не дает воли обиде, она всегда держит себя в руках. Иной раз мне плакать хочется, глядя на нее.
– Насколько я понял, мистрис Марлин свято убеждена, что она и мастер Лок предназначены друг другу небом. Может статься, я ошибаюсь, но мне подобная пылкость представляется чрезмерной. По моему разумению, она свидетельствует об излишней впечатлительности натуры.
– Позволю себе не согласиться с вами.
Тамазин улыбнулась, но в глазах ее сверкнул холодок.
– По моему разумению, сильное чувство достойно восхищения при любых обстоятельствах.
На несколько мгновений над столом повисло неловкое молчание.
– Мы должны кое-что рассказать тебе, Тэмми, – перегнувшись через стол, негромко произнес Барак. – Прошлой ночью на мастера Шардлейка вновь напали.
– Правда?
Она в тревоге взглянула на меня, и только сейчас я заметил, что вид у нее усталый, а под глазами залегли темные тени. Барак рассказал ей о моем столкновении с медведем. Когда он смолк, девушка испустила тяжелый вздох.
– От этой истории кровь холодеет в жилах. Значит, не подоспей вовремя солдаты, медведь разорвал бы вас?
– На мелкие клочья, – ответил за меня Барак. – К счастью, солдаты были рядом, охраняли заключенного.
– Человека по имени Бродерик? – спросила Тамазин.
– Откуда вы слышали о Бродерике? – всполошился я. – О том, что он здесь, не должен знать никто. Это вы ей рассказали? – набросился я на Барака. – Я же предупреждал, что вам не следует распускать язык. Ради безопасности Тамазин.
– Предупреждали, – виновато пробормотал Джек. – Но она поклялась никому не рассказывать.
– Болтливость может принести нам всем много бед.
– Я не из болтливых, сэр, – отчеканила Тамазин, и взгляд ее, устремленный на меня, неожиданно стал жестким и колючим. – Жизнь приучила меня к осторожности.
– Тэмми говорит, что леди Рочфорд глаз с нее не спускает, – поторопился сменить тему Барак.
– Да, от нее не стало никакого покоя, – невозмутимым тоном заметила Тамазин и налила себе похлебки.
Я заметил, что руки ее дрожат. Несомненно, после того, как мы имели несчастье узнать тайну королевы, девушка жила в постоянном напряжении. До сих пор ей удавалось скрывать свои чувства, но сегодня они вышли наружу.
Прошел день, потом еще один и еще, а от короля Шотландии по-прежнему не было никаких известий. Павильоны и шатры каждый день тщательно чистили, около них по-прежнему стояли в карауле стражники. Однажды, пересекая двор в обществе Барака, я заметил в дверях одного из павильонов сэра Ричарда Рича. Встретившись с его ледяным взглядом, я торопливо отвел глаза.
– Есть какие-нибудь новости о деле Билкнэпа? – осведомился Барак.
– Нет. Я написал в Лондон письмо, где настоятельно рекомендовал Городскому совету ни в коем случае не отказываться от тяжбы, ибо у меня есть все основания рассчитывать на ее благоприятный исход. Но боюсь, письмо мое не попало по адресу. Наверняка Рич приказал, чтобы вся моя корреспонденция перехватывалась и доставлялась ему.
– Зачем тогда вы писали?
– Дабы убедить его в неколебимости своих намерений.
Барак недоуменно вскинул бровь, однако воздержался от каких-нибудь замечаний. Когда я наконец позволил себе оглянуться, Рич уже исчез.
Погода стояла ясная и солнечная, но с каждым днем становилось все холоднее; деревья обнажились, и во дворе аббатства постоянно жгли кучи опавших листьев. Я чуть ли не каждый день навещал Джайлса. Старик держался бодро, но во время каждого своего визита я замечал, что лицо его осунулось еще сильнее.
Как-то раз, когда мы вдвоем сидели за обедом, он развлекал меня историями о процессах, в которых ему довелось участвовать на протяжении последних пятидесяти лет. Мне оставалось лишь удивляться, участником скольких забавных и печальных случаев стал за свою жизнь Джайлс. Однако я чувствовал, что мысли старого законника витают где-то далеко.
– Джайлс, а вы не думаете, что вам следует написать племяннику? – осторожно заметил я. – Письмо прибудет в Лондон намного раньше нас.
– Нет, писать я не буду, – решительно покачал головой Джайлс– Может статься, племянник мой бросит письмо, не читая.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201