— Полководцы и повелители убывают, — заметил де Сауза. — Чем же мы теперь займемся, «дядюшка», чтобы не соскучиться?
Работы для двух офицеров связи здесь явно не было. Ее едва хватало для одного. Посещая партизанские лагеря, де Сауза провез Гая на джипе по всему освобожденному району.
— Мне кажется, — сказал Гай, — они имеют все, что можно использовать в настоящее время. Если они намерены предпринять летнее наступление, пора бы начинать его.
— Здесь, в Хорватии, не будет никакого летнего наступления, — сказал де Сауза. — Вы, наверное, заметили, что как только войска получают снаряжение, их отправляют отсюда. Они перебрасываются в Черногорию и Боснию. Оттуда они будут преследовать немцев по пятам и войдут в Сербию раньше, чем ее смогут занять четники. Теперь это очень важно. Бигой свое предназначение выполнил. Они оставят здесь солдат столько, сколько надо, чтобы справиться с местными фашистами. У меня предчувствие, что и мне уже недолго оставаться здесь. Зимой вы вполне справитесь здесь один, правда ведь, «дядюшка»? Как только выпадет снег, посадочная полоса выйдет из строя, правильно?

Зимой сады кажутся меньше, чем летом, когда они одеты листьями. От ограды до ограды простираются занесенные снегом лужайки, и огороды; дорожки прослеживаются только там, где их протоптали. Гай ежедневно брал пригоршню раскрошенных сухарей и выходил во двор кормить белок в клетке.
Прошло немного времени, прежде чем Гай получил телеграмму о своем отзыве. Соединение, в которое он входил, переименовывалось и подвергалось реорганизации. Он должен был прибыть в Бари с первой оказией.
Так Гай завершил крестовый поход, которому посвятил себя у гробницы сэра Роджера. Его карьера алебардиста закончилась. Все топанье на казарменном плацу и «уничтожение и уничтожение» воображаемых твердынь завершилось еще одним актом милосердия. Он покинул Бигой без прощальных слов, если не считать формального обращения в партизанский штаб за разрешением на проезд. Свой небольшой штат он взял с собой.
Дорога к побережью была свободна от противника, и по ней можно было ехать на джипе. Она проходила по опустошенному плато Лика, где все селения были разрушены и дома стояли без крыш, и спускалась вниз, к роскошным берегам Адриатики. Через сорок восемь часов после выезда из Бигоя Гай и его солдаты прибыли к стенам дворца Диоклетиана в Сплите, где обнаружили в гавани английский крейсер, команде которого было запрещено сходить на берег. Партизаны навели на крейсер орудия береговых батарей. Это больше, чем что-либо другое, виденное в Югославии, поразило подчиненного Гаю сержанта: «Кто бы мог подумать, что флот заслужит такое обращение, сэр? Это все политика, вот что это такое».
В Сплите они встретили британского офицера связи, который передал Гаю пришедший для него приказ следовать в Дубровник, где находились британские силы, главным образом полевой артиллерии, которые, высадившись, оказались в положении связанных по рукам и ногам. Гая назначили туда для поддержания связи между этими силами и партизанами.
Наконец в середине февраля британские силы были отведены. Гай отплыл с передовой группой. Он сошел на берег в Бриндизи и добрался до Бари на автомобиле ровно через год после своего первого прибытия туда. Снова цвел миндаль. Гай явился с докладом к майору Марчпоулу, когда тот обедал в клубе.
— Здесь все пакуют чемоданы, — сообщил майор. — Я останусь на месте до последней возможности. Бригадир уже уехал. Ответственным остался Джо Каттермоул. Вы возвратитесь в Соединенное Королевство, когда захотите.
Свои последние дни в Бари Гай провел, посещая все органы, в которых согласно телеграмме он когда-то начал работу по освобождению перемещенных лиц.
Один его старый знакомый по Александрии, служивший в военно-воздушных силах, имел квартиру в Посиллино и пригласил Гая остановиться у него. Для путешествия, которое предстояло совершить Гаю, чтобы попасть домой, важно было все время находиться около летчиков, чтобы воспользоваться местом на самолете, от которого в последнюю минуту внезапно могла отказаться какая-нибудь шишка поважнее Гая.
На следующий день Гай поселился в Посиллино.
— Для парня, который собирается возвратиться домой, ты выглядишь не особенно веселым, — заметил его хозяин и тут же сменил тему разговора, так как через его руки прошло много людей, возвращавшихся к проблемам более острым, чем те, которые стояли перед ними на действительной службе в армии.

Часть одиннадцатая
«Безоговорочная капитуляция»
В 1951 году, желая отметить начало более счастливого десятилетия, правительство издало приказ о проведении фестиваля. На южном берегу Темзы появились уродливые сооружения, был торжественно заложен камень в фундамент будущего национального театра, однако среди утомленных войной людей это событие не вызвало бурного веселья, народного празднества не получилось. Туристы с карманами, набитыми долларами, сократили сроки пребывания и поспешили в страны континента, где, как бы ни были скудны условия, имелась возможность заказывать вещи получше.
Состоялось несколько частных приемов. Два из них прошли в Лондоне в один и тот же июньский вечер.
Томми Блэкхаус возвратился в Англию в мае. Он возвращался из армии с множеством наград, новой хорошенькой женой и чином генерал-майора. За последние годы он продвинулся намного выше должности командира бригады командос, поднимаясь на все более и более ответственные посты, никогда явно не стремясь к продвижению, никогда не вызывая озлобления у тех, кого он обгонял по службе; и все же первая часть, которой он когда-то командовал, была и сегодня его сердцу ближе других. Повстречав Берти в «Беллами», он предложил собрать на обед старых сослуживцев. Берти согласился, что организовать такую встречу было бы не плохо. «Но такая встреча потребует страшно много организационных хлопот», — сказал бывший адъютант. Как обычно, проделать всю работу поручили Томми.
Офицеров, когда-то служивших на острове Магг, жизнь разбросала по свету не так сильно, как их собратьев из других частей военного времени. Большинство находились в одном месте — в лагере военнопленных. Лаксмор ухитрился бежать. Айвор Клэр провел шесть месяцев в Бирме среди чиндитов, присоединил к своей коллекции орден «За выдающиеся заслуги» и получил почетную рану, сделавшую его непригодным к дальнейшей службе. Теперь он стал завсегдатаем «Беллами». На короткий период его бесчестья больше не обращали внимания, и он почти стерся из памяти.
— Вы намерены пригласить всех? — спросил Берти.
— Всех, кого смогу найти. Как зовут того старого алебардиста? Кажется, Джамбо. Пригласим и пожирателя водорослей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216