Потом вздохнул и сказал:
"У нас еще будет время поговорить. Думай. А сейчас идите. Позовите
ко мне Фоора!" Когда Радхаур вышел из тайного зала и стал подниматься
по лестнице из подземелья, словно вдруг тысячи звуков оглушили него,
словно в голове многотонный колокол литыми стенками стал стукаться о
медный язык. Ноги Радхаура подкосились, он схватился за голову и
если бы друзья не поддержали, он неминуемо бы упал на ступени
винтовой лестницы. Сколько Радхаур был в обмороке он не знал. Когда
пришел в себя - лежал в постели, Этвард и Ламорак находились рядом.
Радхаур слышал их мысли, словно голоса! И боль... тупая боль в
затылке. Радхаур слышал - Этвард думает о том, что через четыре дня
они должны быть со своей армией в Британии. Надо было подниматься.
Но он был слаб. Не физически - душевно. Ему требовалось время
придти в себя, обдумать... И тогда Верховный Координатор посоветовал
отправиться в Храм Зверя, где двенадцать дней умещаются в полсуток.
Верховный Координатор был прав. Он сказал, Радхауру, что скоро он
привыкнет к своей волшебной способности слышать мысли других, скоро
они перестанут мешать ему, он сможет распоряжаться приобретенным
даром с пользой и по собственному желанию. Фоор говорил правду -
уже было легче. Всего несколько часов он в темной утробе каменного
чудовища и слышит лишь тишину...
Как только он подумал об этом, в голове тут же раздался взволнованный
звонкий голос черноволосой горбуньи, но Радхаур постарался подавить
его в себе, не разбирая слов. Удалось! Он почти с благодарностью
посмотрел на жрицу судьбы.
- Какое животное так изуродовало тебя? - спросил он, глядя на
Марьян. - Медведь? Или в ваших странах другие хищники, тигры...
- Животное... - Марьян очень обрадовалась, что Радхаур обратился к
ней с таким вопросом, хоть и задел ее больное место. Она села рядом
за стол. - Это животное - человек!
- Расскажи.
Марьян посмотрела на него. Она молчала, собираясь с мыслями. Радхаур
не торопил. Он налил из объемистой бутыли в другую кружку вина и
придвинул горбунье.
Она стала рассказывать. Как никогда никто из-за пятна на лице и
безобразного горба ее не брал с собой в чрево Зверя и однажды...
- Расскажи с самого начала, - вдруг попросил Радхаур. - Как ты
попала сюда?
Он слушал не перебивая, время от времени пригубляя вино, не глядя в
кружку. В какой-то момент он не поверил ей - трудно было поверить
в подобную несправедливость, жестокость судьбы. Так не должно быть!
Может, она придумывает, чтобы вызвать жалость? Он попытался
прослушать ее мысли, но не слова - эмоции, вновь проснувшееся почти
было забытое страдание, ударили в сердце, заставили его сжаться от
боли за эту женщину с удивительной, невозможной судьбой.
Господи! Сколько страданий может выпасть на долю слабой женщины и
она выстояла, нашла новый смысл жизни. А он, крепкий здоровый рыцарь,
и считает жизнь потерянной... А ведь судьба его еще не била
основательно. Хотя - Лорелла, отец... Вот что странно - жизнь его
распадается как бы на два параллельных, не связных потока, которые
смешиваются и вроде неотделимы друг от друга и друг от друга же
независимы: жизнь вокруг него - друзья, сражения, удивительные
чудеса, и жизнь внутри его, никого больше не касающаяся, и на его
внешнюю жизнь вроде бы не влияющая. Но как мучительна и важна эта
внутрення жизнь, со стороны наверняка покажущаяся кому-либо
незначительной, для Радхаура.
Вот сидит перед ним уродливое существо, никаких чувств, кроме
презрительной жалости, не вызывающее. И вдруг оказывается, что за
убогой внешностью скрывается удивительная судьба и сильная
личность. Он смотрел на нее и поражался - как огромен мир и сколь
мало он еще о нем знает.
Она закончила горестный рассказ и мужская единственная слезинка
навернулась на глазу. Марьян тут же проморгалась и посмотрела на
Радхаура. Одна половина лица была покрыта грубым фиолетовым пятном,
вторая - безобразными шрамами, исказившими до неузнаваемости некогда
прекрасные черты лица. Но Радхаур видел только ее глаза - глаза
потрясающей глубины, влажные, искренние, жаждущие счастья и
понимающее всю невозможность его.
Рука Радхаура непроизвольно потянулась и он провел по черным
вьющимся волосам.
Глаза и волосы - все, что осталось необезображенным...
- Расскажи мне о себе, - тихо попросила она. И добавила: - Если
хочешь.
Радхаур сделал большой глоток вина, глубоко вздохнул и стал говорить.
Он не утаивал того, что считал важным. И странно - лишь несколько
слов сказал он об алголианах, о войне с саксами, о первой в своей
жизни битве у стен родного замка. Он говорил о Лорелле, о Сарлузе, о
своих переживаниях и сомнениях, о сестрах Лореллы и о девушке в
Маридунуме, имени которой так и не узнал, даже о шаблоньях рассказал.
Он разговорился постепенно, не стеснялся, выплеснул, что накопилось,
то, что не говорил даже Этварду и Ламораку, в тайне побаиваясь
усмешки. Пред ним сидела не женщина - суровое обезображенное
существо, казавшееся на целую вечность его старше, хотя разница в
возрасте была всего лишь шесть лет.
Он рассказал все, кроме одного - что теперь он умеет слышать чужие
мысли. Этого он не сказал даже Этварду и Ламораку. И не скажет - он
не хочет потерять друзей, последнее, что осталось у него от прежней
жизни.
Он замолчал и уставился на дрожащий огонек масляка на стене.
- Поцелуй меня, - вдруг попросила Марьян.
И испугалась собственных слов - сейчас он рассмеется над ней и скажет
что-то вроде "Пошла вон, дура!"
Не-ет, только не это!!!
Радхаур услышал мысленный ее крик и содрогнулся. Он встал и,
перебарывая отвращение, склонился над ней, поцеловал в робкие губы (на
левой половине верхней губы был шершавый раздражающий шрам). "В
каждой женщине есть своя изюминка, надо только найти ее, -
вспомнил Радхаур слова сэра Бана. - Иногда это не просто сделать,
но всегда возможно, надо лишь очень захотеть".
Радхаур не хотел. Он сел на стул и взял кружку с вином. Но сердце
почему-то возбужденно колотилось.
Эта женщина, наверное, заслужила счастье, но он-то тут причем? Его бы
кто пожалел!
Радхаур старательно ограждал свой разум от ее чувств и мыслей - он
знать не желал, что она сейчас думает о нем.
Они просидели молча четверть часа - песчинки неудержимо и равнодушно
сыпались в огромном стеклянном корпусе часов. Она хотела
поблагодарить, за то что на секунду прикоснулась к неведомому
счастью, но молчала. Она жалела лишь, что это произошло в первый
же день - она теперь не знала, как после поцелуя смотреть
на него, как разговаривать с ним.
Она молча встала и направилась к широкой постели, где не два, а
пять человек чувствовали бы себя вольготно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195