Были такие среди выговцев, которые готовы были даже «огнем скончатися»; но руководители Выга, Денисовы и Викулин, высказались против ссоры и настаивали на принятии правительственных условий и даже молитвы за царя, «ибо мы живем на (его) государя земле, он охраняет нас от врагов, печется о внутреннем порядке, ограждает имущество и личности наши от чужого про­извола». Тут уже вполне ясно звучит собственническая идеология, незаметно пришедшая вместе с промыслами и торгами на смену коммунистической. «Иго работы его императорского величества», заключавшееся в «рудосыскании и подъеме», т. е. в старательском добывании руды, было возложено, конечно, на крестьянское насе­ление и на новых переселенцев, которые, прослышав о разрешении «свободного жития» выговцам, стали «со-биратися и поселятися на блатах по лесам между гора­ми и вертепами и между озерами в непроходных местах». А руководители Выга шли в примирении с миром все дальше и дальше. Прослышав, что жена Петра, Екате­рина, хотела бы иметь оленей, они стали с 1722 г. почти ежегодно доставлять «всемилостивейшей государыне» партии по 50-80 живых оленей и называли себя в со­проводительных письмах «богомольцами» императрицы; затем выговцы без сопротивления приняли двойной подушный оклад, установленный Петром для расколь­ников.
В 1722 г. настал случай, вследствие которого новую идеологию примирения с государством выговцам при­шлось сформулировать официально. Уступая настоя­ниям синода, у которого свободный Выг был бельмом на глазу, Петр согласился послать на Выг иеромонаха Неофита, чтобы последнему «имети о происшедшем не­согласии тихое, кроткое и безопасное разглагольство, принуждения не творити насильна». Неофит рассчиты­вал во время «разглагольства» спровоцировать выговцев на какое-либо антиправительственное выступление и таким путем создать предлог для разгрома Выга, но вы­шло по-иному. При первых же пробах публичного «разглагольства», устроенных в Петрозаводске в присутст­вии военного начальства и заводских мастеровых, Неофит оказался чересчур слабым в сравнении с выговскими начетчиками и был вынужден от публичных дис­путов отказаться. Тогда он дал выговцам 106 вопросов в письменной форме, потребовав письменного же ответа. Составление ответов было поручено Денисовым, которые сочинили целый трактат, свыше 500 страниц по совре­менному книжному формату; это и были знаменитые «Поморские ответы». На все провокационные вопросы Неофита там даны очень осторожные, но все же недву­смысленно формулированные ответы. Церковь россий­ская до Никона была православной, Никон ввел несо­гласные с древним восточным православием «догматы» и обряды, и потому выговцы их не принимают. Но они отнюдь не считают царей еретиками; вопроса об этом «нелепом причитании» они и слышать не хотят, «вопро­шаемых таковых словес произносити ужасаемся». Не дело выговцев исследовать вопрос о благочестии Алек­сея, Петра и других царей; их дело - «государю от вседержащия божия десницы поставленному честь, покоре­ние, благодарение и всеверное служение всеусердно воздавати». «Мы и святейший правительствующий си­нод, - продолжают «Ответы», - не уничтожаем, но честно почитаем, и архирейского достоинства бесчест­ным словом не оглаголуем... и суда (ему) наносити не дерзаем... и прочий от бога почтенных всероссийских градоправителей и военные персоны должны не судити, но честно почитати и бога за них молити», мы и «про­чих православных христиан осуждати опасаемся», дело выговцев «не прочия судити, но свое спасение рассуждати и соблюдати». Поворот был полный. Беглые кресть­яне превратились в честных буржуа, а слуга антихри­ста - в охранителя их священной собственности. После этого и на рекрутчину стали смотреть иными глазами, и в 1732 г. Выг ее принял с правом откупа по 120 руб. за рекрута.
При таких отношениях к «миру» выговцы счастливо выпутались из бед, не раз грозивших им в царствование Анны, когда синод, пользуясь подозрительностью аннин­ского правительства, стремился разгромить Выг при помощи ложных доносов, пускавшихся в ход без всякой проверки и церемонии. Особенно тяжелый момент был в конце 30-х годов, когда по доносу одного из выговцев, Ивана Круглова, имевшего личные счеты с некоторыми членами общины, на Выг была отправлена целая кара­тельная экспедиция во главе с Квашниным-Самариным. Выговцы обвинялись в прельщении и в перекрещивании православных, в отрицании брака и в том, что всех ца­рей, архиереев и патриархов после Никона считают «неблагочестивыми и некрещеными» и не поминают за богослужением никого Из царствующего дома. Послед­нее обвинение Круглова в глазах правительства было самое тяжкое, но совершенно лживое. Первые три име­ли под собою основания, поскольку в крестьянской части выговцев, как мы увидим ниже, еще продолжали жить элементы «антихристовой» идеологии и «нетовские» на­строения. Когда в марте 1739 г. Квашнин-Самарин с подьячими, попами и большой воинской командой явил­ся на Выг и арестовал Семена Денисова, там началась паника; в мужском и женском скиту приготовились гореть и подложили даже к часовням «смолье», а работ­ные люди готовились «разбежатися». Но Семен Денисов и другие руководители общины не одобрили паники, на­стойчиво предлагали «ничего сего не творити без бла­гословения», доказывали, что страдать «не за что», и готовились «ответствовать о житии своем». Эта готов­ность и уверенность в благополучном исходе покоились на учете достижений «жития» за последние 15 лет - на учете «ига работы императорскому величеству», торгов и промыслов, «еленей», посылавшихся и Анне, новой идеологии «Поморских ответов» и строгого соблюдения молитвы за царя. Уверенность оправдалась: на очной став­ке с Семеном Денисовым Круглое отказался от своих обвинений. Денисов был освобожден, комиссия прекра­тила следствие и уехала, а Круглое был обвинен в лож­ном доносе и в упорном расколе и был замурован в оди­ночную камеру в Шлиссельбургской крепости, где и умер от добровольной голодовки. Выговцы, конечно, приписали такой оборот дела силе своих молитв. В рас­поряжении руководителей общины оказался еще один лишний аргумент в пользу истинности и спасительности старой веры.
Таким образом, выговская община примирилась с миром, но находившиеся под ее влиянием крестьянские раскольничьи поселения в прежних Архангельской и Олонецкой губерниях не пошли на этот раз за нею и от­кололись, образовав свои самостоятельные согласия. Для крестьянского элемента поморских общин примире­ние выговцев с миром было не чем иным, как поклоне­нием «зверю», принятием его печати. «Зверевы указы паче евангелия (выговцы) облобызали, помалу начали в мире проживати и свое благочестие забывати;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146