Они пристрелят его в первом же бою. Майор Грейвс по-прежнему считает, что должен командовать отрядом командос «Икс».
— Он просто безумец, если действительно хочет этого.
— Да. У Тони неприятности. Все гренадеры свалились от египетской дизентерии. Пять гвардейцев из Колдстримского полка подали рапорт об откомандировании в свой полк. Старшина Людович подозревается в сочинении стихов.
— Более чем вероятно.
— Наши каталонские эмигранты заставили встревожиться даже Томми. Араб-официант офицерской столовой сбежал с запасом медикаментов первого отряда командос. Четыре солдата ожидают военного суда, а десять дезертировали. Одному богу известно, сколько разворовано оружия. Дважды обворована касса лагерной лавочки. Кто-то пытался поджечь лагерный кинотеатр. О нашем бригадире ничего не слышно.
— Единственная хорошая новость.
— Не для меня, Айвор.
Их прервал донесшийся с улицы пронзительный сигнал клаксона.
— Джулия, — сказал Айвор.
— Мне, пожалуй, лучше уйти.
— Нет, нет. Оставайся.
Через минуту миссис Элджернон Ститч вошла к ним. На ней было полотняное платье и мексиканское сомбреро; на белой руке висела чем-то наполненная корзинка для покупок. Джулия склонила огромный диск соломенной шляпы над Клэром и поцеловала его в лоб.
— Почему ваши медсестры такие противные, Айвор?
— Политика. Все они заявляют, что потеряли своих братьев в Оране. Вы помните Гая?
Она перевела взгляд своих сочно-синих, как два миниатюрных океана, глаз на Гая, внимательно изучала его несколько секунд и очень громко, с заметным генуэзским акцентом заявила:
— C'escappata la mucca.
— Ну вот видишь, — сказал Айвор, будто демонстрируя умную выходку своего мопса Фриды. — Я же говорил тебе, что она вспомнит.
— Почему мне не сказали, что вы здесь? Придете на завтрак?
— Гм… боюсь сказать твердо… Очень любезно с вашей стороны…
— Отлично. А вы придете, Айвор?
— Будут и другие гости?
— Я не помню, кто будет.
— Мне, пожалуй, лучше не ходить.
Миссис Ститч пристально посмотрела с балкона на парк.
— Форстер пишет, что парк нужно тщательно осмотреть, — заметила она. — Как-нибудь на днях осмотрим. У вас есть путеводитель Форстера? — спросила она, обращаясь к Гаю.
— Я давно за ним охочусь, но нигде не могу найти.
— Его только что переиздали. Возьмите мой. Я без труда достану себе другой. — Она вынула из корзинки экземпляр «Александрии» Е.М.Форстера.
— Право, не знаю. Если путеводитель переиздали, то я смогу достать его. Тем не менее весьма благодарен вам.
— Берите этот, глупыш, — сказала она.
— Ну что ж, большое спасибо. Я, разумеется, знаком с его книгой «Фарос и Фарийон».
— Да? Путеводитель тоже великолепная книга.
— А мне вы принесли что-нибудь, Джулия? — спросил Клэр.
— Сегодня нет, если вы только не польститесь на разные турецкие сладости.
— Да, пожалуйста.
— Вот вам. Я еще не все купила, что хотела. Надо ехать. Идемте, — обратилась она к Гаю.
— Не очень-то долго вы побыли у меня.
— Нужно было сказать «да», когда вас пригласили на завтрак.
— Ну что же, спасибо за сладости.
— Я еще буду у вас. Идемте, Гай.
Она повела Гая на улицу. Он попытался сесть за руль ее небольшого открытого автомобиля, но она не допускающим возражений тоном приказала:
— С другой стороны, глупыш. Садитесь.
Машину она вела, искусно лавируя между верблюдами и трамваями, легковыми автомобилями и танками. На улице Салтен у Неби Дэниел она резко свернула влево и, остановив машину посреди перекрестка, сказала:
— Вот посмотрите. Это Сома. Во времена Клеопатры улицы шли от Ворот Луны к Воротам Солнца и от озерной гавани к морскому порту, и на всем пути стояли колонны. Белый мрамор и навесы из зеленого шелка. Вы, наверное, знаете это.
— Нет, я не знал.
Она поднялась на ноги.
— Гробница Александра Македонского, — сказала она, — где-то под этим уродливым сооружением.
Раздавшиеся автомобильные гудки вступили в соревнование со свистками полицейских и громкими голосами людей, говоривших на полдюжине языков. Египтянин в форме, вооруженный небольшим мегафоном, придя в ярость, исполнил перед ними нечто вроде ритуального танца. Галантный шофер из английского интендантства остановил свою машину рядом с ними.
— Заглох мотор, леди?
В машину Джулии попытались втиснуться два гида.
— Мы показать мечеть. Мы показать вам все мечеть.
— Форстер пишет, что мрамор так светился, что в полночь можно было продеть нитку в игольное ушко. Чего это они так суетятся? У нас еще масса времени. Здесь никто не завтракает раньше двух часов дня.
«Миссис Ститч, — подумал Гай, — по-видимому, не рассчитывает на особую разговорчивость с моей стороны». Он сидел молча, поглощенный ею.
— Я никогда до этого не была в Египте. Надо сказать, эта страна оказалась для меня большим разочарованием. Я не могу заставить себя полюбить этих людей, — уныло призналась она, рассматривая толпу своими бездонными глазами. — За исключением их короля, а любить его слишком сильно — это неполитично. Пожалуй, нам надо ехать. Мне еще надо найти какие-нибудь туфли.
Усевшись за руль, она нажала на клаксон и безжалостно рванула маленькую машину вперед.
Вскоре она свернула в боковую улочку, в начале которой висел знак с надписью: «Вход и въезд английским военнослужащим запрещен».
— На днях здесь были подобраны два мертвых австралийца, — пояснил Гай.
Миссис Ститч интересовалась многим, но в любой данный момент — только одним. В то утро предметом ее интереса была история Александрии.
— Гипатия! — воскликнула она, сворачивая в грязный кривой переулок. — Я расскажу вам интересные вещи о Гипатии. Мне говорили раньше, что ее зарезали устричными раковинами. Вам в школе тоже так говорили. А вот Форстер пишет — черепками.
— Вы уверены, что мы проедем по этому переулку?
— Не очень-то. Я никогда не бывала здесь. Кто-то порекомендовал мне здесь одного человечка.
Проезжая часть переулка сузилась настолько, что крылья машины начали скрести стены.
— Придется немного пройти, — сказала миссис Ститч, поднимаясь над ветровым стеклом и опуская пониже свою шляпу.
Вопреки ожиданиям Гая они нашли нужную лавочку. «Человечек» оказался рослым детиной, восседавшим на скамеечке у входа в лавку и курившим кальян. Он любезно поднялся, и миссис Ститч немедленно уселась на освободившееся место.
— Как нагрел местечко, — заметила она.
Вокруг на шнурках висели туфли различных фасонов и расцветки. Поскольку миссис Ститч не обнаружила того, что ей было нужно, она достала из своей корзинки блокнот и карандаш и принялась рисовать, а сапожник, приблизившись, дышал ей в шею. Затем он поклонился, закивал головой и достал пару малиновых вечерних туфель-лодочек с высокими загнутыми носами, красивых и забавных одновременно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216
— Он просто безумец, если действительно хочет этого.
— Да. У Тони неприятности. Все гренадеры свалились от египетской дизентерии. Пять гвардейцев из Колдстримского полка подали рапорт об откомандировании в свой полк. Старшина Людович подозревается в сочинении стихов.
— Более чем вероятно.
— Наши каталонские эмигранты заставили встревожиться даже Томми. Араб-официант офицерской столовой сбежал с запасом медикаментов первого отряда командос. Четыре солдата ожидают военного суда, а десять дезертировали. Одному богу известно, сколько разворовано оружия. Дважды обворована касса лагерной лавочки. Кто-то пытался поджечь лагерный кинотеатр. О нашем бригадире ничего не слышно.
— Единственная хорошая новость.
— Не для меня, Айвор.
Их прервал донесшийся с улицы пронзительный сигнал клаксона.
— Джулия, — сказал Айвор.
— Мне, пожалуй, лучше уйти.
— Нет, нет. Оставайся.
Через минуту миссис Элджернон Ститч вошла к ним. На ней было полотняное платье и мексиканское сомбреро; на белой руке висела чем-то наполненная корзинка для покупок. Джулия склонила огромный диск соломенной шляпы над Клэром и поцеловала его в лоб.
— Почему ваши медсестры такие противные, Айвор?
— Политика. Все они заявляют, что потеряли своих братьев в Оране. Вы помните Гая?
Она перевела взгляд своих сочно-синих, как два миниатюрных океана, глаз на Гая, внимательно изучала его несколько секунд и очень громко, с заметным генуэзским акцентом заявила:
— C'escappata la mucca.
— Ну вот видишь, — сказал Айвор, будто демонстрируя умную выходку своего мопса Фриды. — Я же говорил тебе, что она вспомнит.
— Почему мне не сказали, что вы здесь? Придете на завтрак?
— Гм… боюсь сказать твердо… Очень любезно с вашей стороны…
— Отлично. А вы придете, Айвор?
— Будут и другие гости?
— Я не помню, кто будет.
— Мне, пожалуй, лучше не ходить.
Миссис Ститч пристально посмотрела с балкона на парк.
— Форстер пишет, что парк нужно тщательно осмотреть, — заметила она. — Как-нибудь на днях осмотрим. У вас есть путеводитель Форстера? — спросила она, обращаясь к Гаю.
— Я давно за ним охочусь, но нигде не могу найти.
— Его только что переиздали. Возьмите мой. Я без труда достану себе другой. — Она вынула из корзинки экземпляр «Александрии» Е.М.Форстера.
— Право, не знаю. Если путеводитель переиздали, то я смогу достать его. Тем не менее весьма благодарен вам.
— Берите этот, глупыш, — сказала она.
— Ну что ж, большое спасибо. Я, разумеется, знаком с его книгой «Фарос и Фарийон».
— Да? Путеводитель тоже великолепная книга.
— А мне вы принесли что-нибудь, Джулия? — спросил Клэр.
— Сегодня нет, если вы только не польститесь на разные турецкие сладости.
— Да, пожалуйста.
— Вот вам. Я еще не все купила, что хотела. Надо ехать. Идемте, — обратилась она к Гаю.
— Не очень-то долго вы побыли у меня.
— Нужно было сказать «да», когда вас пригласили на завтрак.
— Ну что же, спасибо за сладости.
— Я еще буду у вас. Идемте, Гай.
Она повела Гая на улицу. Он попытался сесть за руль ее небольшого открытого автомобиля, но она не допускающим возражений тоном приказала:
— С другой стороны, глупыш. Садитесь.
Машину она вела, искусно лавируя между верблюдами и трамваями, легковыми автомобилями и танками. На улице Салтен у Неби Дэниел она резко свернула влево и, остановив машину посреди перекрестка, сказала:
— Вот посмотрите. Это Сома. Во времена Клеопатры улицы шли от Ворот Луны к Воротам Солнца и от озерной гавани к морскому порту, и на всем пути стояли колонны. Белый мрамор и навесы из зеленого шелка. Вы, наверное, знаете это.
— Нет, я не знал.
Она поднялась на ноги.
— Гробница Александра Македонского, — сказала она, — где-то под этим уродливым сооружением.
Раздавшиеся автомобильные гудки вступили в соревнование со свистками полицейских и громкими голосами людей, говоривших на полдюжине языков. Египтянин в форме, вооруженный небольшим мегафоном, придя в ярость, исполнил перед ними нечто вроде ритуального танца. Галантный шофер из английского интендантства остановил свою машину рядом с ними.
— Заглох мотор, леди?
В машину Джулии попытались втиснуться два гида.
— Мы показать мечеть. Мы показать вам все мечеть.
— Форстер пишет, что мрамор так светился, что в полночь можно было продеть нитку в игольное ушко. Чего это они так суетятся? У нас еще масса времени. Здесь никто не завтракает раньше двух часов дня.
«Миссис Ститч, — подумал Гай, — по-видимому, не рассчитывает на особую разговорчивость с моей стороны». Он сидел молча, поглощенный ею.
— Я никогда до этого не была в Египте. Надо сказать, эта страна оказалась для меня большим разочарованием. Я не могу заставить себя полюбить этих людей, — уныло призналась она, рассматривая толпу своими бездонными глазами. — За исключением их короля, а любить его слишком сильно — это неполитично. Пожалуй, нам надо ехать. Мне еще надо найти какие-нибудь туфли.
Усевшись за руль, она нажала на клаксон и безжалостно рванула маленькую машину вперед.
Вскоре она свернула в боковую улочку, в начале которой висел знак с надписью: «Вход и въезд английским военнослужащим запрещен».
— На днях здесь были подобраны два мертвых австралийца, — пояснил Гай.
Миссис Ститч интересовалась многим, но в любой данный момент — только одним. В то утро предметом ее интереса была история Александрии.
— Гипатия! — воскликнула она, сворачивая в грязный кривой переулок. — Я расскажу вам интересные вещи о Гипатии. Мне говорили раньше, что ее зарезали устричными раковинами. Вам в школе тоже так говорили. А вот Форстер пишет — черепками.
— Вы уверены, что мы проедем по этому переулку?
— Не очень-то. Я никогда не бывала здесь. Кто-то порекомендовал мне здесь одного человечка.
Проезжая часть переулка сузилась настолько, что крылья машины начали скрести стены.
— Придется немного пройти, — сказала миссис Ститч, поднимаясь над ветровым стеклом и опуская пониже свою шляпу.
Вопреки ожиданиям Гая они нашли нужную лавочку. «Человечек» оказался рослым детиной, восседавшим на скамеечке у входа в лавку и курившим кальян. Он любезно поднялся, и миссис Ститч немедленно уселась на освободившееся место.
— Как нагрел местечко, — заметила она.
Вокруг на шнурках висели туфли различных фасонов и расцветки. Поскольку миссис Ститч не обнаружила того, что ей было нужно, она достала из своей корзинки блокнот и карандаш и принялась рисовать, а сапожник, приблизившись, дышал ей в шею. Затем он поклонился, закивал головой и достал пару малиновых вечерних туфель-лодочек с высокими загнутыми носами, красивых и забавных одновременно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216