Смоленской, Владимирской, Ка­занской, Федоровской (в Ярославле), Курской, Устюж­ской, Тихвинской и др. Но еще характернее патроны в лице местных святых. Историки канонизации русских святых с грустью замечают, что число святых, почитав­шихся всею церковью до соборов XVI в., было крайне не­значительно, самое большее семь святых из 67, канонизи­рованных в XIII-XVI вв., да и из этих семи святых лишь пять имели несомненно общецерковный характер. Но из последних три, Борис и Глеб и Феодосий Печерский, были унаследованы от Киевской Руси, и культ их имел, конечно, чисто формальное значение, а два других, московские митрополиты Петр и Алексей, были канони­зированы уже в связи с объединительной московской по­литикой. В XIII-XV вв. по общему правилу святой по­читался обыкновенно только в той местности, где родил­ся, жил и создал себе репутацию святого, как гласит любопытное место из рукописного жития Прокопия Ус­тюжского, где перечисляются главнейшие русские обла­сти и города с обозначением местных святых. «И каяждо убо страна и град блажит и славит и похваляет своих чудотворцев». Местный святой - это патрон почитающей его области. Функции святого характернее всего изображаются опять-таки в том же житии Прокопия: «Имеем тя (Прокопия) вси, яко стража и хранителя, и заступни­ка граду нашему, яко никогда убо ты не воздремлеши, ниже опочнеши, но всегда сохраняя отчину твою, великий град Устюг, и окрестные пределы, и веси, и вси живущие ту людие». В соответствии с этим Новгород считался го­родом св. Софии, во имя которой был построен новгород­ский собор, и той же Софии считались принадлежащими новгородские пригороды и волости. Псков считался го­родом св. Троицы - по Троицкому собору, а Москва по Успенскому собору была городом богородицы. Речка Угра, отделявшая Московское княжество от Литвы, назы­валась «поясом богородицы». В роли патронов прежде всего выступают местные князья. В XIII в. удельные кня­жества наперебой стараются обзавестись такими патро­нами: во Владимире канонизируется Александр Невский, в Суздале - княгиня Ефросиния, в Твери - князь Миха­ил. От них не отстают Чернигов, Рязань, Муром, где ка­нонизировали одну за другой две княжеские семьи. В XIV в. обзаводятся такими же патронами Ярославль, Псков и Новгород. За канонизацией князей начинаются в XIV в. канонизации местных епископов - канонизиру­ются четыре новгородских епископа, Авраамнй в Смо­ленске, Исайя в Ростове, Петр Московский. Одновремен­но с этим идет канонизация основателей монастырей, и, таким образом, каждый из многочисленных монастыр­ских миров, образовавшихся в XIII-XIV вв., получает также своего патрона. Культ и по отношению к святым носил тот же, так сказать, фетишистский характер, как и по отношению к иконам. Умерший святой почитался не как невидимый небесный покровитель княжества, горо­да, области или монастыря, а как реально присутствую­щий в своей отчине в виде своих мощей. Почитание свя­того без наличности его материального тела - совершен­но немыслимое дело для XIII-XVI вв. Повод к почита­нию прежде всего дает могила святого, на которой обыч­но якобы совершаются чудеса, за чудесами открывается виновник чудес - мощи святого, т. е. чаще всего одни ко­сти, нетления обычно не требовалось. Этот культ был, в сущности, тем же фетишизмом, только переменившим название и соединившимся с византийским культом святых. Местный характер таких культов в особенности под­черкивается военной историей того времени. К местно­му святому обращаются за помощью во время войны. Так, по словам летописи, псковичи во время войны с нем­цами перед битвами служили молебны своим святым князьям Всеволоду и Довмонту; новгородцы считали, что победили в 1240 г. шведов силою святой Софии и что она же спасла Новгород от татарского нашествия. Но еще любопытнее в этом отношении культ местных икон. Для местных жителей местная икона - неприкосновенная свя­тыня, для чужих, из другой области, это предмет, не вы­зывающий никакого уважения. Смоляне, суздальцы и да­же черниговцы, взявшие Киев под предводительством Андрея Боголюбского, как бы в насмешку над прозвищем князя разграбили «монастыри и Софию и Десятинную богородицу... и церкви обнажиша иконами и книгами и ризами и колоколы изнесошла все». То же самое повто­рилось в 1203 г. Но это факты более ранние. А вот фак­ты XIV и XV вв.: в 1372 г. тверитяне, взяв Торжок, обо­драли серебряные оклады с тамошних икон, а церкви сожгли; в 1398 г. новгородцы в Устюге «церковь собор­ную пречистыя пограбиша»; в 1434 г. великий князь Ва­силий Васильевич, взяв Галич, сжег там церкви и мона­стыри. Число этих примеров можно бы еще увеличить; но и приведенные достаточно ясно показывают, что по­нятие об единстве предметов веры и культа совершенно отсутствовало. Надо заметить при этом, что победители не всегда отрицали божественный характер разграбляе­мой святыни; напротив, быть может, именно предосто­рожности ради они подвергали церкви, монастыри и иконы такому беспощадному истреблению. Случаи, когда местная святыня не уничтожалась, а бралась в плен по­бедителем и обращалась в его божество, были также не­редки. Мы будем иметь повод поговорить о них, когда дойдем до вопроса о московской канонизации святых, но не можем удержаться от одного чрезвычайно характер­ного примера. При упоминавшемся уже взятии Устюга новгородцами одну икону, «чудотворные Одигитрии взяша в полон», как какого-нибудь военачальника, и при­меняли к ней такие же меры пресечения бегства, как и к живым пленникам: «Един Ляпун стар, вскочив на сад и связа икону убрусом, и глагола тако: никой полоняник не связан на чужую землю нейдет». И еще сто лет спустя, при Иване III, икона слывет под названием поло­нянки: «некий вони царева полку» просит священника от­служить «канон полонянке пречистой богородице Оди­гитрии»... Те же черты просвечивают и в отношениях жи­телей одной области к святым другой области. Так, мо­нах, составивший Московскую летопись, рассказывает о любопытном соперничестве, якобы имевшем место меж­ду новгородскими и московскими святыми после завое­вания Новгорода. Сергий, назначенный из Москвы архи­епископом в Новгород, стал вводить там московские порядки, а к местному святому Моисею отнесся с прене­брежением, обозвав его «мужиком», за это местные свя­тые наделали Сергию немало «досаждений», а один из них, Иоанн, ездивший, по мнению москвичей, «на бесе», отнял у Сергия волшебством ум, вследствие чего Сергий был из Новгорода удален.
Так образовался феодальный русский пантеон, со­стоявший из представителей того же класса, который правил на земле, - князей и боярства, ибо и основатели монастырей, и епископы, как мы увидим ниже, рекрути­ровались из того же боярско-княжеского сословия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146