Не менее прочно сохранились старая вера и обряд­ность в религии мертвых. Владимира и других князей-христиан хоронили с соблюдением древних обрядов - с выносом через отверстие в стене, с вывозом тела на са­нях и т. д. Обычай погребения на санях соблюдался еще в XIV в., при похоронах московского митрополита Петра, и даже позже, при похоронах некоторых великих князей и царей. Можно добавить, что древнюю теорию сна-смер­ти поддерживали и официальные проповедники: в 1051 г., через 36 лет после смерти Владимира, митропо­лит Илларион призывал его: «Встани, о честнае главо, из гроба твоего, встани, отряси сон - возведи очи, да видиши, какой тя чести господь сподобив». Но едва ли не больше всего старая религия мертвых сказывается в похоронных и поминовенных обрядах. Тут вряд ли даже можно говорить о двоеверии - настолько живо и ярко даже до сих пор в некоторых местностях сохраняются стародавние взгляды и обычаи. Любопытно проследить различные акты похорон и поминок; при этом обнару­жится, что старый обряд и старая вера не только не умерли, но продолжали развиваться и обогащаться но­выми подробностями. Когда умирает грешник, то для прохода его души приходится вынимать доску из потол­ка, ибо она вместе с сопровождающими ее чертями не может пройти через окна или двери, которые обычно кропятся святой водой. Когда в Белоруссии покойника укладывают в гроб, то кладут ему кроме других вещей табак, трубку, бутылку водки, чтобы покойник на том свете мог угостить друзей и знакомых, и даже бутылку святой воды, чтобы отгонять чертей, которые захотели бы утащить его в ад. Чтобы душа не выходила из могилы и не беспокоила живых, могилу запечатывают четырьмя крестами, которые делаются лопатою по углам могилы; в Белоруссии этот обряд считается самым важным мо­ментом погребения. На поминальных обрядах и обедах также можно заметить некоторые особенности, возник­шие под влиянием церкви. В Белоруссии часть обеда, за­готовляемого для поминок, во время заупокойной обедни стоит в церкви, а затем выносится на могилу; часть этой жертвы обязательно отдается причту. На пасхе мертве­цов приветствуют возгласом «Христос воскрес» и ката­ют на могилах яйца - своего рода христосование. В поминовенные дни покойники любят выходить из могил и бывать в церкви; поэтому белорусы ставят на сороковой день у могилы колоду, чтобы покойник, выйдя из могилы, мог на ней посидеть.
Таковы были весьма сомнительные идеологические результаты крещения Руси; однако они не смущали ни обращавших, ни содействовавших им господ тогдашнего общества. Суть дела заключалась в том, что «воссияв­шая» на Днепре «благодать» давала весьма ощутитель­ные плоды в виде вполне материальной, хотя и не сияв­шей никаким неземным блеском благодати. Новая рус­ская церковь на Днепре и Волхове стала новым и обиль­ным источником доходов для ее «духовной матери», кон­стантинопольской церкви, и новым орудием эксплуата­ции в руках верхов киевского общества. За эти матери­альные выгоды можно было заплатить приспособлением христианской идеологии к народной религии днепровцев, тем более что эта плата не расценивалась материальным образом,- попросту говоря, ничего не стоила. «Издерж­ки производства» свелись только к нескольким усмире­ниям народных бунтов, во время которых опять-таки была пролита главным образом кровь смердов и постра­дало их хозяйство.
ЦЕРКОВНАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ
Для константинопольского патриархата новая цер­ковь была колонией, куда могли быть направлены все «излишки» клерикального населения. А излишки эти были весьма значительны. Клириков в константинополь­ском патриархате было, по выражению византийского летописца, «неисчислимое» количество. Священников, например, даже в таком провинциальном городишке, как Эдесса, было до 200; в других более крупных городских центрах их было соответственно еще больше; монахи насчитывались десятками тысяч и являлись настоящей язвой для страны; епископов было до 6000, а около них кишели их гражданские прихвостни, крупные и мелкие. Вся эта армия, конечно, не могла прокормиться на гре­ческих хлебах, многие голодали и нищенствовали; «пе­репроизводство» заставляло патриарха искать новых мест для насаждения «истинной» веры. Когда под вла­стью константинопольского патриарха появилась новая русская церковь, из византийского запасного резервуара хлынули готовые отряды «просветителей» и «святите­лей». Не только все первые епископы, но и все первые священники и монахи были в Киевской Руси из греков. Основателем Киево-Печерского монастыря был афон­ский монах Антоний; другие монастыри ставились рус­скими князьями и боярами, но для управления ими при­глашались также греческие монахи, приводившие с со­бою и ядро «подвижников». С течением времени в соста­ве приходского духовенства и монашества появился, ко­нечно, и значительный процент местных людей; но мит­рополия и епископат по-прежнему оставались, за немно­гими исключениями, греческими.
Устроив на новые русские хлеба значительную часть голодавшей греческой братии, константинопольский пат­риарх не забыл и своих выгод. Новая церковь была объ­явлена составной частью константинопольского патриар­хата, и на нее был распространен общий порядок управления митрополиями, подчиненными патриарху. Неко­торые изменения, внесенные в этот порядок специально для управления русской церковью, увеличивали власть патриарха и уменьшали права киевской митрополии. По каноническим правилам, соблюдавшимся в Византии, патриарх «поставляет», т. е. утверждает митрополитом, кандидата, представляемого собором епископов митро­полии; конечно, кандидат обычно выставлялся по согла­шению с патриархом и с местного гражданскою властью, но все же у местного епископата было право известного выбора из числа наиболее угодных начальнику лиц. По отношению к киевской митрополии даже эту призрачную выборность сочли ненужной роскошью; кандидата в ки­евские митрополиты патриарх намечал совместно со своим патриаршим советом, иногда даже не спрашивая киевского князя. Таким образом, за все время существо­вания киевского княжества на митрополичьем престоле только два раза были русские епископы, оба раза с мо­мента конфликтов киевских князей с Византией (Илла­рион в 1051 г. при Ярославе, после войны с греками, и Клим, или Климент, при Изяславе в 1148 г., поставлен­ный князем на место поссорившегося с ним грека Ми­хаила). Управляя через своего ставленника киевской церковью, патриарх часто ограничивал его даже в тех правах, которые бесспорно принадлежали всякому мит­рополиту. Так, патриарх нередко присылал епископов на освобождающиеся кафедры прямо из Константинополя, из греков или из русских монахов, ездивших к патриарху и умевших ему угодить, обходя таким образом непо­средственного правителя русской церкви.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146