Помялся…
Она оказалась совсем близко. Голова закружилась от взгляда волшебных зеленых глаз, запаха фиалок и сирени. Тонкие пальчики пробежались по воротнику, поправляя, зацепили шею. Теплое дыхание обласкало щеку. Меня ожгло огнем, я задрожал, но все же удержался. Безумно хочется обнять, прижать хрупкое маленькое тело к себе, ощутить нежность кожи и обволакивающую мягкость губ. Я тихо застонал, усилием воли заставил себя сделать маленький шаг назад.
- Мия, - хрипло сказал я, - Я хотел сказать…
- Что? - спросила она. Чудесный лучащийся взгляд проник в мою душу, что-то задел там.
- Ты чудесная, - выдохнул я.
- Ох, Эскер… - смущенно пробормотала она, - Ты тоже!
Мгновение превратилось в вечность. Мы просто стояли в лучах солнца льющихся из окна и смотрели друг на друга, словно в первый раз встретились. Я жадно вглядывался в черты милого лица, в ее глаза, надеясь найти в них нечто прекрасное. И нашел. С ног до головы меня пронзила теплая молния, встряхнула, сдула пыль с той части сердца, что… Я мотнул головой. На улице поют птицы, где-то далеко лает мелкая собачонка, играются и кричат дети.
- Мне нужно идти, - сказал я срывающимся голосом и только сейчас понял, что Мия не убирала рук с моих плеч. Они маленькие, легкие как перышки, их тепло жжет меня даже сквозь одежду.
- Да, - она медленно склонила голову и печально улыбнулась, - Иди. Тебя у входа друг дожидается.
- Лек? - удивился я.
- Да, - подтвердила девушка, - уже два часа дежурит.
Она медленно убрала руки и отстранилась.
- Проводишь? - спросил я растерянно.
Лицо стараюсь держать непроницаемым. Пытаюсь не подать виду, что волнуюсь, хотя сердце почти выпрыгивает из груди. Она тоже сдерживается, но глаза выдают - горят дерзким лихорадочным огнем.
- Конечно, - кивнула она, - Пойдем.
Мы вышли из комнаты. Я удивленно огляделся. Дом небольшой, скромненький, но просторный и светлый. Логан со своими доходами мог бы и дворец отгрохать, но то ли решил не выделяться, то ли пожадничал. Минимум мебели, правда из дорогих сортов дерева, но все-таки без всяких излишеств в виде резьбы и позолоты. Стены обшиты тонкими полированными дощечками, кое-где висят картины. Люстры против ожидания не с магическими светильниками, а обычные, свечные. Мия перехватила взгляд, улыбнулась.
- Папа любит живой свет, - пояснила она, - И вообще любит все настоящее. Говорит, что магия убивает очарование природной красоты. Даже дом не стал окружать магической защитой.
Я кивнул, сказал многозначительное «ааа..», но про себя подумал, что не понимаю этой глупости. Магия удобней. А если дело касается безопасности, то вообще незаменима.
У выхода на стуле сидит Лек, сосредоточенно рассматривает свои ногти, зевает, глаза сонные-сонные. Опять, наверное, всю ночь по подружкам ходил. Услышав наши шаги, сразу же вскочил, просиял.
- Жив, курилка! - завопил он, хлопнул меня по плечу и полез обниматься, - Ну и здоров же ты спать, Эскер! Я тут жду, а он в постельке развалился, отдыхает…
- И ты здравствуй, Лек, - сдержанно сказал я.
- А что вы такие красные? - хитро прищурился бесцеремонный друг, - Целовались украдкой?
Я взял его за шиворот и, распахнув дверь, вытолкнул на улицу.
- А ну топай, - рыкнул я, обернувшись к девушке, беспомощно развел руками, - Извините, леди Мия, он нахал, но перевоспитается, обещаю.
Она улыбнулась смущенно, краской залило до корней волос, но держится, не подает виду.
- Ничего, Эскер, - пробормотала она, - Я знаю Лека и не обижаюсь. До встречи в мастерской.
Она помахала ручкой и закрыла дверь. Я окунулся в уличный гам, слепо заморгал от яркого света. Вокруг шумно, люди снуют туда-сюда, играется ребятня. Невдалеке целая стайка воробьев роется в уличной пыли, что-то откапывают, клюют, иногда дерутся меж собой, галдят.
- Ты чего? - напал на меня Лек, - Я ж пошутил!
- Шутки у тебя, - покачал я головой, - Сдерживать себя надо.
- Ты какой-то не такой, - проворчал друг, глянул на меня исподлобья, - Ты что, втюрился?
Я хотел дать ему подзатыльник, даже замахнулся, но потом передумал. Пусть думает что хочет, его проблемы. Все равно не перевоспитаешь.
- Ааа… - вскричал Лек торжествующе, - Точно втюрился! Ну, у тебя губа не дура, Эскер. Если драться так насмерть, если влюбляться, то в красавицу. Уважаю!
- Лек, заткнись, пожалуйста, - попросил я, - Тебе известно такое слово - нельзя?
- Если очень хочется, то можно, - хохотнул друг, - Женщины бывают разные, но что-то их все-таки роднит…
Мы идем вдоль улицы, увиливаем от лоточников и зазывал, что старательно втюхивают прохожим разные мелочи. Гент проснулся, жизнь бурлит, клокочет.
- Знаешь, меня с детства учили одному важному правилу - поступай с людьми так, как хочешь, чтобы они поступали с тобой, - задумчиво сказал я, - Все сотворенное тобой возвращается к тебе же. Ты женишься, заведешь детей, а какой-то слюнявый мымр будет лазить в окно к твоей жене. Тебе бы это понравилось?
Лек задумался, посерьезнел, но потом на веснушчатую физиономию вновь вернулось беззаботное выражение. Он махнул рукой, весело засмеялся.
- Я так и поступаю, - сказал он, - Так как хочу, чтобы девушки поступали со мной. А потом отдыхаю и снова по кругу. И так всю ночь.
- Ты неисправим, - хмыкнул я.
- А ты какой-то скучный, - отпарировал друг, - Веселись пока молодой, Эскер! Балдей, отрывайся. Когда станешь старым и мудрым, тогда и будешь ворчать. Что, в голове что-то сдвинулось после ударов рыцаря? Так мы быстро все исправим, говорят - клин клином вышибать надо.
Лек кровожадно потер руки, картинно хрустнул пальцами.
- Ты то откуда знаешь? - удивился я.
- Дык весь город только об этом и говорит, - воскликнул он, - Я как узнал, так сразу помчался к тебе, думал лекарей нанимать. А ты оказывается живехонек, сияешь как новая монетка. Молодец, урыл иноземного рыцаря, вбил в землю по волосатые ноздри.
- Дурак ты, Лек, - поморщился я.
- Ага, - согласился он с удовольствием, - Еще и какой.
Хорошо ему, промелькнула мысль, он может позволить себе быть беззаботным. Для него мир простой и понятный. Это меня затягивает в какую-то трясину, бросает из стороны в сторону, лупит по голове то одним, то другим. Уже и не знаю во что верить, как жить. Плохо, когда приходится становиться взрослым, еще хуже, когда это происходит быстро. Хотя… видывал я парняг, которые в сорок ведут себя словно пятилетние дети. Вообще-то страшно, когда в теле мужчины живет подросток, обладающий целым букетом отличительных черт, такими как максимализм, жестокость и непримиримость, эгоизм. Отдельные экземпляры умудряются и в старости оставаться такими, боятся ответственности как огня. Но это уже, как говорит Тох, патология.
Лек идет рядом, о чем-то болтает, шутит. Энергия не умещается в нем, переливается через край. Он аж подпрыгивает, жизнерадостно напевает что-то под нос.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93
Она оказалась совсем близко. Голова закружилась от взгляда волшебных зеленых глаз, запаха фиалок и сирени. Тонкие пальчики пробежались по воротнику, поправляя, зацепили шею. Теплое дыхание обласкало щеку. Меня ожгло огнем, я задрожал, но все же удержался. Безумно хочется обнять, прижать хрупкое маленькое тело к себе, ощутить нежность кожи и обволакивающую мягкость губ. Я тихо застонал, усилием воли заставил себя сделать маленький шаг назад.
- Мия, - хрипло сказал я, - Я хотел сказать…
- Что? - спросила она. Чудесный лучащийся взгляд проник в мою душу, что-то задел там.
- Ты чудесная, - выдохнул я.
- Ох, Эскер… - смущенно пробормотала она, - Ты тоже!
Мгновение превратилось в вечность. Мы просто стояли в лучах солнца льющихся из окна и смотрели друг на друга, словно в первый раз встретились. Я жадно вглядывался в черты милого лица, в ее глаза, надеясь найти в них нечто прекрасное. И нашел. С ног до головы меня пронзила теплая молния, встряхнула, сдула пыль с той части сердца, что… Я мотнул головой. На улице поют птицы, где-то далеко лает мелкая собачонка, играются и кричат дети.
- Мне нужно идти, - сказал я срывающимся голосом и только сейчас понял, что Мия не убирала рук с моих плеч. Они маленькие, легкие как перышки, их тепло жжет меня даже сквозь одежду.
- Да, - она медленно склонила голову и печально улыбнулась, - Иди. Тебя у входа друг дожидается.
- Лек? - удивился я.
- Да, - подтвердила девушка, - уже два часа дежурит.
Она медленно убрала руки и отстранилась.
- Проводишь? - спросил я растерянно.
Лицо стараюсь держать непроницаемым. Пытаюсь не подать виду, что волнуюсь, хотя сердце почти выпрыгивает из груди. Она тоже сдерживается, но глаза выдают - горят дерзким лихорадочным огнем.
- Конечно, - кивнула она, - Пойдем.
Мы вышли из комнаты. Я удивленно огляделся. Дом небольшой, скромненький, но просторный и светлый. Логан со своими доходами мог бы и дворец отгрохать, но то ли решил не выделяться, то ли пожадничал. Минимум мебели, правда из дорогих сортов дерева, но все-таки без всяких излишеств в виде резьбы и позолоты. Стены обшиты тонкими полированными дощечками, кое-где висят картины. Люстры против ожидания не с магическими светильниками, а обычные, свечные. Мия перехватила взгляд, улыбнулась.
- Папа любит живой свет, - пояснила она, - И вообще любит все настоящее. Говорит, что магия убивает очарование природной красоты. Даже дом не стал окружать магической защитой.
Я кивнул, сказал многозначительное «ааа..», но про себя подумал, что не понимаю этой глупости. Магия удобней. А если дело касается безопасности, то вообще незаменима.
У выхода на стуле сидит Лек, сосредоточенно рассматривает свои ногти, зевает, глаза сонные-сонные. Опять, наверное, всю ночь по подружкам ходил. Услышав наши шаги, сразу же вскочил, просиял.
- Жив, курилка! - завопил он, хлопнул меня по плечу и полез обниматься, - Ну и здоров же ты спать, Эскер! Я тут жду, а он в постельке развалился, отдыхает…
- И ты здравствуй, Лек, - сдержанно сказал я.
- А что вы такие красные? - хитро прищурился бесцеремонный друг, - Целовались украдкой?
Я взял его за шиворот и, распахнув дверь, вытолкнул на улицу.
- А ну топай, - рыкнул я, обернувшись к девушке, беспомощно развел руками, - Извините, леди Мия, он нахал, но перевоспитается, обещаю.
Она улыбнулась смущенно, краской залило до корней волос, но держится, не подает виду.
- Ничего, Эскер, - пробормотала она, - Я знаю Лека и не обижаюсь. До встречи в мастерской.
Она помахала ручкой и закрыла дверь. Я окунулся в уличный гам, слепо заморгал от яркого света. Вокруг шумно, люди снуют туда-сюда, играется ребятня. Невдалеке целая стайка воробьев роется в уличной пыли, что-то откапывают, клюют, иногда дерутся меж собой, галдят.
- Ты чего? - напал на меня Лек, - Я ж пошутил!
- Шутки у тебя, - покачал я головой, - Сдерживать себя надо.
- Ты какой-то не такой, - проворчал друг, глянул на меня исподлобья, - Ты что, втюрился?
Я хотел дать ему подзатыльник, даже замахнулся, но потом передумал. Пусть думает что хочет, его проблемы. Все равно не перевоспитаешь.
- Ааа… - вскричал Лек торжествующе, - Точно втюрился! Ну, у тебя губа не дура, Эскер. Если драться так насмерть, если влюбляться, то в красавицу. Уважаю!
- Лек, заткнись, пожалуйста, - попросил я, - Тебе известно такое слово - нельзя?
- Если очень хочется, то можно, - хохотнул друг, - Женщины бывают разные, но что-то их все-таки роднит…
Мы идем вдоль улицы, увиливаем от лоточников и зазывал, что старательно втюхивают прохожим разные мелочи. Гент проснулся, жизнь бурлит, клокочет.
- Знаешь, меня с детства учили одному важному правилу - поступай с людьми так, как хочешь, чтобы они поступали с тобой, - задумчиво сказал я, - Все сотворенное тобой возвращается к тебе же. Ты женишься, заведешь детей, а какой-то слюнявый мымр будет лазить в окно к твоей жене. Тебе бы это понравилось?
Лек задумался, посерьезнел, но потом на веснушчатую физиономию вновь вернулось беззаботное выражение. Он махнул рукой, весело засмеялся.
- Я так и поступаю, - сказал он, - Так как хочу, чтобы девушки поступали со мной. А потом отдыхаю и снова по кругу. И так всю ночь.
- Ты неисправим, - хмыкнул я.
- А ты какой-то скучный, - отпарировал друг, - Веселись пока молодой, Эскер! Балдей, отрывайся. Когда станешь старым и мудрым, тогда и будешь ворчать. Что, в голове что-то сдвинулось после ударов рыцаря? Так мы быстро все исправим, говорят - клин клином вышибать надо.
Лек кровожадно потер руки, картинно хрустнул пальцами.
- Ты то откуда знаешь? - удивился я.
- Дык весь город только об этом и говорит, - воскликнул он, - Я как узнал, так сразу помчался к тебе, думал лекарей нанимать. А ты оказывается живехонек, сияешь как новая монетка. Молодец, урыл иноземного рыцаря, вбил в землю по волосатые ноздри.
- Дурак ты, Лек, - поморщился я.
- Ага, - согласился он с удовольствием, - Еще и какой.
Хорошо ему, промелькнула мысль, он может позволить себе быть беззаботным. Для него мир простой и понятный. Это меня затягивает в какую-то трясину, бросает из стороны в сторону, лупит по голове то одним, то другим. Уже и не знаю во что верить, как жить. Плохо, когда приходится становиться взрослым, еще хуже, когда это происходит быстро. Хотя… видывал я парняг, которые в сорок ведут себя словно пятилетние дети. Вообще-то страшно, когда в теле мужчины живет подросток, обладающий целым букетом отличительных черт, такими как максимализм, жестокость и непримиримость, эгоизм. Отдельные экземпляры умудряются и в старости оставаться такими, боятся ответственности как огня. Но это уже, как говорит Тох, патология.
Лек идет рядом, о чем-то болтает, шутит. Энергия не умещается в нем, переливается через край. Он аж подпрыгивает, жизнерадостно напевает что-то под нос.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93