Вновь наполнили кубки, встал сэр Ансеис:
- Выпьем за прекрасную Британию и храбрых рыцарей, населяющих ее! -
сказал француз и залпом осушил свой кубок.
С не меньшим энтузиазмом, чем предыдущий был воспринят и этот тост.
Сэр Отлак заметил, что Селивант едва пригубил кубок за удачу рыцарей на
турнире - ради вежливости. Педивер пытался разговорить сумрачного
Селиванта, отвлечь от предстоящего смертного боя, но принц лишь вяло и
односложно отвечал на его вопросы. Граф одобрительно отнесся и к
поведению своего наследника, желающего взбодрить товарища перед боем.
Встал с полным кубком король Пенландрис и все снова замолчали.
- Выпьем за победу в смертном бою доблестного сэра Селиванта и пожелаем
ему удачи!
Сэр Педивер поставил кубок на стол не глотнув.
- Я не знаю, что встало между сэром Селивантом и сэром Ричардом, - сказал
он. - Я женат на родной сестре Ричарда и пить за его гибель не буду!
В глазах Селиванта вдруг блеснула искра жизни, он с интересом
посмотрел на Педивера, но ничего не сказал, так же непригубленным
поставив кубок на стол.
- Да, - сказал граф, - сэр Ричард и принц Селивант оба достойные
рыцари и мне жалко, что они решили встретиться в смертельном бою и что
примирение невозможно. Выпьем за то, чтобы победил наиболее достойный!
Король Пенландрис усмехнулся в усы после этих дипломатичных слов старого
друга и попросил сэра Катифена спеть им балладу - первый голод был
удовлетворен, требовалось усвоить съеденное, а ничто так не помогает
пищеварению, как слушание хорошей музыки.
Когда за окнами начало сереть, пир был в самом разгаре и ни у кого из
обедающих (может, кроме принца Селиванта) не возникало даже мысли о скором
прекращении веселья. И тем более для всех было чуть ли не потрясением,
когда сэр Отлак встал и извинился перед Пенландрисом и французским бароном,
сказав что у него сильно разболелась голова и он должен идти поспать, чтобы
завтра чувствовать себя нормально, но гости пусть продолжают веселье -
сэр Педивер заменит занедужившего отца.
И король, и француз, и все воины высказали огромное сожаление по
поводу того, что столь приятный сотрапезник оставляет их и пытались
уговорить графа посидеть еще. Но граф сказал, что боли поистине
невыносимы и извинился еще раз. Гости продолжили веселье.
Граф поднялся в свои комнаты, но ложиться не стал. Он переоделся в
богатые одежды, слуга принес ему длинный темный плащ с капюшоном и без
графских эмблем и нашивок - в таких плащах ходили и странствующие монахи,
и богатые горожане. Граф выбрал свой лучший меч, накинул поверх плащ,
укутавшись в него и надвинув капюшон на лицо. В сопровождении старого
преданного слуги, который умел не только угождать господину выполняя его
даже порой невысказанные желания, но в случае необходимости мог и с мечом
обращаться не хуже графских воинов, сэр Отлак через черный ход покинул
особняк, где весело пировали гости.
На улице стоял Морианс, явно дожидаясь отца.
- Ты что здесь делаешь? - удивился граф.
- Отец, возьми меня с собой! - попросил Морианс. - Я буду твоим
телохранителем! - юноше не терпелось с кем-нибудь сразиться, как-то
проявить себя, но биться на турнире ему еще было рано, он не был пока
посвящен в рыцари и рвался совершать подвиги. Любой ценой.
- Откуда ты узнал, что я должен идти? - подозрительно поинтересовался
отец. - Кто тебе сказал?
- Догадался. Я хорошо знаю как ты выглядишь, когда у тебя
действительно болит голова.
- Хм... А если я иду к даме?
- Ну и что? - воскликнул юноша. - Я буду дожидаться тебя у дверей
хоть всю ночь, но если на тебя кто-нибудь нападет, то я... - Морианс на
несколько дюймов выдвинул меч из ножен, блеснув сталью лезвия.
- Спасибо, Морианс, - сказал граф, волна нежных чувств и гордость
за сына охватила его. - Но мне защита не требуется. Пока я еще могу за
себя постоять.
- Но отец, пожалуйста!..
- Иди к гостям, Морианс. Порой гостеприимным хозяином быть куда
как труднее, чем храбрым бойцом. Мне недалеко, я скоро вернусь.
- Отец, можно я...
- Иди в дом, к гостям, - сказал сэр Отлак мягким, но не терпящим
дальнейших пререканий тоном. - Мы приехали на турнир, - добавил он,
- и я тебе обещаю: приключений будет достаточно, ты сможешь проявить
свою отвагу и умение. Иди в дом!
Морианс вздохнул и вошел в дверь.
Вечер начинал вступать в свои права. Граф и его слуга уверенно и быстро
шли по знакомым улицам столицы.
На одной из улиц из таверны вывалились трое подвыпивших солдат из
дружины какого-то прибывшего на турнир рыцаря. Граф брезгливо обошел
их - он не любил пьяных.
- Ты! - грубо сказал ему в спину один из солдат и скверно выругался. -
Не желаешь ли выпить с нами за здоровье лорда Джона! - Воин явно хотел
подраться.
Граф ускорил шаги, все трое солдат развернулись в его сторону.
- Стой, ты... - крикнул первый, видя, что незнакомец хочет быстрее уйти
и, значит, - боится. - Стой, трус! Держи этих горожан, мы научим их
вежливости!
Навстречу графу из дверей гостиницы вышли еще два солдата с такими же
бордовыми нашивками в виде ромба и с черным невнятным рисунком.
Услышав крики товарища, они подумали, что его оскорбили. На ногах они
держались не тверже первых троих, но тут же обнажили оружие, в
предчувствии легкой победы над испуганным горожанином.
Разговаривать с пьяными воинами, которые и мечи-то толком в руках
держать не умеют, было бесполезно. И недостойно знатного рыцаря. Сэр
Отлак лишь пожалел, что у него парадный меч, лучший из его мечей, жалко
марать об эту мразь. Ловким движением он скинул с себя длинный плащ.
Резкий стремительный выпад прервал никчемную жизнь одного из тех двух
солдат, что появились позже. Второй не успел занести меч для удара, как
был пронзен в область сердца клинком графа и с предсмертным криком упал на
запыленную мостовую. За спиной графа раздался лязг скрестившихся мечей и
сэр Отлак не мешкая обернулся. Его смертоносный удар прорубил шею наглого
гуляки, и если бы был нанесен не сверху, а сбоку, то снес бы голову
охальника напрочь. С развороченным мечом графского слуги животом упал
рядом его собутыльник, оглушая пустынную в этот час улицу истошными
криками.
Последний солдат (именно тот, что первым окликнул незнакомых прохожих,
никак не предполагая, что под скромными плащами скрываются опытные
бойцы) разом протрезвел, ужас отразился в его глазах, он развернулся и
со всех ног побежал прочь, не бросив свой меч лишь по той причине,
что совсем забыл о нем, а пальцы судорожно вцепились в рукоять.
Граф подошел к своему плащу, брошенному на землю, и поднял его, брезгливо
отпихнув ногой руку корчившегося в агонии солдата.
У двери в гостиницу, прислонившись плечом к деревянному столбу, стоял
человек в дорогих одеждах, в рукояти его меча блеснули
драгоценные камни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195