Я никак не мог отделаться от ощущения, что по мне ползает отвратительное насекомое, которое невозможно стряхнуть. Шагая в сторону замка, я напрасно пытался выбросить из головы очередную стычку с тюремщиком.
На лугу, поблизости от рва, стояли несколько чиновников. Похоже, они вышли подышать свежим вечерним воздухом и оживленно о чем-то разговаривали. Среди них я заметил мастера Крейка, который, как всегда, перебирал бумаги, прикрепленные к доске для письма. Я замешкался, не зная, стоит ли подходить к нему. В том, что встреча со мной приведет Крейка в смущение, не было никаких сомнений, но мне требовалось кое о чем спросить его. Я хотел поговорить с Тамазин, а он наверняка знал, в какой палатке ее поместили.
– Добрый вечер, сэр, – приветствовал я своего бывшего однокашника. – Как всегда, в хлопотах?
– Да, дел по горло, – потупившись, буркнул Крейк.
При этом он непроизвольно отступил от меня на шаг. Хотя причины, заставлявшие его избегать моего общества, были прекрасно известны, столь неучтивые манеры неприятно меня задели.
– Мне необходимо кое о чем у вас спросить, – произнес я холодным и официальным тоном. – Относительно сегодняшнего ночлега.
– К вашим услугам. Но я очень занят. Недавно мне сообщили, что мы проведем здесь четверо суток.
– Четверо суток?
– Именно так. В Халл мы двинемся не ранее первого октября.
Я досадливо прикусил губу. Непредвиденная задержка препятствовала исполнению моего самого горячего желания – оказаться на корабле, плывущем в Лондон.
– Будьте любезны, сообщите мне, где разместили челядь королевы? – спросил я у Крейка, которого отнюдь не собирался посвящать в свои переживания.
Он смотрел на меня, подозрительно прищурившись.
– Мне необходимо поговорить с одной из ее служанок, – счел нужным добавить я.
Пером для письма он указал в поле, где несколько палаток стояло чуть в стороне от остальных:
– Вон там.
– Благодарю вас, – произнес я, растянув губы в улыбке. – Надеюсь, этой ночью никто не будет без крова.
Но Крейк уже повернулся ко мне спиной. Мне оставалось лишь покачать головой, осуждая подобную неучтивость, и двинуться в сторону поля. Приблизившись к палаткам, я увидел, что навстречу мне, приподняв юбки, дабы они не волочились по мокрой траве, идет Тамазин. Когда мы поравнялись с девушкой, я заметил, что глаза ее покраснели от слез.
– А я к вам, – сказал я. – Хотел сообщить, где мы остановились.
– Какое совпадение, сэр, – с бледной улыбкой произнесла Тамазин. – Я как раз отправилась вас искать. Как себя чувствует Джек?
– Больная нога не слишком его беспокоит – по крайней мере, когда он не пытается на нее опираться. Тем не менее он постоянно ворчит.
– Всякий ворчал бы в его положении.
– Он сообщил мне, что вчера вас допрашивал Малеверер, – сказал я, пристально взглянув на Тамазин.
Губы девушки искривила язвительная улыбка, плохо сочетавшаяся с ее мягкими чертами.
– И вы явились, чтобы допросить меня в свою очередь.
– Мне необходимо знать, что он вам сказал.
– Он допрашивал всех фрейлин и служанок королевы. Но никто из них не смог рассказать ему ничего, что вызвало бы его интерес. И я в том числе. Мистрис Марлин вовсе не пускалась в откровенности. Если она и говорила со мной о чем-то, то лишь о своем женихе, заключенном в Тауэре. А еще вспоминала о своем детстве и юности. Несчастья преследовали ее с ранних лет. Она была круглой сиротой, и, кажется, на всем белом свете лишь мастер Лок относился к ней по-доброму. Я знаю, она совершила много дурного. И все же мне ее жаль.
– Вам будет трудно в это поверить, но мне тоже ее жаль.
Тамазин не ответила.
– А как вела себя леди Рочфорд? По словам Джека, вы рассказывали, что она не сумела скрыть своего испуга?
– Я не присутствовала при беседе Малеверера с леди Рочфорд. Только слышала, как она на него орала. А он орал в ответ. Думаю, леди Рочфорд сразу успокоилась, когда поняла, что Малеверера интересуют вовсе не королева и Калпепер, – произнесла Тамазин, понизив голос. – Кстати, я не видела Калпепера вот уже несколько дней.
– Вижу, вы плакали, Тамазин, – мягко заметил я. – Вы чем-то испуганы?
– Я горевала о мистрис Марлин, – ответила она, посмотрев мне прямо в глаза. – Стоит мне вспомнить о том, что с ней случилось, слезы сами текут из глаз. Она была так добра ко мне, так добра. Относилась, как к родной дочери.
Несколько мгновений Тамазин молчала, потом набралась решимости и спросила:
– А как поступили с ее телом?
– Понятия не имею. Скорее всего, оставили в Хоулме, приказав местным жителям предать его земле. Тамазин, я не кривил душой, когда сказал, что мне тоже жаль мистрис Марлин. Но все же она пыталась меня убить.
– Я знаю, – испустила тяжкий вздох девушка. – Хотя никак не могу взять в толк, зачем ей это понадобилось.
– Мистрис Марлин сама призналась, что действовала по указке своего жениха. Так что всеми ее поступками двигала любовь, – пояснил я. – Слепая, безрассудная страсть, которая вытеснила все прочие чувства.
– Да, она была предана своему жениху телом и душой. Ради него готова на все. А что с ним будет теперь?
– Его подвергнут допросу.
– С пытками?
– Скорее всего.
– Тяжело думать о том, что любовь может породить так много зла, – снова вздохнула Тамазин.
– Это случается, когда любовь превращается в одержимость и поглощает человека всецело.
– Значит, вы считаете, человеку не стоит отдаваться любви всецело? – спросила Тамазин, с любопытством поглядев на меня.
– Я в этом убежден.
– Тогда мне вас жаль, сэр.
Я взглянул на нее не без суровости.
– Ни при каких обстоятельствах человек не должен забывать о чувстве меры, Тамазин. Вас это касается не в последнюю очередь. Многие сочли бы, что представление, которое вы разыграли ради знакомства с Джеком, свидетельствует… скажем так, об отсутствии равновесия между чувством и разумом. И о том, что увлечение может толкнуть вас к безрассудным действиям.
– Каждый, кто хочет чего-то добиться, должен действовать, – изрекла Тамазин. – От пустых разговоров мало толку.
– Вот как? Кажется, вы взяли на себя труд учить меня жизни?
Тамазин, поняв, что зашла слишком далеко, потупила голову.
– Значит, мистрис Марлин не говорила вам ничего, что проливало бы свет на ее намерения?
– Нет.
Тамазин по-прежнему избегала смотреть на меня.
– Но возможно, вы говорили об исчезнувших бумагах? После того, как Малеверер допросил вас обеих?
– Уверяю вас, между собой мы даже словом не обмолвились об этих бумагах. Мистрис Марлин они совершенно не интересовали. По крайней мере, так мне казалось.
Девушка злилась на меня и не давала себе труда это скрыть. Я почувствовал, как в душе моей поднимается волна раздражения.
В молчании мы дошли до палаток, перед которыми сидели на траве Джайлс и Барак.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201
На лугу, поблизости от рва, стояли несколько чиновников. Похоже, они вышли подышать свежим вечерним воздухом и оживленно о чем-то разговаривали. Среди них я заметил мастера Крейка, который, как всегда, перебирал бумаги, прикрепленные к доске для письма. Я замешкался, не зная, стоит ли подходить к нему. В том, что встреча со мной приведет Крейка в смущение, не было никаких сомнений, но мне требовалось кое о чем спросить его. Я хотел поговорить с Тамазин, а он наверняка знал, в какой палатке ее поместили.
– Добрый вечер, сэр, – приветствовал я своего бывшего однокашника. – Как всегда, в хлопотах?
– Да, дел по горло, – потупившись, буркнул Крейк.
При этом он непроизвольно отступил от меня на шаг. Хотя причины, заставлявшие его избегать моего общества, были прекрасно известны, столь неучтивые манеры неприятно меня задели.
– Мне необходимо кое о чем у вас спросить, – произнес я холодным и официальным тоном. – Относительно сегодняшнего ночлега.
– К вашим услугам. Но я очень занят. Недавно мне сообщили, что мы проведем здесь четверо суток.
– Четверо суток?
– Именно так. В Халл мы двинемся не ранее первого октября.
Я досадливо прикусил губу. Непредвиденная задержка препятствовала исполнению моего самого горячего желания – оказаться на корабле, плывущем в Лондон.
– Будьте любезны, сообщите мне, где разместили челядь королевы? – спросил я у Крейка, которого отнюдь не собирался посвящать в свои переживания.
Он смотрел на меня, подозрительно прищурившись.
– Мне необходимо поговорить с одной из ее служанок, – счел нужным добавить я.
Пером для письма он указал в поле, где несколько палаток стояло чуть в стороне от остальных:
– Вон там.
– Благодарю вас, – произнес я, растянув губы в улыбке. – Надеюсь, этой ночью никто не будет без крова.
Но Крейк уже повернулся ко мне спиной. Мне оставалось лишь покачать головой, осуждая подобную неучтивость, и двинуться в сторону поля. Приблизившись к палаткам, я увидел, что навстречу мне, приподняв юбки, дабы они не волочились по мокрой траве, идет Тамазин. Когда мы поравнялись с девушкой, я заметил, что глаза ее покраснели от слез.
– А я к вам, – сказал я. – Хотел сообщить, где мы остановились.
– Какое совпадение, сэр, – с бледной улыбкой произнесла Тамазин. – Я как раз отправилась вас искать. Как себя чувствует Джек?
– Больная нога не слишком его беспокоит – по крайней мере, когда он не пытается на нее опираться. Тем не менее он постоянно ворчит.
– Всякий ворчал бы в его положении.
– Он сообщил мне, что вчера вас допрашивал Малеверер, – сказал я, пристально взглянув на Тамазин.
Губы девушки искривила язвительная улыбка, плохо сочетавшаяся с ее мягкими чертами.
– И вы явились, чтобы допросить меня в свою очередь.
– Мне необходимо знать, что он вам сказал.
– Он допрашивал всех фрейлин и служанок королевы. Но никто из них не смог рассказать ему ничего, что вызвало бы его интерес. И я в том числе. Мистрис Марлин вовсе не пускалась в откровенности. Если она и говорила со мной о чем-то, то лишь о своем женихе, заключенном в Тауэре. А еще вспоминала о своем детстве и юности. Несчастья преследовали ее с ранних лет. Она была круглой сиротой, и, кажется, на всем белом свете лишь мастер Лок относился к ней по-доброму. Я знаю, она совершила много дурного. И все же мне ее жаль.
– Вам будет трудно в это поверить, но мне тоже ее жаль.
Тамазин не ответила.
– А как вела себя леди Рочфорд? По словам Джека, вы рассказывали, что она не сумела скрыть своего испуга?
– Я не присутствовала при беседе Малеверера с леди Рочфорд. Только слышала, как она на него орала. А он орал в ответ. Думаю, леди Рочфорд сразу успокоилась, когда поняла, что Малеверера интересуют вовсе не королева и Калпепер, – произнесла Тамазин, понизив голос. – Кстати, я не видела Калпепера вот уже несколько дней.
– Вижу, вы плакали, Тамазин, – мягко заметил я. – Вы чем-то испуганы?
– Я горевала о мистрис Марлин, – ответила она, посмотрев мне прямо в глаза. – Стоит мне вспомнить о том, что с ней случилось, слезы сами текут из глаз. Она была так добра ко мне, так добра. Относилась, как к родной дочери.
Несколько мгновений Тамазин молчала, потом набралась решимости и спросила:
– А как поступили с ее телом?
– Понятия не имею. Скорее всего, оставили в Хоулме, приказав местным жителям предать его земле. Тамазин, я не кривил душой, когда сказал, что мне тоже жаль мистрис Марлин. Но все же она пыталась меня убить.
– Я знаю, – испустила тяжкий вздох девушка. – Хотя никак не могу взять в толк, зачем ей это понадобилось.
– Мистрис Марлин сама призналась, что действовала по указке своего жениха. Так что всеми ее поступками двигала любовь, – пояснил я. – Слепая, безрассудная страсть, которая вытеснила все прочие чувства.
– Да, она была предана своему жениху телом и душой. Ради него готова на все. А что с ним будет теперь?
– Его подвергнут допросу.
– С пытками?
– Скорее всего.
– Тяжело думать о том, что любовь может породить так много зла, – снова вздохнула Тамазин.
– Это случается, когда любовь превращается в одержимость и поглощает человека всецело.
– Значит, вы считаете, человеку не стоит отдаваться любви всецело? – спросила Тамазин, с любопытством поглядев на меня.
– Я в этом убежден.
– Тогда мне вас жаль, сэр.
Я взглянул на нее не без суровости.
– Ни при каких обстоятельствах человек не должен забывать о чувстве меры, Тамазин. Вас это касается не в последнюю очередь. Многие сочли бы, что представление, которое вы разыграли ради знакомства с Джеком, свидетельствует… скажем так, об отсутствии равновесия между чувством и разумом. И о том, что увлечение может толкнуть вас к безрассудным действиям.
– Каждый, кто хочет чего-то добиться, должен действовать, – изрекла Тамазин. – От пустых разговоров мало толку.
– Вот как? Кажется, вы взяли на себя труд учить меня жизни?
Тамазин, поняв, что зашла слишком далеко, потупила голову.
– Значит, мистрис Марлин не говорила вам ничего, что проливало бы свет на ее намерения?
– Нет.
Тамазин по-прежнему избегала смотреть на меня.
– Но возможно, вы говорили об исчезнувших бумагах? После того, как Малеверер допросил вас обеих?
– Уверяю вас, между собой мы даже словом не обмолвились об этих бумагах. Мистрис Марлин они совершенно не интересовали. По крайней мере, так мне казалось.
Девушка злилась на меня и не давала себе труда это скрыть. Я почувствовал, как в душе моей поднимается волна раздражения.
В молчании мы дошли до палаток, перед которыми сидели на траве Джайлс и Барак.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201