ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

"Какая разница между ними и на-
ми, - говорит Аристон4, - помимо той, что мы сходим с ума из-за картин и
статуй и наша глупость обходится дороже?" Им доставляют удовольствие об-
катанные камешки с побережья, если они пестрые, а нам - разноцветные
пятна на огромных колоннах, привезенных из египетских песков или из аф-
риканских пустынь и поддерживающих какой-нибудь портик или потолок сто-
ловой, вмещающей целый город. (9) Мы восхищаемся стенами, облицованными
тонкими плитами мрамора, и хотя знаем, что под ними скрыто, сами обманы-
ваем свои глаза. А наводя позолоту на кровли, разве не лживой видимости
мы радуемся? Ведь знаем же мы, что под нею - неприглядное дерево! Но не
только стены и потолки украшаются тонкою облицовкой; и у всех тех, кто
гордо шествует у тебя на виду, счастье облицовано. Вглядись - и узнаешь,
сколько зла скрыто под тонким слоем достоинства.
(10) А та вещь, которая дает работу стольким должностным лицам,
стольким судьям, и стольких делает должностными лицами и судьями -
деньги! С тех пор как они в чести, ничему больше нет заслуженной чести:
делаясь поочередно то продавцами, то товаром, мы спрашиваем не "какова
вещь", а "какова цена"? Смотря по мзде, мы верны долгу, смотря по мзде -
неверны. Мы следуем правилам честности, пока она сулит нам что-нибудь,
но тотчас перебежим к ее противникам, если понадеемся больше получить за
злодейства. (11) Родители приучили нас восхищаться золотом и серебром,
внушенная в нежном возрасте алчность, засев глубоко, растет вместе с на-
ми. К тому же весь народ, ни в чем не единодушный, сходится в одном: на
деньги смотрят с почтеньем, близким желают побольше денег, деньги, слов-
но это величайшее достоянье человека, жертвуют богам, когда желают уго-
дить им. Наши нравы дошли до того, что бедность стала проклятьем и бес-
честьем, богачи ее презирают, бедняки ненавидят.
(12) А тут еще поэты с их стихами: пуще распаляют они наши страсти,
восхваляя богатство как единственное украшенье и прелесть нашей жизни.
Им кажется, что даже бессмертные боги ничего лучшего ни дать, ни иметь
не могут.
(13) Солнца высокий дворец поднимался на стройных колоннах,
Золотом ясным сверкал..,
Взгляни и на колесницу Солнца:
Ось золотая была, золотое и дышло, и обод
Вкруг колеса золотой на серебряных спицах держался.6
И даже век, который они хотят представить самым лучшим, именуется у
них золотым. (14) И у греческих трагиков представлены такие, кто меняет
на барыш невинность, здоровье, доброе имя.
Дан слыть мерзавцем - лишь бы богачом прослыть. . .
Не спрашивают, кто да что, а "сколько есть?"..
Кто чем владеет, во столько же и ценится. ..
Такого нет, чем стыдно было б нам владеть...
Богатым - жить хочу, а бедным - лучше смерть. . .
Коль умирать - так тоже лучше с прибылью.. .
Превыше блага для людей, чем деньги, нет:
Ни наслажденье матери, ласкающей
Детей, ни отца опека не сравнится с ним.
И если лик Венеры так же сладостен,
Ее недаром любят боги и смертные.8
(15) Когда последние слова были произнесены, все зрители как один
вскочили, чтобы прервать эту трагедию Еврипида и прогнать актера, - и
тогда сам Еврипид вышел на середину и попросил их подождать и посмот-
реть, чем кончит этот поклонник золота. Беллерофонт в этой драме попла-
тился карой, как любой из нас платится в своей драме. (16) Жадность не
бывает без кары, хотя она и сама по себе есть немалая кара. Во сколько
она обходится слез, во сколько трудов! Сколько горести доставляет ей же-
лаемое, сколько горести приобретенное!7 Прибавь еще ежедневные тревоги,
чья мучительность соразмерна богатству. Владеть деньгами - большая пыт-
ка, чем добывать их. Как стонем мы над убытками, которые и на самом деле
велики, и еще больше кажутся. И потом, пусть фортуна ничего не отнимает,
- для таких людей убыток все, чего они не заимели. - (17) "Но их-то все
и называют богатыми и счастливыми и мечтают сравняться с ними достояни-
ем". - Согласен, но что с этого? Кому живется хуже тех, которых пресле-
дуют и горести, и зависть? Вот если бы мечтающие о богатствах посовето-
вались с богачами, а искатели почестей - с честолюбцами, достигшими выс-
ших степеней! Тогда они изменили бы желанья, между тем как теперь, пре-
дав проклятью прежние, тотчас же загораются новыми. Нет человека, до-
вольного своим счастьем, даже если бы оно шло к нему в руки. Все недо-
вольны и своими замыслами, и успехами, всем кажется лучшим то, от чего
отказались.
(18) Но это как раз и даст тебе философия (ничего важнее, по-моему
нет): ты никогда не будешь раскаиваться. К такому прочному счастью, ко-
торого никакая буря не поколеблет, не приведут тебя ни складные слова,
ни плавно льющаяся речь. Пусть слова текут как хотят, лишь бы строй души
не нарушался, лишь бы она была высока и не заботилась о чужом мнении,
довольная собою как раз за то, за что другие недовольны, лишь бы жизнью
поверяла свои успехи и о своем знании судила по тому, многого ли она не
желает, многого ли не боится. Будь здоров.
Письмо CXVI
Сенека приветствует Луцилия!
(1) Часто спрашивают, довольно ли, чтобы страсти были умеренными, или
лучше не иметь никаких страстей. Наши изгоняют страсти, перипатетики
стараются их укротить. Я не вижу, почему умеренная тяжесть болезни может
быть целебной или полезной. Не бойся! Я не отнимаю у тебя ничего такого,
что ты отдал бы против воли; я буду сговорчив и снисходителен ко всему,
что ты считаешь или необходимым для жизни, или приятным, или полезным и
к чему стремишься, а избавлю тебя от порока. Ведь я, запретив тебе жаж-
дать, разрешу хотеть, чтобы ты то же самое делал без страха по твердому
решению, чтобы даже наслажденья твои были острей. Разве ты не будешь
чувствовать их полнее, ставши их повелителем, а не рабом?
(2) Ты скажешь: "Но ведь естественно мучиться, тоскуя о друге: дай же
право плакать, когда столь праведна причина. Естественно быть задетым
людскими мнениями, огорчаться, если они неблагоприятны; почему же ты не
допускаешь этого благородного страха перед дурным мнением?" - Нет порока
без оправдания, начало всякого из них скромно и простительно, - зато
после он разливается широко. Позволь ему возникнуть - и ты не покончишь
с ним никакими стараньями. (3) Всякая страсть вначале немощна, а потом
сама себя разжигает и набирается силы, разрастаясь: легче не пустить ее,
чем выгнать. Кто спорит с тем, что всякая страсть берется из некого ес-
тественного истока? Заботиться о себе велела нам природа; начни потакать
этой заботе - и она превратится в порок. Наслажденье природа подмешала к
вещам необходимым, не затем, чтобы мы его домогались, но чтобы благодаря
этой прибавке стало приятнее для нас то, без чего мы не можем жить;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166