Нашли указание такого рода у са­мого высшего авторитета, того же Аввакума: «Аще поп тот проклинает никонианскую ересь и всю службу их и всею крепостию любит старину, по нужде настоящего ради времени да будет поп, и к тем церквам приходите». Этот совет, данный для эпохи гонений, старообрядцы вспомнили, когда пришлось задуматься над вопросом о замещении священнических мест. Решив в принципе во­прос о приеме беглых священников нового рукоположе­ния в утвердительном смысле, поповцы вступили в долгие и жестокие споры по вопросу об условиях приема новых священников. Никонианская церковь еретическая; но ка­нонические правила делили все еретические церкви на три разряда: еретики первого чина могли приниматься по канонам только после вторичного крещения, причем счи­талось, что если переходит от еретиков поп, то благодать священства им утрачивалась, и новокрещенного заново нужно было посвящать; еретиков второго чина можно было принимать после вторичного миропомазания («пе­ремазывания»), еретиков третьего чина - после простого проклятия ересей («исправы»). По первому чину прини­мать было немыслимо, ибо не было епископа, который бы посвятил вновь перекрещенного попа. Зато около вопро­са о том, какому чину из остальных двух отдать предпоч­тение, загорелась жестокая полемика, которая велась и в устных спорах, и в полемических сочинениях, и в пере­писке общин между собою. Защитники третьего чина с формальной стороны были более правы, чем защитники второго чина. Миропомазание немыслимо без надлежаще изготовленного мира, которое должно быть сварено епис­копом; но у старообрядцев было только миро, сваренное в 90-х годах XVII в. на Ветке попом Феодосием Ворыпиным, т. е. сомнительного качества. Когда иссякло это миро, в 1777 г. на Рогожском кладбище было сварено по­пом Василием новое миро, но оно показалось третьечинникам еще более сомнительным, чем прежнее миро, так как Василий варил его не в специальном сосуде, а в ог­ромном самоваре и при варке пропустил часть положен­ных молитв. Сомневаясь в качестве мира, третьечинники приводили против перемазывания и теоретические возра­жения, утверждая, что перемазывание, так же как и кре­щение, смывает благодать священства. Второчинники отвечали, что по нужде возможны всякие отступления от канонических правил, «по нужде и закону применение бывает», а избежать уничтожения благодати священства можно самым простым способом: перемазывать попа, одев его в эту самую благодать, т. е. в полное священни­ческое облачение. Теоретическая слабость этой позиции возмещалась ее практическими выгодами: признание третьего чина вело к соглашению с никонианской цер­ковью, а признание второго чина подчеркивало особен­ность и различность старообрядческой церкви от синод­ской. Полемика не прекращалась, и было решено для окончания спора о перемазывании созвать собор. Он со­стоялся в 1779-1780 г. в Москве, на Рогожском кладби­ще. На сторону второго чина стал Юршев и все купечест­во, а третьечинники остались в меньшинстве. В виде уступки им было решено только уничтожить подозритель­ное миро, сваренное Василием. Лидер меньшинства Никодим Колмык пошел тогда на прямое соглашение с си­нодской церковью, и в 1800 г. было учреждено единове­рие, к которому присоединилась часть стародубских старообрядцев из среды мещанства. Единоверцы призна­ли иерархию и догматы синодальной церкви, а взамен по­лучили клир, обязавшийся служить по старым обрядам. Но еще задолго до решения собора 1779 г. в поповщи­не почти исключительно господствовала практика пере­мазывания. Ее проводили Керженец и Ветка - эти пер­воначальные иерархические источники и ученая акаде­мия поповщины. На Керженце центром культа был скит Смольяны, или Старый Керженец. У тамошнего попа Дионисия Шуйского был запас мира и даров, освященпых еще при патриархе Иосифе, в Смольянах и произво­дилось первоначально перемазывание беглых священни­ков. Но с XVIII в. перемазанский центр переместился на Ветку. Основателем правильного культа на Ветке был уже упомянутый поп Феодосий Ворыпин, начавший свою церковную карьеру священником в Рыльске еще при пат­риархе Иосифе. Когда начались преследования старой веры, Феодосий бежал на Дон и там принял деятельное участие в противомосковском движении. Выданный Мо­скве, он был сослан в Кирилло-Белозерский монастырь, откуда, притворившись покаявшимся, получил возмож­ность уйти. Он отправился сначала на некоторое время в Поморье, а потом ушел на Керженец, где скоро приоб­рел большой авторитет, был выбран преемником умер­шего около 1691 г. попа Дионисия и получил запасные старые дары. Вследствие преследований правительства Феодосий должен был бежать на Ветку и по дороге, в Калуге, набрел на старую заброшенную церковь, в кото­рой оказались престол и антиминс, освященные еще патриархом Иосифом, и иконостас эпохи Иоанна Грозно­го. Феодосии завладел этим сокровищем, в глухую ночь освятил в церкви дары и со всеми сакралиями явился на Ветку. Там его заботами была достроена церковь, зало­женная еще до его прихода, заведен правильный культ, организована «исправа» попов посредством перемазыва­ния и миссия в старообрядческие общины. Недостатка в священниках, уходивших из синодской церкви и бежав­ших на Керженец и Ветку, не было. Как мы видели в предшествующей главе, священников в первой половине XVIII в. было «свыше потребы». И в те периоды, когда безместных и бродячих попов Петр забирал в солдаты, а также во время «разборов» Анны масса священников бежала на Керженец и Ветку. Не обладая высокими мо­ральными достоинствами, они, однако, имели неоспори­мое право совершать таинства и с распростертыми объя­тиями принимались в старообрядческих общинах. С Вет­ки и Керженца «исправленные» попы «рассыпались по­всюду... и по всем местам от ветковской церкви таинст­во причащения разносили... сии же самые попы-бродяги в мирских домах новорожденным молитвы чистительные давали, младенцев крестили и умерших по ночам отпе­вали... чем везде простаков обольщили». На Ветке же при монастырях было организовано иконописание и устроены склады старопечатных книг, скупавшихся за московским рубежом; иконами и книгами Ветка снабжала весь ста­рообрядческий мир. Объединяющая и подчиняющая сила культа проявилась в достаточной мере и из такого не­надежного центра, каким была Ветка; когда же «засияло солнце православия» на Иргизе, то иргизские монастыри благодаря стараниям Юршева получили исключительное право мироварения и перемазывания: «Чтобы нигде вновь не принимали пришедших священников, кроме свя­той церкви (Иргиза), но отсылать бы всех таковых ко святой церкви для лучшего законоправильного во всем рассмотрения, а кто хотя где по какой необходимой нуж­де какого вновь пришедшего священника и примут, то о том бы в скорости дать от того места знать по святой церкви».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146