В теле слабость, меня можно и не связывать. Слабый как птенец, даже младенец сейчас прибьет как муху. Попытался освободиться, напряг руки, веревка затрещала, подгнившая наверное, но держит крепко.
Кот улегся у очага, на меня посмотрел с ленивым презрением и насмешкой. Мол, давай же, дергайся, все равно ничего не получится. Я оскалился, рыкнул на него. Но усатый и хвостом не дернул, знает, что в безопасности.
Я расслабился, постарался привести мысли в порядок. Так, что же получается… Лесник заманил нас в свою хижину. Хитростью, обманом. А я еще замечтался у крыльца, если бы вошел одновременно с рыцарем, то нас бы не скрутили. А так отключили поодиночке. Что же дальше?
Словно в ответ на мои мысли, послышались легкие шаркающие шаги, кряхтение. Старик вошел в хижину, прислонил посох к стенке. Мурлычет под нос какую-то песенку, усмехается. Весь свежий и чистый, что смотрится в мире гари и пепла довольно дико.
- Ааа… очнулся, милок, - расцвел он, посмотрев на меня.
Я ответил ему злым взглядом, опять завозился.
- Не старайся, соколик, - хмыкнул дед, - веревки крепкие. Сам вязал.
Лесник хохотнул, почесал бороду и уселся на табурет. В тусклом свете очага лицо выглядит зловеще, тени странно исказили доброе лицо, вместо глаз - провалы в ночь. Он вновь загнусавил песенку. Достал из-за пояса длинный охотничий нож, посмотрел лезвие на свет, поцокал языком укоризненно.
- Эх, затупился…
Достал с полки шлифовочный камень, стал водить по нему ножом. Я поморщился, звук противный, отдается болью в затылке.
- Почему ты так поступил, старик? - прохрипел я.
Дед на миг остановился, посмотрел на меня с добродушным любопытством, улыбнулся в бороду.
- Не каждый день ко мне живые захаживают, - добродушно улыбнулся старик, - Нельзя упускать такой шанс…
- Ты обещал нам рассказать о Ключнике, - сказал я, - пригласил в свой дом, как гостей. И обманул.
Лесник пожал плечами, на меня посмотрел с жалостью, словно на пришибленного, которого природа умом обделила. Ласково погладил рукоятку ножа, мягко провел по лезвию камнем.
Вжик-хх… Вжик-хх…
- Понимаешь, парень, - сказал старик, - Жизнь сложная штука. И жестокая. Если не ты кого-то, то тебя сожрут. Вот и приходится вот так вот…
Дед сокрушенно развел руками, вздохнул печально. Нож точит старательно, то и дело смотрит на свет, чтоб ни заусенца, ни царапинки, подслеповато щурится. Пальцы большие, грубые, ладони в ороговевших мозолях, может при желании угольки из костра таскать и не обожжется.
Я разозлился. Надо же так глупо попасться! Ведь не в парк на прогулку вышли, в Преисподней застряли. А эта мразь еще и издевается, похохатывает над нами, лопухами. Я сцепил зубы и изо всех сил рванулся. Но ничего не получилось. Веревки впились в запястья, кожа порвалась, закапала кровь.
Лесник глянул на меня исподлобья, хмыкнул. Ноздри затрепетали, глаза вдруг сверкнули зеленым демоническим светом. Я замер устрашенный - что еще за чудеса!? Старик подошел ко мне, наклонился и обмакнул палец в сочащуюся из-под веревок кровь. Посмотрел на свет, полюбовался, а потом слизнул с пальца капельку. Зажмурился, удовлетворенно крякнул.
- Давно свежины не кушал, - пожаловался мне дед с кривой ухмылкой.
Я вздрогнул, страх начал наползать холодным туманом. Лесник подмигнул мне лукаво. Я вжался в стену, закусил губу. То ли показалось, то ли в самом деле… У стариков зубы как правило сточены, одни пеньки, а не зубы, если вообще есть. А у этого острые волчьи клыки.
Дед вернулся на место, вновь взялся за точило и нож.
Вжик-хх… Вжик-хх…
Лишь сейчас до меня дошел ужасный смысл его действий. Я съежился, был бы мышкой, то убежал бы через дыры и щели в полу. Меня затрясло от страха. В голове мечутся мысли, каждая ярко вспыхивает, верещит, орет благим матом - Бежать! Бежать без оглядки! Пока не съели. Но как? Связан. Сейчас разделают как барашка, повесят на вертел…
Я постарался успокоиться, глубоко вздохнул пару раз. Надо говорить, упрашивать, молить. Дипломатия - лучшее оружие.
Вжик-хх… Вжик-хх…
Звук страшный, противный. Каждый раз вздрагиваю, кровь застывает в жилах, леденеет. Жить хочется как никогда раньше. Ради того, чтобы не убивали, стану на колени, буду ползать, лизать сапоги, пресмыкаться и завывать. Жизнь - высшая ценность, а моя так вообще... Но наряду со страхом в душе вспыхнула странная жгучая злость, ударила раскаленным потоком в мозг, заставила расправить плечи, расслабится.
- Отпусти, - тихо сказал я, сверля старика ненавидящим взглядом, - Отпусти, иначе хуже будет.
Дед округлил глаза, на меня посмотрел так изумленно, словно увидел говорящую козу. А потом расхохотался от души, захлопал в ладоши. Вытер выступившие слезы, напустил на себя важный вид.
- Шутник, ты милок, - укоризненно сказал лесник, - Ну ты сам посуди… Ты бы отказался от сочного горячего куска мяса, когда не ел очень долго? А я голоден, ох как голоден.
- Я убью тебя! - прошипел я. Про себя удивился - неужели могу так? Я же трус. Да-да, трус, что уж душой кривить. До мозга костей. Но в груди пылает пожар, воет ледяная вьюга, меня корежит, ломает, - Убью, понял!
- Я и так мертв, - хмыкнул старик, - Уже целую вечность мертв. Ты горяч, человек, в тебе кипят страсти. Это хорошо. Я выпью твою силу, это будет приятно. Вы искали Ключника? Вынужден тебя огорчить - я и есть Ключник.
Старик встал с табурета, внимательно осмотрел лезвие ножа.
- Добро заточил, - улыбнулся он. В красноватом полумраке блеснули белые острые зубы, - Ну что, Мурлыка, готов к приему пищи?
Кот вскочил со своего места, замяукал возбужденно и требовательно, завертелся на месте. Трется об ноги хозяина, мурлычет. Из красной пасти выскочил маленький язычок, быстро облизал усы, с клыков капает слюна.
- Тварь! - взвыл я и забился в путах.
Дед подошел ко мне, ласково погладил по голове, приговаривая:
- Давай, милок, борись… мясцо будет мягше, пустит сок.
Я взбрыкнул, попытался вцепиться зубами в руку.
- Но-но, - пожурил старик, - Еще меня обед не кусал. Ну ничего, потомись пока. А я пока твоего друга попробую.
Ключник хихикнул, подошел к столу. И лишь сейчас я заметил, что с края столешницы свисает безвольная рука Шеда. Я повертел головой, в дальнем углу заметил блеск металла. Все здесь - кольчуга, наручи, наплечники, меч… Значит…
- Шед! - заорал я что было мочи, - Шед, очнись!
Пальцы рыцаря дрогнули, вяло шевельнулись. Я не вижу его, стол слишком высокий, но воображение нарисовало яркую картинку - распростертый воин, голый до пояса лежит на столе, никак не может прийти в себя.
- Да тише ты, окаянный, - шикнул на меня дед, - И до тебя дело дойдет, не боись.
Он еще раз проверил остроту ножа, удовлетворенно цокнул языком. Сон! - мелькнула мысль, - Просто сон! Кошмарный, чудовищный. Этого не может быть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93
Кот улегся у очага, на меня посмотрел с ленивым презрением и насмешкой. Мол, давай же, дергайся, все равно ничего не получится. Я оскалился, рыкнул на него. Но усатый и хвостом не дернул, знает, что в безопасности.
Я расслабился, постарался привести мысли в порядок. Так, что же получается… Лесник заманил нас в свою хижину. Хитростью, обманом. А я еще замечтался у крыльца, если бы вошел одновременно с рыцарем, то нас бы не скрутили. А так отключили поодиночке. Что же дальше?
Словно в ответ на мои мысли, послышались легкие шаркающие шаги, кряхтение. Старик вошел в хижину, прислонил посох к стенке. Мурлычет под нос какую-то песенку, усмехается. Весь свежий и чистый, что смотрится в мире гари и пепла довольно дико.
- Ааа… очнулся, милок, - расцвел он, посмотрев на меня.
Я ответил ему злым взглядом, опять завозился.
- Не старайся, соколик, - хмыкнул дед, - веревки крепкие. Сам вязал.
Лесник хохотнул, почесал бороду и уселся на табурет. В тусклом свете очага лицо выглядит зловеще, тени странно исказили доброе лицо, вместо глаз - провалы в ночь. Он вновь загнусавил песенку. Достал из-за пояса длинный охотничий нож, посмотрел лезвие на свет, поцокал языком укоризненно.
- Эх, затупился…
Достал с полки шлифовочный камень, стал водить по нему ножом. Я поморщился, звук противный, отдается болью в затылке.
- Почему ты так поступил, старик? - прохрипел я.
Дед на миг остановился, посмотрел на меня с добродушным любопытством, улыбнулся в бороду.
- Не каждый день ко мне живые захаживают, - добродушно улыбнулся старик, - Нельзя упускать такой шанс…
- Ты обещал нам рассказать о Ключнике, - сказал я, - пригласил в свой дом, как гостей. И обманул.
Лесник пожал плечами, на меня посмотрел с жалостью, словно на пришибленного, которого природа умом обделила. Ласково погладил рукоятку ножа, мягко провел по лезвию камнем.
Вжик-хх… Вжик-хх…
- Понимаешь, парень, - сказал старик, - Жизнь сложная штука. И жестокая. Если не ты кого-то, то тебя сожрут. Вот и приходится вот так вот…
Дед сокрушенно развел руками, вздохнул печально. Нож точит старательно, то и дело смотрит на свет, чтоб ни заусенца, ни царапинки, подслеповато щурится. Пальцы большие, грубые, ладони в ороговевших мозолях, может при желании угольки из костра таскать и не обожжется.
Я разозлился. Надо же так глупо попасться! Ведь не в парк на прогулку вышли, в Преисподней застряли. А эта мразь еще и издевается, похохатывает над нами, лопухами. Я сцепил зубы и изо всех сил рванулся. Но ничего не получилось. Веревки впились в запястья, кожа порвалась, закапала кровь.
Лесник глянул на меня исподлобья, хмыкнул. Ноздри затрепетали, глаза вдруг сверкнули зеленым демоническим светом. Я замер устрашенный - что еще за чудеса!? Старик подошел ко мне, наклонился и обмакнул палец в сочащуюся из-под веревок кровь. Посмотрел на свет, полюбовался, а потом слизнул с пальца капельку. Зажмурился, удовлетворенно крякнул.
- Давно свежины не кушал, - пожаловался мне дед с кривой ухмылкой.
Я вздрогнул, страх начал наползать холодным туманом. Лесник подмигнул мне лукаво. Я вжался в стену, закусил губу. То ли показалось, то ли в самом деле… У стариков зубы как правило сточены, одни пеньки, а не зубы, если вообще есть. А у этого острые волчьи клыки.
Дед вернулся на место, вновь взялся за точило и нож.
Вжик-хх… Вжик-хх…
Лишь сейчас до меня дошел ужасный смысл его действий. Я съежился, был бы мышкой, то убежал бы через дыры и щели в полу. Меня затрясло от страха. В голове мечутся мысли, каждая ярко вспыхивает, верещит, орет благим матом - Бежать! Бежать без оглядки! Пока не съели. Но как? Связан. Сейчас разделают как барашка, повесят на вертел…
Я постарался успокоиться, глубоко вздохнул пару раз. Надо говорить, упрашивать, молить. Дипломатия - лучшее оружие.
Вжик-хх… Вжик-хх…
Звук страшный, противный. Каждый раз вздрагиваю, кровь застывает в жилах, леденеет. Жить хочется как никогда раньше. Ради того, чтобы не убивали, стану на колени, буду ползать, лизать сапоги, пресмыкаться и завывать. Жизнь - высшая ценность, а моя так вообще... Но наряду со страхом в душе вспыхнула странная жгучая злость, ударила раскаленным потоком в мозг, заставила расправить плечи, расслабится.
- Отпусти, - тихо сказал я, сверля старика ненавидящим взглядом, - Отпусти, иначе хуже будет.
Дед округлил глаза, на меня посмотрел так изумленно, словно увидел говорящую козу. А потом расхохотался от души, захлопал в ладоши. Вытер выступившие слезы, напустил на себя важный вид.
- Шутник, ты милок, - укоризненно сказал лесник, - Ну ты сам посуди… Ты бы отказался от сочного горячего куска мяса, когда не ел очень долго? А я голоден, ох как голоден.
- Я убью тебя! - прошипел я. Про себя удивился - неужели могу так? Я же трус. Да-да, трус, что уж душой кривить. До мозга костей. Но в груди пылает пожар, воет ледяная вьюга, меня корежит, ломает, - Убью, понял!
- Я и так мертв, - хмыкнул старик, - Уже целую вечность мертв. Ты горяч, человек, в тебе кипят страсти. Это хорошо. Я выпью твою силу, это будет приятно. Вы искали Ключника? Вынужден тебя огорчить - я и есть Ключник.
Старик встал с табурета, внимательно осмотрел лезвие ножа.
- Добро заточил, - улыбнулся он. В красноватом полумраке блеснули белые острые зубы, - Ну что, Мурлыка, готов к приему пищи?
Кот вскочил со своего места, замяукал возбужденно и требовательно, завертелся на месте. Трется об ноги хозяина, мурлычет. Из красной пасти выскочил маленький язычок, быстро облизал усы, с клыков капает слюна.
- Тварь! - взвыл я и забился в путах.
Дед подошел ко мне, ласково погладил по голове, приговаривая:
- Давай, милок, борись… мясцо будет мягше, пустит сок.
Я взбрыкнул, попытался вцепиться зубами в руку.
- Но-но, - пожурил старик, - Еще меня обед не кусал. Ну ничего, потомись пока. А я пока твоего друга попробую.
Ключник хихикнул, подошел к столу. И лишь сейчас я заметил, что с края столешницы свисает безвольная рука Шеда. Я повертел головой, в дальнем углу заметил блеск металла. Все здесь - кольчуга, наручи, наплечники, меч… Значит…
- Шед! - заорал я что было мочи, - Шед, очнись!
Пальцы рыцаря дрогнули, вяло шевельнулись. Я не вижу его, стол слишком высокий, но воображение нарисовало яркую картинку - распростертый воин, голый до пояса лежит на столе, никак не может прийти в себя.
- Да тише ты, окаянный, - шикнул на меня дед, - И до тебя дело дойдет, не боись.
Он еще раз проверил остроту ножа, удовлетворенно цокнул языком. Сон! - мелькнула мысль, - Просто сон! Кошмарный, чудовищный. Этого не может быть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93