Им были не подвержены те, кто еще не растратил здоровья на удо-
вольствия, кто сам себе был и господином, и слугою. Тело закалялось под-
лин ным трудом, утомленное или бегом, или охотой, или пахотой. Потом
ждала их пища, способная понравиться только проголодавшимся. Вот и не
было надобности в разнообразной врачебной утвари, в таком множестве же-
лезок и склянок. Проста была причина - и простым было здоровье; обилие
блюд породило обилие болезней. (19) Взгляни, сколько всего намешала жаж-
да роскоши, опустошительница суши и моря, - чтобы все прошло через одну
глотку! Такие разные вещи и не могут соединяться воедино и, проглочен-
ные, перевариваются плохо, потому что каждая действует по-своему. Неуди-
вительно, что и болезни, вызываемые несовместимыми кушаньями, изменчивы
и разнообразны, и еда, в которой насильно перемешаны противоположные по
природе части, извергается наружу. Вот мы и болеем, как живем, - на мно-
жество ладов3. (20) Величайший врач4, создатель этой науки, говорил, что
у женщин не выпадают волосы и не болят ноги. Но вот они и волосы теряют,
и ноги у них больные. Изменилась не природа женщины, а жизнь5: уравняв-
шись с мужчинами распущенностью, они уравнялись с ними и болезнями. (21)
Женщины и полунощничают, и пьют столько же, состязаясь с мужчинами в ко-
личестве масла6 и вина, так же изрыгают из утробы проглоченное насильно,
вновь измеряют выпитое, все до капли выблевывая, и так же грызут снег,
чтобы успокоить разбушевавшийся желудок. И в похоти они не уступают дру-
гому полу: рожденные терпеть, они (чтоб их погубили все боги и богини!)
придумали такой извращенный род распутства, что сами спят с мужчинами,
как мужчины.
Что же удивительного, если величайший врач, лучший знаток природы,
попался во лжи, и есть столько плешивых и подагрических женщин? Из-за
таких пороков они потеряли преимущества своего пола и, перестав быть
женщинами, приговорили себя к мужским болезням.
(22) В старину врачи не умели учащать приемы пищи и поддерживать ви-
ном слабеющее сердцебиение, не умели отворять кровь и облегчать затяжную
болезнь баней и потением, не умели, связав руки и ноги, скрытую в глуби-
не болезнетворную силу оттягивать к конечностям. Им не было нужды, по
малочисленности угроз, выискивать множество средств помощи. (23) А те-
перь до чего дошла порча здоровья! Это мы платим пеню за переходящую
всякую меру и закон страсть к наслаждениям. Сочти поваров - и переста-
нешь удивляться, что болезней так много. Все науки отступили вспять, и
наставники свободных искусств сидят в пустых углах, никем не посещаемые.
В школах философов и риторов ни души, зато как многолюдно на кухнях у
чревоугодников, сколько молодежи там теснится у печки! (24) Я не говорю
о толпах несчастных мальчишек, которых по окончании пира ждут в спальне
новые надругательства, не говорю о целом войске юнцов-наложников, разде-
ленном по племенам и мастям, - чтобы все были одинаково гладки, у всех
одинаково отрос первый пушок, одинаковы были волосы, - не дай бог, если
среди курчавых окажется один с прямыми прядями! Не говорю о толпах пека-
рей, не говорю о прислужниках, которые по знаку разбегаются за новыми
блюдами. Столько людей - и всем дает работу одна утроба! Неужели,
по-твоему, грибы, этот вкусный яд, не делают своего дела исподтишка, да-
же если сразу не вредят? (25) Неужели ты думаешь, будто от этого летнего
снега не твердеет печень? Неужели ты считаешь, что податливая мякоть
этих устриц, раскормленных в иле, не оставляет в желудке тяжелого осад-
ка? Неужели ты полагаешь, будто союзническая приправа7, эта драгоценная
сукровица протухших рыб, -не жжет соленой жижей наших внутренностей? Не-
ужели, по твоему, эти гноящиеся куски, что идут в рот прямо с огня, ос-
тывают у нас в утробе без всякого вреда? Какою мерзкой отравой потом ры-
гается! Как мы сами себе противны, когда дышим винным перегаром! Можно
подумать, будто съеденное не переваривается внутри, а гниет! (26) Я
вспоминаю, что когда-то много говорили об изысканном блюде, в которое
наши лакомки, поспешая к собственной погибели, намешали все, за чем они
обычно проводят день: съедобные части венериных и иглистых раковин и
устриц были разделены проложенными между ними морскими ежами, сверху ле-
жал слой краснобородок, без чешуи и без костей. (27) Лень уже есть все
по отдельности - и вот на стол подают то, что должно получиться в сытом
животе. Не хватает только, чтобы все приносилось уже пережеванным! Впро-
чем, и не хватает самую малость: ведь скорлупа снята, кости вынуты,
вместо зубов потрудились повара. - "Лакомиться всем по отдельности стало
тяжко - пусть всё стряпают вместе, чтобы вкус был один. Зачем мне протя-
гивать руку за чем-нибудь одним? Пусть подадут все сразу, пусть будет
сложено вместе и соединено столько, что хватило бы на украшение многих
перемен! (28) Пусть знают те, что утверждают, будто все это нужно мне
для похвальбы и ради тщеславия: я не выставляю мои яства напоказ, а даю
вам их разгадывать. Что всегда бывает отдельно, то пусть будет вместе
под одной подливкой; пусть не отличаются друг от друга устрицы, морские
ежи, иглистые раковины, краснобородки, перемешанные и сваренные заодно".
- Право, в блевотине пища перемешана не меньше! (29) И насколько сложны
эти блюда, настолько же разные, многовидные и непонятные болезни порож-
даются ими; и врачебное искусство начало вооружаться против них многими
способами лечения, многими наблюдениями.
То же самое говорю я и о философии. Когда-то, среди не столь тяжких
грешников, излечимых даже легким уходом, она была проще; а против нынеш-
него разрушения нравов нужно испытать все средства. Пусть бы хоть ими
можно было остановить эту заразу! (30) Мы безумствуем не только пооди-
ночке, но и целыми народами. Убийства и отдельных убийц мы обуздали; а
что войны, что истребленье целых племен - это прославляемое злодейство?
Ни алчность, ни жестокость не знают меры. Убийства, совершаемые в оди-
ночку и исподтишка, не так опасны и чудовищны; но жестокости творятся
теперь по постановлению сената и народа, и запрещенное частным лицам
приказывается от лица государства. (31) За одно и то же преступление
платят головою, если оно совершено тайно, а если в солдатских плащах -
получают хвалы. Людям, кроткому роду, не стыдно радоваться крови друг
друга, вести войны и поручать детям продолжать их, меж тем как среди
бессловесных и диких животных царит мир. (32) Против такого могучего и
повсеместного безумия философия, которой прибавилось труда, накопила
столько же сил, сколько прибыло их у противника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166