– Не дай бог, принц Эдуард умрет, – промолвил Джайлс. – Кто тогда будет наследником престола? Семья герцогини Солсбери уничтожена, обе дочери короля не могут считаться его наследницами. Того и гляди, король Генрих, не проявив достаточной плодовитости, погрузит страну в смуту, – заключил он с горькой усмешкой.
– Мне надо размять ноги, Джайлс, а то они совсем затекли, – бросил я, поднимаясь.
Старик плотнее закутался в плащ.
– Становится холодно. Может, вам лучше вернуться в каюту? – предложил я не слишком уверенно, ибо знал: друг мой терпеть не может, когда с ним обращаются, как с больным.
Но Джайлс не стал возражать.
– Да, я и в самом деле продрог, – кивнул он. – Будьте любезны, помогите мне спуститься.
Проводив его в каюту, я вернулся на палубу. Тамазин и Барак по-прежнему оживленно болтали и смеялись, стоя у перил. На меня они не обращали ни малейшего внимания, и я почувствовал себя задетым. Барак кивком головы указал Тамазин на моряка, проходившего по палубе. К великому своему удивлению, я увидел, что он держит за хвосты с полдюжины мертвых крыс.
– Это корабельный крысолов, – с ухмылкой пояснил Барак.
Тамазин сморщила свое хорошенькое личико и поспешно отвернулась.
– Знаешь, чем особенно хороша его работа? – легонько толкнув ее в бок, спросил Барак.
– Не знаю и знать не хочу.
– Он ест крыс, которых поймает. Для крысоловов эта дичь – наилучшее лакомство.
– Иногда ты бываешь невыносим, – возмутилась девушка.
– А что я такого сказал? Разумеется, свежее крысиное мясо лучше черствых сухарей, которые едят другие матросы.
Я заметил, что по лестнице с нижней палубы поднимаются два солдата. За ними следовал Бродерик, скованный по рукам и ногам. На фоне двух дюжих парней его изможденная фигура казалась особенно жалкой. Шествие замыкали сержант Ликон и Редвинтер.
Солдаты подвели арестанта к перилам. Остановившись, он устремил взгляд в море. Солдаты следили за каждым его движением, готовые пресечь попытку броситься за борт. Сержант Ликон, пользуясь возможностью, глубоко дышал, наполняя грудь свежим морским воздухом. Редвинтер, заметив меня, приблизился.
– Добрый день, мастер Шардлейк.
Путешествие явно пошло ему не на пользу. Отросшие волосы и борода утратили холеный вид, он побледнел и выглядел утомленным. Постоянно находясь в обществе заключенного, тюремщик и сам страдал от духоты и отсутствия движения. Трудно было поверить, что передо мной тот самый холеный франт, с которым я некогда встретился в замке Йорка.
– Добрый день, мастер Редвинтер. Надеюсь, скоро мы окажемся в Лондоне.
– Вряд ли, – возразил он, взглянув на паруса. – При таком ветре нам придется тащиться бог знает сколько. Я слышал, капитан говорил, что в это плавание от него отвернулась удача. И на то есть причины.
– Моряки излишне подвержены предрассудкам.
– Быть может. Так или иначе, через несколько дней мы прибудем.
Губы его искривила столь хорошо мне знакомая издевательская ухмылка.
– Наш драгоценный сэр Эдвард наконец окажется в Тауэре, где ему предстоит множество развлечений.
– Он здоров?
– Вполне. Представьте себе, когда я сказал ему, что Спарн-Хед исчез из виду, он рыдал, как дитя. Причитал, что больше никогда не увидит свой ненаглядный Йоркшир. Я сказал ему, чтобы не расстраивался попусту. Может статься, голова его еще побывает в Йорке – в качестве украшения городских ворот.
– Впервые встречаю человека, которому совершенно неведомо сострадание, – бросил я.
– Для того чтобы хорошо исполнять свои обязанности, сострадание мне ни к чему, – усмехнулся Редвинтер. – Как-то раз вы назвали меня безумцем.
При этих словах в глазах его мелькнули злобные искорки, и я вновь осознал, как глубоко сумел его уязвить.
– На это я вам вот что скажу. Безумен тот тюремщик, который проливает слезы над изменниками и предателями. Отвратителен слюнтяй, не способный исполнить предназначение, данное ему Господом.
– Неужели Господь предназначил вас для того, чтобы терзать и мучить других людей?
– Для того чтобы спасти истинную религию, подчас необходимо пролить кровь.
Редвинтер смотрел на меня с презрительным недоумением, словно удивленный тем, что я не понимаю столь очевидных вещей.
– Вы что, не читали Ветхий Завет? Там на каждой странице битвы и кровопролития! Господь устроил этот мир так, что люди должны убивать друг друга. Король это понимает и потому не боится замарать руки в крови.
– А разве в Писании не говорится о том, что кроткие наследуют землю?
– Лишь после того, как сильные духом уничтожат всех врагов истинной веры.
– И когда же это произойдет? После того, как на воротах Йорка будет выставлена отрубленная голова последнего паписта?
– Возможно. Для того чтобы восстановить в этом мире порядок, необходимо быть сильным, мастер Шардлейк. Сильным и безжалостным. Таким же, как наши враги.
Я отвернулся, утомленный бессмысленным спором. К нам приблизился сержант Ликон.
– Добрый день, мастер Шардлейк, – приветствовал он меня, метнув на тюремщика исполненный неприязни взгляд.
– Добрый день, сержант. Я только что беседовал с Редвинтером, – сообщил я, понизив голос. – Как-то раз я назвал его безумцем. Похоже, с тех пор его безумие лишь усугубилось.
– Сэр Уильям, похоже, тоже так думает, – кивнул сержант, не сводя глаз с Редвинтера, который стоял в стороне, облокотившись на перила. – По крайней мере, он сказал, что отныне главную ответственность за арестанта несу я. Он больше не доверяет Редвинтеру. Это и понятно – в Йорке тот не справился со своим делом и допустил, чтобы арестант отравился.
– Редвинтер, как и все жестокие люди, не слишком умен. Поэтому заключенному удалось его перехитрить.
– Самое обидное для Редвинтера – потерять власть. Иногда он смотрит на меня с такой злобой, словно хочет убить, – заметил Ликон.
– К счастью, скоро мы окажемся в Лондоне и сможем избавиться от его общества, – сказал я. – А как себя чувствует Бродерик? Редвинтер сказал, он рыдал, когда йоркширский берег исчез из виду.
– Да, это правда. Но с тех пор он затих и редко произносит хоть слово.
Сержант замешкался, словно не решаясь что-то сообщить.
– Когда он увидел вас, он попросил разрешения поговорить с вами хотя бы минуту, – произнес он наконец.
Я посмотрел в ту сторону, где стоял Бродерик. Тот, не замечая солдат, задумчиво глядел на море.
– Я готов поговорить с ним.
– Отойдите-ка от заключенного на несколько шагов. Он никуда не убежит, – обратился Ликон к своим людям.
Солдаты выполнили приказание.
– Малеверер дал мне под начало двух безнадежных болванов, – пожаловался сержант. – У обоих одно на уме – как бы напиться до бесчувствия. Мне уже пришлось отобрать у них деньги.
Бродерик повернулся ко мне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201