Синод, сознательно или бессознательно, но это чувствовал, и его борьба за восстановление церков­ных имуществ была наиболее важной и наиболее яркой стороной церковной фронды. Эта борьба должна была кончиться и кончилась также решительным поражени­ем. Но на ее протяжении у синода были и победы.
Первою победою, хотя и не очень крупною, была уже упоминавшаяся нами передача патриарших, архиерейских и монастырских вотчин «сборами и правлением» в веде­ние синода. При этом прежний Монастырский приказ был преобразован в синодскую камер-контору. Это рас­поряжение до известной степени восстанавливало эко­номическую независимость церкви: за вычетом всяких положенных сборов, которые по-прежнему должны бы­ли отсылаться в камер- и штате-коллегии, остальные до­ходы поступали в полное распоряжение синода, который мог теперь изменять штатные расписания и затягивать введение частей штатов, находившихся еще в стадии раз­работки. Однако такое положение дела продолжалось недолго. Через пять лет, в 1726 г., в синоде был получен именной указ Екатерины I, в котором императрица, «под­ражая трудам высокославныя памяти государя импера­тора», констатировала, что от хозяйственных и админи­стративных дел по вотчинам Духовное Собрание «стало быть отягощено», отчего «во управлении духовных дел учинилось помешательство»; вследствие этого указ осво­бождал синод «от бремени хозяйственных забот» и ос­тавлял его «точию при едином правлении в духовных делах». Указ делил синодальное правление на два «апар­тамента». Первый «апартамент», состоявший из ше­сти архиереев, должен был «управлять всякия духовныя дела в всероссийской церкви»; во втором, состоявшем из пяти светских чиновников, указ определял «быть суду и расправе, також смотрению сборов и экономии». Это была настоящая реформа синода. Второй «апартамент» вскоре стал просто «коллегией экономии синодального правления»; эта коллегия была в 1727 г. подчинена се­нату, а затем со стороны отчетности была подчинена контролю камер-коллегии и ревизион-коллегии. Подлин­ной причиной реформы была, конечно, вовсе не забота о правильном течении духовных дел, а результаты хозяй­ничанья синода - по казенным сборам начала накапли­ваться недоимка. Величина ее на 1726 г. точно не извест­на. Но еще по расчетам на 1724 г. должен был получить­ся дефицит 12 321 руб. 34'Д коп. деньгами и 11700 чтв. хлебом, дефицит, который, вероятно, был синодом пере­ложен прежде всего на казенные сборы. Хаос в госу­дарственном управлении при императорской чехарде после смерти Петра благоприятствовал некоторое время синоду и при новом порядке управления вотчинами. Ког­да в 1732 г. правительство Анны почувствовало себя ук­репившимся и стало приводить в порядок финансовые дела, то оказалось, что за синодом с 1724 г. накопилась в недоимке по казенным сборам огромная по тому вре­мени сумма - 84 817 руб. 92 коп., из которой синод смог покрыть в том же году только 3000 руб. С этого вре­мени настали для церковного хозяйства опять черные дни. Постоянно нуждавшееся в средствах правительство Анны приняло ряд экстренных мер. Сначала оно хотело впредь до покрытия недоимки собирать в казну весь до­ход с церковных вотчин, удерживая даже и архиерейское жалованье; но на эту меру оно все же не решилось и стало выколачивать недоимки при помощи воевод и спе­циально посылавшихся офицеров. При помощи этих мер недоимку все же не удалось погасить, и в 1738 г. она все еще достигала почтенной суммы - 47 857 руб. 71 коп. Тогда было решено покончить со всякой тенью зависи­мости коллегии экономии от синода. В апреле 1738 г. си­нод получил из кабинета министров именной указ о пе­редаче коллегии экономии в ведение сената; одновремен­но в указе, данном сенату, мера мотивировалась самым откровенным образом: так как накопилось за церковны­ми землями недоимок свыше 40 000 руб., «а собирание и выбирание недоимок - дело светское, а св. синод и без того важнейшими духовными делами весьма отягощен, того ради заблагорассудили мы оные синодальный, ка­зенный и дворцовый приказы сообщить в коллегию эко­номии...». Президентом коллегии экономии был назна­чен генерал-лейтенант Волков, пославший в церковные вотчины воинские команды, которые сразу уменьшили недоимку до 15 996 руб.
Передышка от этого «разорения» наступила для си­нода только в 1741 г., когда на престоле опять началась чехарда. Синод добился от Анны Леопольдовны возвра­щения части вотчин, а затем в 1744 г. добился от набожной императрицы Елизаветы упразднения коллегии эко­номии и передачи всех вотчин в ведомство и управление синода, с тем, чтобы доходы распределялись тем же по­рядком, какой был положен при Петре. Эта общая фор­мулировка вновь открывала синоду широкий простор. Казенная недоимка, уже в 1742 г. опять вскочившая до 47 452 руб. 42? коп., с 1744 г. стала расти с невероятной быстротою и на 1762 г., сейчас же после смерти Елиза­веты, достигла колоссальной суммы в 355 803 руб. 12? коп., - и это несмотря на энергичную борьбу с синодом первого елизаветинского обер-прокурора синода, гене­рал-провиантмейстера князя Шаховского, который за 12 лет своего пребывания в должности сумел оттягать для казны 100 000 руб. из синодских средств. Когда в 1753 г. синод добился отставки Шаховского, казна почти сов­сем перестала получать свою долю из церковных дохо­дов, так что в 1757 г. даже сама Елизавета, нуждавшая­ся в деньгах для Семилетней войны, стала думать о ме­рах, «дабы духовный чин не был отягощаем мирскими попечениями». Но все ее предложения синод хоронил по первому разряду в бесконечных конференциях и комис­сиях.
«Попечение» синода о церковных вотчинах привело не только к уменьшению доходов казны, но также и к таким последствиям, которые стали грозить безопасно­сти дворянского государства. Эксплуатация крестьян ар­хиерейских и монастырских вотчин приняла неслыхан­ные по жестокости и грабительству размеры; на кресть­ян сыпались как из рога изобилия лишние сборы и по­винности, «всяческие обиды и разорения». При сборах повинностей церковные приказчики били неисправных плательщиков батогами, иногда до смерти, отбирали по­следний кусок хлеба и обрекали целые волости на голод. Они брали в этом пример с самих иерархов. Так, архи­мандрит Иоаким в вотчинах своего монастыря, под са­мой Москвой, в Рузском уезде, самовольно сжинал крестьянский хлеб, производил потравы на крестьянских полях и лугах, отнимал у крестьян хлеб и скот, томил крестьян в холодной, забивал до смерти; от голода в его вотчинах умерло 13 человек. Синод не давал хода жалобам на архимандрита, и дело началось только тогда, ко­гда хозяйничание Иоакима приобрело настолько скан­дальный характер, что московские власти были вынуж­дены вмешаться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146