И моя б воля, то я вернул бы ее, а не придумывал бы себе новых покровителей.
- Новая метла по-новому метет, - кивнула она, - Но это меньшее из зол. А о какой власти вы говорите, о знаток истории?
Я ругнулся про себя, умник, чуть не проболтался. Ну кто меня за язык тянул? Не хватало еще этой стерве про Серый Орден рассказывать. Вон как ушки навострила. А вот фиг тебе, буду нем как могила!
- Нууу… была такая, - неопределенно промычал я, - Была, да сплыла…
- Ах, сплыла… - хмыкнула Катрин, - Значит, была слабой.
Специально меня раззадоривает - понял я. Как это называется - слово за слово, так ежик и получил по морде. Не на того напала, милочка. Я конечно дурак, причем дурак неосторожный, что гораздо хуже, но вижу больше, чем тебе кажется.
- Может и так, - я пожал плечами, стал пялиться на проходящих женщин, - Как вы находите вот эту? Ничего, правда? Правда, грудь мелковата. Нам, мужчинам надо чтоб грудь во, а задница во! Или даже во!
Я показал руками, в дурацком воображении художника сразу возникла яркая и сочная картинка, обрела объем и краски, пальцы тут же среагировали, сделали хватательное движение.
- Ничего хорошего, - поморщилась Катрин, - Обязательно обсуждать со мной такое?
- Ну, как же! - воскликнул я, - Вы же возлюбленная моего брата, а значит почти часть семьи. Так что высказывайте свое мнение, не стесняйтесь. Я тоже стесняться не буду.
- Какие простые у вас нравы, - она покачала головой, посмотрела на меня уже с нескрываемым презрением, - У меня слуги галантней и обходительней.
- Простите, графиня, - я виновато развел руками, - С волками жить - по-волчьи выть. Со своими правилами в чужой монастырь не лезут. Вы же в стране простолюдинов. Так что готовьтесь к тому, что с вами будут говорить как с ровней.
Она побледнела и скривилась так, будто съела целый тазик незрелых лимонов. Набрала в грудь воздуха, чтобы высказать все, что думает, но увидела мою хитрую рожу и осеклась.
- Эскер, вы специально меня задеваете? - спросила она, покраснев от гнева.
- Вы что, графиня? - вскричал я, - Да как вы могли подумать такое? Мы люди простые, даже простецкие, никого обижать специально не умеем.
Я поклонился, лицо постарался сделать как можно проще, бесхитростней, стал смотреть бараньими глазами тупого слуги-простолюдина. Но она уже поняла, что издеваюсь, зло сощурилась, в красивых глазах мечутся гневные молнии. На бледных щечках проступил прелестный румянец.
- Эскер, прекратите паясничать! - попросила она. Слова цедит сквозь зубы, в голосе нескрываемая угроза.
- Вы так прекрасны в гневе! - я еще раз поклонился, спина не переломиться, а ей приятно, - Теперь я понимаю, почему Аш влюбился именно в вас.
- Почему же? - она мгновенно остыла, во взгляде появилось любопытство.
- Его привлекла интрига, - задумчиво произнес я, - Женщина должна щекотать нервы мужчине, чтобы сохранить свежесть восприятия, чтобы держать в постоянном напряжении. Так вот, вы графиня не щекочете, вы скребете кончиком острого меча.
Она не поняла подтекста, и слава богам, милостиво улыбнулась, принимая похвалу.
- Эскер вы как грубый кусок скалы, - сказала она, - Вам нужен скульптор, который сделает из вас прекрасную статую.
- Или скульпторша, - хохотнул я, - Но типун вам на язык, графиня! Уж лучше в омут головой!
- Почему так категорично? - удивилась она.
- Женщина - это кандалы, - заявил я, - А нафиг мне цепи? Я человек свободный.
- Свобода - значит одиночество, - отпарировала она.
- Не скажите, - я погрозил ей пальчиком, лукаво ухмыльнулся, - Больше чем уверен, что это высказывание придумала женщина. Свобода - возможность делать выбор. Не больше и не меньше.
- Иногда лучше, когда выбор делают за нас.
- Не лучше, а легче, - уточнил я, - Но что хорошо для слабого человека, то оскорбление для сильного духом.
- Вы считаете себя сильным? - она изогнула бровку, опять отрепетированное перед зеркалом движение, недоверчиво хмыкнула.
- Не считаю, - я тяжело вздохнул, - Но я стремлюсь быть таким, а это уже кое-что, согласитесь.
- Соглашусь, - кивнула она, - Вы поражаете меня, Эскер. Ведете себя как ребенок, маленький и избалованный, через мгновение высказываетесь, словно убеленный сединами старец, еще через секунду вы неотесанный простолюдин, рыцарь, галантный вельможа… Вы весьма противоречивы.
- Лишь в споре рождается истина, - хмыкнул я, - А уж я с собой спорю, еще как спорю…
- Это называется шизофренией, - поддела Катрин.
- Я предпочитаю другое определение - творческий человек.
Я шаркнул ножкой, развел руками, вот я какой - красивый, умный и очень скромный. Графиня посмотрела в сторону, лучезарно улыбнулась. Я обернулся, к нам сквозь толпу пробирается Аш. Даже не бежит, а скачет галопом, весь в мыле, пот стекает по лбу, глаза выпученные, безумные. В руках держит небольшой кувшин с узким горлышком.
- А вот и я, - прохрипел он полузадушено, - Так спешил, так спешил…
- Успел, - кивнул я важно, - Молодец! За скорость хвалю.
Брат не понял, на меня посмотрел с подозрением, что мелешь, вымученно улыбнулся Катрин. Графиня бросила ему жаркий взгляд, отчего Аш сразу же взбодрился, мило улыбнулась.
- Вино очень редкое, - сказал братец, вытирая со лба пот, - Но говорят - стоит тех денег, которые за него отдал.
Он сковырнул сургуч, ловко вытащил пробку. Я потянул воздух носом, аромат божественный. Пахнет жарким летом, виноградной лозой, немного сладкой малиной и восточными пряностями. Аш бережно разлил по кубкам, аккуратно поставил полупустой кувшин на стол.
- Я хочу выпить за вас, прекрасная Катрин! - с воодушевлением сказал он, - За вашу неземную красоту и обаяние, за ваши алые коралловые губки, за тонкие брови…
- Короче! - грубо оборвал я, - Вздрогнули!
Опрокинул залпом, как простую сивуху, крякнул, хрюкнул, вытер губы рукавом рубахи, довольно причмокнул. Вино прекрасное, мягкое и ароматное. Такое надо пить маленькими глоточками, долго смакуя, катая во рту и вообще наслаждаясь. Но меня уже понесло, поддерживаю образ придурковатого брата.
Аш бросил на меня недовольный взгляд, скривился, отпил из кубка совсем чуть-чуть, на такое святотатство как я не решился.
- Хорошее вино, как женщина, - сказал он льстиво, - С годами становится все лучше и лучше.
- Но рано или поздно любое вино превращается в уксус, - подхватил я, - А вообще каждая женщина должна сделать в жизни три вещи - разрушить дом, срубить дерево и вырастить дочь. За настоящих женщин!
Они посмотрели на меня с удивлением, но выпили. Я мотнул головой, в голове сплошная мгла. Это вино не тот компот, что пил раньше, сразу же ударило в голову с силой кулака трактирного вышибалы. Все вокруг приобрело удивительно яркие краски, язык размяк, приготовился ляпнуть что-то похабное, но все-таки сдержался. На балу ведь, не в трактире. Это нашему мэру можно и даже нужно по статусу, подчиненные должны видеть, что начальник тоже человек, так же любит баб и хорошее вино.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93
- Новая метла по-новому метет, - кивнула она, - Но это меньшее из зол. А о какой власти вы говорите, о знаток истории?
Я ругнулся про себя, умник, чуть не проболтался. Ну кто меня за язык тянул? Не хватало еще этой стерве про Серый Орден рассказывать. Вон как ушки навострила. А вот фиг тебе, буду нем как могила!
- Нууу… была такая, - неопределенно промычал я, - Была, да сплыла…
- Ах, сплыла… - хмыкнула Катрин, - Значит, была слабой.
Специально меня раззадоривает - понял я. Как это называется - слово за слово, так ежик и получил по морде. Не на того напала, милочка. Я конечно дурак, причем дурак неосторожный, что гораздо хуже, но вижу больше, чем тебе кажется.
- Может и так, - я пожал плечами, стал пялиться на проходящих женщин, - Как вы находите вот эту? Ничего, правда? Правда, грудь мелковата. Нам, мужчинам надо чтоб грудь во, а задница во! Или даже во!
Я показал руками, в дурацком воображении художника сразу возникла яркая и сочная картинка, обрела объем и краски, пальцы тут же среагировали, сделали хватательное движение.
- Ничего хорошего, - поморщилась Катрин, - Обязательно обсуждать со мной такое?
- Ну, как же! - воскликнул я, - Вы же возлюбленная моего брата, а значит почти часть семьи. Так что высказывайте свое мнение, не стесняйтесь. Я тоже стесняться не буду.
- Какие простые у вас нравы, - она покачала головой, посмотрела на меня уже с нескрываемым презрением, - У меня слуги галантней и обходительней.
- Простите, графиня, - я виновато развел руками, - С волками жить - по-волчьи выть. Со своими правилами в чужой монастырь не лезут. Вы же в стране простолюдинов. Так что готовьтесь к тому, что с вами будут говорить как с ровней.
Она побледнела и скривилась так, будто съела целый тазик незрелых лимонов. Набрала в грудь воздуха, чтобы высказать все, что думает, но увидела мою хитрую рожу и осеклась.
- Эскер, вы специально меня задеваете? - спросила она, покраснев от гнева.
- Вы что, графиня? - вскричал я, - Да как вы могли подумать такое? Мы люди простые, даже простецкие, никого обижать специально не умеем.
Я поклонился, лицо постарался сделать как можно проще, бесхитростней, стал смотреть бараньими глазами тупого слуги-простолюдина. Но она уже поняла, что издеваюсь, зло сощурилась, в красивых глазах мечутся гневные молнии. На бледных щечках проступил прелестный румянец.
- Эскер, прекратите паясничать! - попросила она. Слова цедит сквозь зубы, в голосе нескрываемая угроза.
- Вы так прекрасны в гневе! - я еще раз поклонился, спина не переломиться, а ей приятно, - Теперь я понимаю, почему Аш влюбился именно в вас.
- Почему же? - она мгновенно остыла, во взгляде появилось любопытство.
- Его привлекла интрига, - задумчиво произнес я, - Женщина должна щекотать нервы мужчине, чтобы сохранить свежесть восприятия, чтобы держать в постоянном напряжении. Так вот, вы графиня не щекочете, вы скребете кончиком острого меча.
Она не поняла подтекста, и слава богам, милостиво улыбнулась, принимая похвалу.
- Эскер вы как грубый кусок скалы, - сказала она, - Вам нужен скульптор, который сделает из вас прекрасную статую.
- Или скульпторша, - хохотнул я, - Но типун вам на язык, графиня! Уж лучше в омут головой!
- Почему так категорично? - удивилась она.
- Женщина - это кандалы, - заявил я, - А нафиг мне цепи? Я человек свободный.
- Свобода - значит одиночество, - отпарировала она.
- Не скажите, - я погрозил ей пальчиком, лукаво ухмыльнулся, - Больше чем уверен, что это высказывание придумала женщина. Свобода - возможность делать выбор. Не больше и не меньше.
- Иногда лучше, когда выбор делают за нас.
- Не лучше, а легче, - уточнил я, - Но что хорошо для слабого человека, то оскорбление для сильного духом.
- Вы считаете себя сильным? - она изогнула бровку, опять отрепетированное перед зеркалом движение, недоверчиво хмыкнула.
- Не считаю, - я тяжело вздохнул, - Но я стремлюсь быть таким, а это уже кое-что, согласитесь.
- Соглашусь, - кивнула она, - Вы поражаете меня, Эскер. Ведете себя как ребенок, маленький и избалованный, через мгновение высказываетесь, словно убеленный сединами старец, еще через секунду вы неотесанный простолюдин, рыцарь, галантный вельможа… Вы весьма противоречивы.
- Лишь в споре рождается истина, - хмыкнул я, - А уж я с собой спорю, еще как спорю…
- Это называется шизофренией, - поддела Катрин.
- Я предпочитаю другое определение - творческий человек.
Я шаркнул ножкой, развел руками, вот я какой - красивый, умный и очень скромный. Графиня посмотрела в сторону, лучезарно улыбнулась. Я обернулся, к нам сквозь толпу пробирается Аш. Даже не бежит, а скачет галопом, весь в мыле, пот стекает по лбу, глаза выпученные, безумные. В руках держит небольшой кувшин с узким горлышком.
- А вот и я, - прохрипел он полузадушено, - Так спешил, так спешил…
- Успел, - кивнул я важно, - Молодец! За скорость хвалю.
Брат не понял, на меня посмотрел с подозрением, что мелешь, вымученно улыбнулся Катрин. Графиня бросила ему жаркий взгляд, отчего Аш сразу же взбодрился, мило улыбнулась.
- Вино очень редкое, - сказал братец, вытирая со лба пот, - Но говорят - стоит тех денег, которые за него отдал.
Он сковырнул сургуч, ловко вытащил пробку. Я потянул воздух носом, аромат божественный. Пахнет жарким летом, виноградной лозой, немного сладкой малиной и восточными пряностями. Аш бережно разлил по кубкам, аккуратно поставил полупустой кувшин на стол.
- Я хочу выпить за вас, прекрасная Катрин! - с воодушевлением сказал он, - За вашу неземную красоту и обаяние, за ваши алые коралловые губки, за тонкие брови…
- Короче! - грубо оборвал я, - Вздрогнули!
Опрокинул залпом, как простую сивуху, крякнул, хрюкнул, вытер губы рукавом рубахи, довольно причмокнул. Вино прекрасное, мягкое и ароматное. Такое надо пить маленькими глоточками, долго смакуя, катая во рту и вообще наслаждаясь. Но меня уже понесло, поддерживаю образ придурковатого брата.
Аш бросил на меня недовольный взгляд, скривился, отпил из кубка совсем чуть-чуть, на такое святотатство как я не решился.
- Хорошее вино, как женщина, - сказал он льстиво, - С годами становится все лучше и лучше.
- Но рано или поздно любое вино превращается в уксус, - подхватил я, - А вообще каждая женщина должна сделать в жизни три вещи - разрушить дом, срубить дерево и вырастить дочь. За настоящих женщин!
Они посмотрели на меня с удивлением, но выпили. Я мотнул головой, в голове сплошная мгла. Это вино не тот компот, что пил раньше, сразу же ударило в голову с силой кулака трактирного вышибалы. Все вокруг приобрело удивительно яркие краски, язык размяк, приготовился ляпнуть что-то похабное, но все-таки сдержался. На балу ведь, не в трактире. Это нашему мэру можно и даже нужно по статусу, подчиненные должны видеть, что начальник тоже человек, так же любит баб и хорошее вино.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93