Адский тай-
мер,,затихал".
У всякого начала есть своя принудительность. Есть
начало "роста", а есть начало "истощения". Если первое
"захватывает" процесс самораскрытия, то второе подчи-
няет себе все, с ним (вторым) соприкасающееся. Рост эф-
фектен, но он проблематичен. "Самовыжигание" же не-
сет остальным очевидную неизвестность. Оно вызывает
оцепенение.
Это как песочные часы. Когда их переворачивают,
взгляду трудно отделаться от ощущения времени. Здесь
Секреты поведения людей
видишь всю его массу, которая реально тает. Это не ка-
кая-то там вертящаяся на циферблате стрелка! И мысли,
до того сосредоточенные на другом (на чем-то своем),
теперь полностью попадают во власть серовато-желтой
ниспадающей струйки...
Открытое провозглашение своих намерений, своей
цели и "засвечивание" шагов по ее достижению обладает
свойством впечатываться в сознание "ведомой" сторо-
ны, автоматически отныне побуждая и принуждая ее со-
относить все делаемое, показываемое, произносимое с
ожиданием программных воплощений "ведущего" и этим
влияя на себя в сторону самораскрытия, независимо уже
от своей воли и своего желания.
"Хитрость" здесь еще и в том, что нам можно "играть"
с другими людьми, но не дано играть с собою во время
игры с другими.
А пример к закону лучше всего взять из "Преступ-
ления и наказания" Ф, М. Достоевского и проиллюс-
трировать суть дела такой поведенческой игрой следо-
вателя Порфирия Петровича во время изобличения
Родиона Раскольникова.
Порфирий обладает необыкновенными способнос-
тями прикидываться, играть роль. Об этом свидетель-
ствуют его разговоры с Раскольниковым - все репли-
ки и вопросы, подхватывание и трактовка им слов Рас-
кольникова, да и само поведение Порфирия Петрови-
ча: смеется ли он, хохочет или, напротив, сохраняет
серьезность, садится рядом с Раскольниковым или хо-
дит взад и вперед по комнате - все это игра. Любо-
пытно и то, как воспринимает следователь различные
реакции Раскольникова - испуг, бледность, внезапно
охватывающую Родиона слабость или приступы его
гнева. Все это вызывает и у самого Раскольникова, а
вслед за ним и у читателя неизменный тревожный во-
прос - каковы же истинные мысли Порфирия, что он
П. С. Таршов
намеревается делать, в чем заключаются его скрытые цели?
На первый взгляд, и все слова его, и все манеры кажутся
совершенно безобидными. Раскольников так и склонен
их расценивать, но все же за ними неизменно ощущается
стремление следователя изобличить убийцу. Двоякий
смысл слов, жестов, подхода Порфирия в целом к своему
подследственному оказывается не чем иным, как хитро-
умным методическим приемом. Раскольников должен
постоянно пребывать в шатком, неустойчивом состоянии,
должен быть неуверен, свободен ли он еще или уже мо-
жет считать себя погибшим; напряжение и беспокойство
его должно все время возрастать, с тем, чтобы он в конеч-
ном итоге, будучи в состоянии крайнего возбуждения, вы-
дал себя. Мысли0 подобной "ловушке" высказываются
самим Порфирием, и опять Раскольников не в состоянии
определить их скрытого смысла: являются ли слова Пор-
фирия лишь безобидным поучением, или это зловещее
предупреждение о том, что западня захлопнулась. Приве-
дем слова Порфирия:
"Да оставь я иного-то господина совсем одного: не бери
я его и не беспокой, но чтобы знал он каждый час и
каждую минуту, или по крайней мере подозревал, что я
все знаю, всю подноготную, и денно и нощно слежу за
ним, неусыпно его сторожу, и будь он у меня сознательно
под вечным подозрением и страхом, так ведь, ей-богу, за-
кружится, право-с, сам придет, да, пожалуй, еще и надела-
ет чего-нибудь, что уже на дважды два походить будет,
так сказать, математический вид будет иметь, - оно и
приятно-с".
Порфирий достигает цели. К концу допроса Расколь-
ников сознается в совершении преступления, что, правда,
проявляется не в конкретных словах, а во всем его пове-
дении. Он кричит:
"Лжешь, ничего не будет! Зови людей! Ты знал, что я
болен, и раздражить меня хотел, до бешенства, чтоб я
себя выдал, вот твоя цель! Нет, ты фактов подавай! Я все
Секреты поведения людей
понял! У тебя фактов нет, у тебя одни только дрянные
ничтожные догадки, заметовские!.. Ты знал мой характер,
до исступления меня довести хотел, а потом и огорошить
вдруг, попами да депутатами... Ты их ждешь? Чего ждешь?
Где? Подавай!"
Итак, Порфирий обладает уникальным даром притво-
ряться. Он и сам признается в этом во время первого же
своего разговора с Раскольниковым:
"- В самом деле вы такой притворщик? - спросил
небрежно Раскольников.
- А вы думали нет? Подождите, я и вас проведу - ха,
ха, ха!"
Только благодаря этому искусству притворяться пове-
дение Порфирия в любой момент соответствует намечен-
ной им цели - изоблечению преступника. Произнося
двусмысленные слова, Порфирий держит себя при этом
совершенно простодушно и бесхитростно, так что если в
его словах и сквозит подозрение следователя, то поведе-
ние его не заключает в себе чего-либо, внушающего опа-
сения. Поэтому Раскольников никогда не уверен, носят ли
пугающие его реплики Порфирия случайный характер или
они высказываются преднамеренно. Порой Порфирий ка-
жется даже весьма озабоченным состоянием здоровья Рас-
кольникова:
"Испуг и самое участие Порфирия Петровича были до
того натуральны, что Раскольников умолк и с диким лю-
бопытством стал его рассматривать... - Неужели, неуже-
ли, - мелькало в нем, - он лжет и теперь? Невозможно,
невозможно! - отталкивал он от себя эту мысль, чувст-
вуя заранее, до какой степени бешенства и ярости может
она довести его, чувствуя, что от бешенства с ума сойти
может".
"Порфирий Петрович был человеком лет тридцати пяти, ро-
сту пониже среднего, с плотно выстриженными волосами на боль-
шой круглой голове, как-то особенно выпукло закругленной на
затылке. Пухлое, круглое и немного курносое лицо его было цве-
П. С. Тарсиюв
Следователь Порфирни
Петрович.
Худ. Д. А. Шмаринова.
Иллюстрации к роману
Ф. М. Достоевского
"Преступление и
наказание". 1985
та больного, темно-желтого, но довольно бодрое и даже насмеш-
ливое. Оно было бы даже и добродушное, если бы не мешало
выражение глаз, с каким-то жидким водянистым блеском, при-
крытых почти белыми, моргающими, точно подмигивая кому, рес-
ницами. Взгляд этих глаз как-то странно не гармонировал со всею
фигурой, имевшею в себе даже что-то бабье, и придавал ей не-
что гораздо более серьезное, чем с первого взгляда можнв было
от нее ожидать".
(Ф. М. Достоевский. Преступление и наказание)
Под закон "взведения" однажды подпал и льстец Да-
мокл.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116
мер,,затихал".
У всякого начала есть своя принудительность. Есть
начало "роста", а есть начало "истощения". Если первое
"захватывает" процесс самораскрытия, то второе подчи-
няет себе все, с ним (вторым) соприкасающееся. Рост эф-
фектен, но он проблематичен. "Самовыжигание" же не-
сет остальным очевидную неизвестность. Оно вызывает
оцепенение.
Это как песочные часы. Когда их переворачивают,
взгляду трудно отделаться от ощущения времени. Здесь
Секреты поведения людей
видишь всю его массу, которая реально тает. Это не ка-
кая-то там вертящаяся на циферблате стрелка! И мысли,
до того сосредоточенные на другом (на чем-то своем),
теперь полностью попадают во власть серовато-желтой
ниспадающей струйки...
Открытое провозглашение своих намерений, своей
цели и "засвечивание" шагов по ее достижению обладает
свойством впечатываться в сознание "ведомой" сторо-
ны, автоматически отныне побуждая и принуждая ее со-
относить все делаемое, показываемое, произносимое с
ожиданием программных воплощений "ведущего" и этим
влияя на себя в сторону самораскрытия, независимо уже
от своей воли и своего желания.
"Хитрость" здесь еще и в том, что нам можно "играть"
с другими людьми, но не дано играть с собою во время
игры с другими.
А пример к закону лучше всего взять из "Преступ-
ления и наказания" Ф, М. Достоевского и проиллюс-
трировать суть дела такой поведенческой игрой следо-
вателя Порфирия Петровича во время изобличения
Родиона Раскольникова.
Порфирий обладает необыкновенными способнос-
тями прикидываться, играть роль. Об этом свидетель-
ствуют его разговоры с Раскольниковым - все репли-
ки и вопросы, подхватывание и трактовка им слов Рас-
кольникова, да и само поведение Порфирия Петрови-
ча: смеется ли он, хохочет или, напротив, сохраняет
серьезность, садится рядом с Раскольниковым или хо-
дит взад и вперед по комнате - все это игра. Любо-
пытно и то, как воспринимает следователь различные
реакции Раскольникова - испуг, бледность, внезапно
охватывающую Родиона слабость или приступы его
гнева. Все это вызывает и у самого Раскольникова, а
вслед за ним и у читателя неизменный тревожный во-
прос - каковы же истинные мысли Порфирия, что он
П. С. Таршов
намеревается делать, в чем заключаются его скрытые цели?
На первый взгляд, и все слова его, и все манеры кажутся
совершенно безобидными. Раскольников так и склонен
их расценивать, но все же за ними неизменно ощущается
стремление следователя изобличить убийцу. Двоякий
смысл слов, жестов, подхода Порфирия в целом к своему
подследственному оказывается не чем иным, как хитро-
умным методическим приемом. Раскольников должен
постоянно пребывать в шатком, неустойчивом состоянии,
должен быть неуверен, свободен ли он еще или уже мо-
жет считать себя погибшим; напряжение и беспокойство
его должно все время возрастать, с тем, чтобы он в конеч-
ном итоге, будучи в состоянии крайнего возбуждения, вы-
дал себя. Мысли0 подобной "ловушке" высказываются
самим Порфирием, и опять Раскольников не в состоянии
определить их скрытого смысла: являются ли слова Пор-
фирия лишь безобидным поучением, или это зловещее
предупреждение о том, что западня захлопнулась. Приве-
дем слова Порфирия:
"Да оставь я иного-то господина совсем одного: не бери
я его и не беспокой, но чтобы знал он каждый час и
каждую минуту, или по крайней мере подозревал, что я
все знаю, всю подноготную, и денно и нощно слежу за
ним, неусыпно его сторожу, и будь он у меня сознательно
под вечным подозрением и страхом, так ведь, ей-богу, за-
кружится, право-с, сам придет, да, пожалуй, еще и надела-
ет чего-нибудь, что уже на дважды два походить будет,
так сказать, математический вид будет иметь, - оно и
приятно-с".
Порфирий достигает цели. К концу допроса Расколь-
ников сознается в совершении преступления, что, правда,
проявляется не в конкретных словах, а во всем его пове-
дении. Он кричит:
"Лжешь, ничего не будет! Зови людей! Ты знал, что я
болен, и раздражить меня хотел, до бешенства, чтоб я
себя выдал, вот твоя цель! Нет, ты фактов подавай! Я все
Секреты поведения людей
понял! У тебя фактов нет, у тебя одни только дрянные
ничтожные догадки, заметовские!.. Ты знал мой характер,
до исступления меня довести хотел, а потом и огорошить
вдруг, попами да депутатами... Ты их ждешь? Чего ждешь?
Где? Подавай!"
Итак, Порфирий обладает уникальным даром притво-
ряться. Он и сам признается в этом во время первого же
своего разговора с Раскольниковым:
"- В самом деле вы такой притворщик? - спросил
небрежно Раскольников.
- А вы думали нет? Подождите, я и вас проведу - ха,
ха, ха!"
Только благодаря этому искусству притворяться пове-
дение Порфирия в любой момент соответствует намечен-
ной им цели - изоблечению преступника. Произнося
двусмысленные слова, Порфирий держит себя при этом
совершенно простодушно и бесхитростно, так что если в
его словах и сквозит подозрение следователя, то поведе-
ние его не заключает в себе чего-либо, внушающего опа-
сения. Поэтому Раскольников никогда не уверен, носят ли
пугающие его реплики Порфирия случайный характер или
они высказываются преднамеренно. Порой Порфирий ка-
жется даже весьма озабоченным состоянием здоровья Рас-
кольникова:
"Испуг и самое участие Порфирия Петровича были до
того натуральны, что Раскольников умолк и с диким лю-
бопытством стал его рассматривать... - Неужели, неуже-
ли, - мелькало в нем, - он лжет и теперь? Невозможно,
невозможно! - отталкивал он от себя эту мысль, чувст-
вуя заранее, до какой степени бешенства и ярости может
она довести его, чувствуя, что от бешенства с ума сойти
может".
"Порфирий Петрович был человеком лет тридцати пяти, ро-
сту пониже среднего, с плотно выстриженными волосами на боль-
шой круглой голове, как-то особенно выпукло закругленной на
затылке. Пухлое, круглое и немного курносое лицо его было цве-
П. С. Тарсиюв
Следователь Порфирни
Петрович.
Худ. Д. А. Шмаринова.
Иллюстрации к роману
Ф. М. Достоевского
"Преступление и
наказание". 1985
та больного, темно-желтого, но довольно бодрое и даже насмеш-
ливое. Оно было бы даже и добродушное, если бы не мешало
выражение глаз, с каким-то жидким водянистым блеском, при-
крытых почти белыми, моргающими, точно подмигивая кому, рес-
ницами. Взгляд этих глаз как-то странно не гармонировал со всею
фигурой, имевшею в себе даже что-то бабье, и придавал ей не-
что гораздо более серьезное, чем с первого взгляда можнв было
от нее ожидать".
(Ф. М. Достоевский. Преступление и наказание)
Под закон "взведения" однажды подпал и льстец Да-
мокл.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116