Губы брата Филипса вновь тронула печальная улыбка.
– Брат Дейкин относился к числу страстных натур, которые склонны бросаться из одной крайности в другую. В последнее время таких появилось немало.
– Вы правы.
– Но брат Дейкин всегда оставался честным, сведущим барристером и благородным человеком.
Я тупо кивнул.
– О распоряжениях, сделанных относительно имущества покойного, вы можете узнать у казначея корпорации. Возможно, у него все-таки имелись родственники, предъявившие права на наследство.
– Да, я непременно наведу справки.
– Может, выпьете стакан вина, брат? – участливо предложил Филипс. – Я вижу, эта горестная весть стала для вас настоящим ударом.
– Нет-нет, спасибо. Я должен поговорить с казначеем. Благодарю вас, брат, но мне надо идти.
Я поклонился и вышел.
«Какая насмешка судьбы! – пронеслось у меня в голове. – Я опасался, что Мартин Дейкин арестован за участие в заговоре, а он оказался убежденным реформатором».
Выйдя во двор, я обессиленно опустился на скамью под деревом. Она оказалась влажной, но мне было все равно. Сердце разрывалось от жалости к старику Ренну. Хорошо еще, что в Грейс-Инн я отправился без него; по крайней мере, дома я попытаюсь сообщить ему горькую весть как можно осторожнее.
Мимо меня прошел какой-то рослый человек в мантии законника. Дородная фигура, черные волосы, длинная черная борода – все это было мне слишком хорошо знакомо. Вне всякого сомнения, то был Малеверер. Однако надменное его лицо изменилось почти до неузнаваемости. Казалось, за эти дни он постарел лет на десять. Бросив на меня изумленный взгляд, он поспешил прочь.
Капля воды, упавшая на ладонь, отвлекла меня от горьких размышлений. Снова начинался дождь. Мне пришлось встать. Кожа под проклятым наручником невыносимо горела. Я потер свою многострадальную руку, опустил манжет как можно ниже и спросил у проходившего мимо клерка, где находится контора казначея. Он указал на одно из зданий, и я пересек двор, склонив голову под струями припустившего с новой силой дождя.
Казначей оказался высоким сутулым человеком с настороженным взглядом. Настороженность сменилась откровенной подозрительностью, когда он узнал, что я принадлежу к другой корпорации и желаю навести справки об имуществе Мартина Дейкина. Однако после того, как я сообщил обо всех обстоятельствах, связанных с покойным барристером и его дядей, казначей проникся ко мне участием и пригласил в свой уютный кабинет.
– Времена сейчас тревожные, – вздохнул он. – Поэтому всякий раз, когда меня начинают расспрашивать о ком-нибудь из наших законников, я жду неприятностей.
– Понимаю вас. Насколько мне известно, не так давно Грейс-Инн посетило множество дознавателей, желавших выяснить, не кроется ли здесь корень заговора.
– Многие барристеры были подвергнуты допросу. Вы, разумеется, знаете, что в прежние дни в Грейс-Инне практиковал Роберт Эск. Слава богу, ныне он и все его сообщники получили по заслугам. По моему убеждению, корпорации существуют для того, чтобы служить закону, а не для того, чтобы строить заговоры против короля.
Казначей провел меня в прилегающую к кабинету контору, где за письменным столом сидел старик стряпчий, погруженный в чтение бумаг.
– Все вопросы, связанные с имуществом покойного Дейкина, находились в ведении брата Джиббса, – сообщил казначей. – Он более не практикует, но является моим первейшим помощником.
Старик встал и поклонился, с любопытством взглянув на меня сквозь толстые стекла очков. Он показался мне почти таким же древним, как брат Сванн из Халла.
– Брат Шардлейк пытается найти родственников брата Мартина Дейкина, – сообщил ему казначей. – Того, что умер позапрошлой зимой. Ни жены, ни детей у него не было.
– Как же, помню, – кивнул старик. – Имуществом его распорядилась корпорация. Грустно, когда человек умирает, не оставив семьи. Но у брата Дейкина, насколько мне известно, отыскался родственник.
– Вот как? – с надеждой спросил я.
«Дитя, прижитое вне брака, – это все же лучше, чем ничего», – решил я про себя.
– Да-да, у него был родственник, – повторил старик. – Я отлично это помню. Слава богу, на память я не жалуюсь.
Дрожа от нетерпения, я наблюдал, как брат Джиббс бережно перебирает документы.
– Я оставлю вас, джентльмены, – произнес казначей.
– Не смею злоупотреблять вашим временем, – с поклоном ответил я. – Очень вам признателен.
Брат Джиббс наконец извлек из толстой пачки конверт с нужными документами.
– Вот то, что нам нужно, – изрек он с довольной улыбкой и вытащил из конверта завещание. – Мартин Дейкин скончался десятого января тысяча пятьсот сорокового года. Согласно завещанию, все его имущество было продано, и вырученные деньги, совместно с его сбережениями, составили… – он заглянул в завещание, – весьма кругленькую сумму. Итак, пятьдесят фунтов он оставил церкви Святого Джайлса в Крипплгейте.
Взгляд старика исполнился откровенного осуждения.
– Эта церковь следует всем новейшим веяниям, – сообщил он, взглянув на меня сквозь стекла очков. – Многие считают ее прибежищем ереси.
– Да-да, – рассеянно кивнул я. – Но кому же отошли остальные деньги?
– Единственному наследнику.
– И кто же этот наследник?
– Взгляните сами, сэр.
Старик протянул мне завещание. Я прочел имя, написанное крупно и разборчиво, и у меня перехватило дыхание.
– Наследник получил все, что ему причиталось?
– А как же иначе, – нахмурился старик. – Все было сделано в полном соответствии с законом.
– В этом у меня нет ни малейших сомнений.
Теперь я знал все. Знал, кто нанес мне удар в аббатстве Святой Марии, знал, кто помог умереть Бродерику. А еще я знал, в чьих руках находятся документы, способные покачнуть английский престол.
ГЛАВА СОРОК СЕДЬМАЯ
Когда я вышел из конторы казначея, дождь лил как из ведра. Шагая по Канцлер-лейн, я не поднимал голову, однако вода, стекая с полей шляпы, все равно попадала мне в глаза. Вновь оказавшись в Линкольнс-Инне, я направился прямиком в библиотеку, где провел несколько часов, размышляя и сводя воедино разрозненные концы. Короткий ноябрьский день подошел к концу, за окнами сгустились сумерки, на столах зажглись лампы. Я поднялся и потянул затекшую спину. Ответы на все загадки были найдены. Мне оставалось лишь вернуться домой.
С тяжелым сердцем я брел по погруженной в сумрак Канцлер-лейн. Темноту нарушали лишь пляшущие отблески горевших в окнах свечей, которые отражались в бесчисленных лужах. Проливной дождь сменился холодной моросью. Я поплотнее закутался в плащ. Чертов наручник превратил мое запястье в саднящую рану.
Войдя в дом, я принялся снимать мокрый плащ. Джоан выбежала ко мне навстречу.
– Мастер Шардлейк, сэр!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201