Этот совершенный разум носит имя добродетели,
и он же есть честность. (11) Она-то и есть единственное благо в челове-
ке, потому что единственно она и присуща только человеку; мы же теперь
исследуем, не что есть благо, а какое благо присуще человеку. Если чело-
веку присуще не что иное, как разум, то он - единственное благо челове-
ка, его и надо положить на весы против всего прочего. Кто дурной чело-
век, тот, я думаю, не получит одобрения, кто человек добра, того, я ду-
маю, одобрят; значит, главное и единственное в человеке - то, за что его
одобряют или не одобряют.
- (12) Ты не сомневаешься, что это благо, но сомневаешься, единствен-
ное ли благо. - Если тот, у кого все есть - и здоровье, и богатство, и
множество изображений предков, и толпа в прихожей, - признан человеком
дурным, ты его не одобришь. А если тот, у кого нет ничего из перечислен-
ного - ни денег, ни толпы клиентов, ни знатности, ни череды прадедов и
пращуров, признан человеком добра, ты его тоже одобришь. Значит, это и
есть единственное благо человека: кто обладает им, тот, даже лишенный
всего остального, заслуживает похвалы; кто не обладает им, даже когда он
наделен всем остальным в изобилии, того осуждают и отвергают. (13) С
людьми дело обстоит так же, как с вещами. Хорошим называют не тот ко-
рабль, который раскрашен драгоценными красками, у которого нос окован
золотом или серебром, а бог-покровитель изваян из слоновой кости, и не
тот, что глубоко сидит под тяжестью казны и царских богатств, но тот,
который устойчив, надежен, сбит так прочно, что швы не пропускают воду,
а стенки выдерживают любой натиск волн, послушен рулю, быстроходен и не
чувствителен к ветру. (14) Ты назовешь меч хорошим не за то, что у него
золоченая перевязь или ножны украшены самоцветами, а за то, что лезвие
его отточено для рубки и острие пробивает любые доспехи. Про линейку
спрашивают не о том, красива ли она, а о том, пряма ли. Всякую вещь хва-
лят за то, ради чего ее берут и что ей присуще. (15) Значит, и в челове-
ке не то важно, сколько он пашет, и сколько отдает в рост, и сколько лю-
дей приходит к нему на поклон, и сколько стоит его ложе или блестящая
чаша, из которой он пьет. Стал ли он человеком добра, - вот что важно. А
таким он будет, если ум его ясен, прям и согласен с волей природы. (16)
Такой ум и зовется добродетелью или же честностью, он и есть единствен-
ное благо человека. Ведь коль скоро лишь разум совершенствует человека и
лишь совершенный разум делает его блаженным, значит единственным благом
человека и будет то, что дает ему блаженство.
Мы говорим, что благо - также и все, исходящее от добродетели и ей
причастное, то есть все добродетельные дела. Но она как раз потому есть
единственное благо, что без нее блага нет. (17) Если все благо у нас в
душе, значит, то, что ее укрепляет, возвышает, обогащает, и есть благо;
а сильнее, возвышеннее и богаче делает душу добродетель. Все остальное,
распаляя наши желания, угнетает и ослабляет душу, и хотя по видимости
поднимает ее, на деле только надмевает и морочит всяческой суетою. Зна-
чит, благо только то, что делает душу лучше. (18) Все дела в нашей жизни
определяются оглядкой на то, что честно и что постыдно; по этому призна-
ку и судят, что нужно и чего нельзя. А как, я скажу сейчас. Муж добра,
если сочтет, что должен действовать по чести, сделает так, несмотря на
трудность, сделает, несмотря на убыточность, сделает, несмотря на опас-
ность; и наоборот, ничего постыдного он не сделает, сколько бы оно ни
сулило денег, наслаждений, могущества. От честного его ничем не отпуг-
нешь, на постыдное ничем не соблазнишь. (19) Значит, если он любой ценой
будет стремиться к честному, любой ценой избегать постыдного, во всяком
деле смотреть лишь на то и на другое, то нет блага, кроме честного, нет
зла, кроме постыдного; если одна добродетель не знает ни порчи, ни оста-
новки, ни перемены, то добродетель - единственное благо, и с ней не мо-
жет случиться ничего такого, от чего бы она перестала быть благом, опас-
ность измениться ей не грозит. Глупости удается вскарабкаться до мудрос-
ти, мудрость же не может упасть до глупости. (20) Я, если ты помнишь,
говорил, что нередко люди в безотчетном порыве попирают все то, чего
толпа желает или страшится. Нашелся такой, что возложил руку на огонь,
кто не перестал смеяться под пыткой, кто, хороня детей, не пролил слез,
кто бестрепетно бросился навстречу смерти, когда этого потребовали лю-
бовь, гнев, желанье, опасность. Но если на это способна душа, ставшая
упорной лишь на миг, от возбужденья, то не больше ли может сделать доб-
родетель, чья сила не рождена порывом, не внезапна, но неизменна, чья
крепость постоянна? (21) Следовательно, то, что иногда презирают
действующие безотчетно и всегда - мудрые, не есть ни благо, ни зло. А
единственное благо - это добродетель, которая гордо проходит между бла-
госклонной и враждебной фортуной, презирая обеих.
(22) Если ты усвоишь мнение, будто есть блага помимо честности, то
добродетель непременно понесет урон: ведь ее нельзя достичь, если смот-
реть на что-нибудь помимо нее. Кто так делает, тот противится и разуму,
источнику добродетели, и также истине, которой нет без разума; а мнение,
противное истине, ложно. (23) Ты согласишься, что человек добра не может
не быть благочестив перед богами, а значит, что бы с ним ни произошло,
он перенесет это спокойно, ибо знает, что случилось оно по божественному
закону, по которому все совершается в мире. Кто так делает, - признает
благом только то, что честно; а в нем заключено все - и долг повино-
ваться богам, и способность не горячиться при внезапных переменах и не
оплакивать свою участь, но терпеливо принимать рок и подчиняться его ве-
леньям. (24) Если есть блага, кроме честного, то с нами неразлучна будет
жажда жизни и всего, что делает жизнь удобней, а это жадность нестерпи-
мая, бесконечная, беспокойная. Значит, единственное благо - честность,
ибо тут есть мера.
(25) Мы сказали, что жизнь у людей счастливее, чем у богов, если те
вещи, которых у богов нет в заводе, - деньги, например, или почести, -
суть блага. Вспомни также, что души, если они остаются, отделившись от
тел, ожидает удел более счастливый, чем был в пору пребыванья их в теле.
Но если блага - все то, что идет на потребу телу, то душам, получившим
свободу, хуже, а ведь нельзя поверить, будто вольные и рассеянные во
вселенной, они не так счастливы, как запертые и осажденные. (26) Кроме
того, я говорил так: если все, что достается человеку наравне с бессло-
весными животными, благо, значит, и бессловесные животные будут жить в
блаженстве, - а этого никак не может быть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166
и он же есть честность. (11) Она-то и есть единственное благо в челове-
ке, потому что единственно она и присуща только человеку; мы же теперь
исследуем, не что есть благо, а какое благо присуще человеку. Если чело-
веку присуще не что иное, как разум, то он - единственное благо челове-
ка, его и надо положить на весы против всего прочего. Кто дурной чело-
век, тот, я думаю, не получит одобрения, кто человек добра, того, я ду-
маю, одобрят; значит, главное и единственное в человеке - то, за что его
одобряют или не одобряют.
- (12) Ты не сомневаешься, что это благо, но сомневаешься, единствен-
ное ли благо. - Если тот, у кого все есть - и здоровье, и богатство, и
множество изображений предков, и толпа в прихожей, - признан человеком
дурным, ты его не одобришь. А если тот, у кого нет ничего из перечислен-
ного - ни денег, ни толпы клиентов, ни знатности, ни череды прадедов и
пращуров, признан человеком добра, ты его тоже одобришь. Значит, это и
есть единственное благо человека: кто обладает им, тот, даже лишенный
всего остального, заслуживает похвалы; кто не обладает им, даже когда он
наделен всем остальным в изобилии, того осуждают и отвергают. (13) С
людьми дело обстоит так же, как с вещами. Хорошим называют не тот ко-
рабль, который раскрашен драгоценными красками, у которого нос окован
золотом или серебром, а бог-покровитель изваян из слоновой кости, и не
тот, что глубоко сидит под тяжестью казны и царских богатств, но тот,
который устойчив, надежен, сбит так прочно, что швы не пропускают воду,
а стенки выдерживают любой натиск волн, послушен рулю, быстроходен и не
чувствителен к ветру. (14) Ты назовешь меч хорошим не за то, что у него
золоченая перевязь или ножны украшены самоцветами, а за то, что лезвие
его отточено для рубки и острие пробивает любые доспехи. Про линейку
спрашивают не о том, красива ли она, а о том, пряма ли. Всякую вещь хва-
лят за то, ради чего ее берут и что ей присуще. (15) Значит, и в челове-
ке не то важно, сколько он пашет, и сколько отдает в рост, и сколько лю-
дей приходит к нему на поклон, и сколько стоит его ложе или блестящая
чаша, из которой он пьет. Стал ли он человеком добра, - вот что важно. А
таким он будет, если ум его ясен, прям и согласен с волей природы. (16)
Такой ум и зовется добродетелью или же честностью, он и есть единствен-
ное благо человека. Ведь коль скоро лишь разум совершенствует человека и
лишь совершенный разум делает его блаженным, значит единственным благом
человека и будет то, что дает ему блаженство.
Мы говорим, что благо - также и все, исходящее от добродетели и ей
причастное, то есть все добродетельные дела. Но она как раз потому есть
единственное благо, что без нее блага нет. (17) Если все благо у нас в
душе, значит, то, что ее укрепляет, возвышает, обогащает, и есть благо;
а сильнее, возвышеннее и богаче делает душу добродетель. Все остальное,
распаляя наши желания, угнетает и ослабляет душу, и хотя по видимости
поднимает ее, на деле только надмевает и морочит всяческой суетою. Зна-
чит, благо только то, что делает душу лучше. (18) Все дела в нашей жизни
определяются оглядкой на то, что честно и что постыдно; по этому призна-
ку и судят, что нужно и чего нельзя. А как, я скажу сейчас. Муж добра,
если сочтет, что должен действовать по чести, сделает так, несмотря на
трудность, сделает, несмотря на убыточность, сделает, несмотря на опас-
ность; и наоборот, ничего постыдного он не сделает, сколько бы оно ни
сулило денег, наслаждений, могущества. От честного его ничем не отпуг-
нешь, на постыдное ничем не соблазнишь. (19) Значит, если он любой ценой
будет стремиться к честному, любой ценой избегать постыдного, во всяком
деле смотреть лишь на то и на другое, то нет блага, кроме честного, нет
зла, кроме постыдного; если одна добродетель не знает ни порчи, ни оста-
новки, ни перемены, то добродетель - единственное благо, и с ней не мо-
жет случиться ничего такого, от чего бы она перестала быть благом, опас-
ность измениться ей не грозит. Глупости удается вскарабкаться до мудрос-
ти, мудрость же не может упасть до глупости. (20) Я, если ты помнишь,
говорил, что нередко люди в безотчетном порыве попирают все то, чего
толпа желает или страшится. Нашелся такой, что возложил руку на огонь,
кто не перестал смеяться под пыткой, кто, хороня детей, не пролил слез,
кто бестрепетно бросился навстречу смерти, когда этого потребовали лю-
бовь, гнев, желанье, опасность. Но если на это способна душа, ставшая
упорной лишь на миг, от возбужденья, то не больше ли может сделать доб-
родетель, чья сила не рождена порывом, не внезапна, но неизменна, чья
крепость постоянна? (21) Следовательно, то, что иногда презирают
действующие безотчетно и всегда - мудрые, не есть ни благо, ни зло. А
единственное благо - это добродетель, которая гордо проходит между бла-
госклонной и враждебной фортуной, презирая обеих.
(22) Если ты усвоишь мнение, будто есть блага помимо честности, то
добродетель непременно понесет урон: ведь ее нельзя достичь, если смот-
реть на что-нибудь помимо нее. Кто так делает, тот противится и разуму,
источнику добродетели, и также истине, которой нет без разума; а мнение,
противное истине, ложно. (23) Ты согласишься, что человек добра не может
не быть благочестив перед богами, а значит, что бы с ним ни произошло,
он перенесет это спокойно, ибо знает, что случилось оно по божественному
закону, по которому все совершается в мире. Кто так делает, - признает
благом только то, что честно; а в нем заключено все - и долг повино-
ваться богам, и способность не горячиться при внезапных переменах и не
оплакивать свою участь, но терпеливо принимать рок и подчиняться его ве-
леньям. (24) Если есть блага, кроме честного, то с нами неразлучна будет
жажда жизни и всего, что делает жизнь удобней, а это жадность нестерпи-
мая, бесконечная, беспокойная. Значит, единственное благо - честность,
ибо тут есть мера.
(25) Мы сказали, что жизнь у людей счастливее, чем у богов, если те
вещи, которых у богов нет в заводе, - деньги, например, или почести, -
суть блага. Вспомни также, что души, если они остаются, отделившись от
тел, ожидает удел более счастливый, чем был в пору пребыванья их в теле.
Но если блага - все то, что идет на потребу телу, то душам, получившим
свободу, хуже, а ведь нельзя поверить, будто вольные и рассеянные во
вселенной, они не так счастливы, как запертые и осажденные. (26) Кроме
того, я говорил так: если все, что достается человеку наравне с бессло-
весными животными, благо, значит, и бессловесные животные будут жить в
блаженстве, - а этого никак не может быть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166