— Что стало бы с «Беллами» без него?
— По этому случаю надо выпить. Парсонс, налейте всем.
Маршал авиации переводил взгляд с одного веселого лица на другое. Даже Бокс-Бендер развеселился. Громче всех хохотал Йэн Килбэннок. Маршал авиации встал.
— Могу подбросить, кому по пути.
Но никому не было с ним по пути.
Когда двери, которые в течение двух столетий принимали вельмож и карточных шулеров, дуэлянтов и государственных деятелей, закрылись за маршалом авиации Бичем, он подумал — не в первый раз за свое короткое членство — что «Беллами», пожалуй, не так уж хорош, как его расхваливают.
Он опустился на мягкое сиденье автомобиля. Снова завыли сирены, оповещая о воздушной тревоге.
— Домой, — приказал он. — Пожалуй, успеем проскочить.
2
Когда Гай добрался до своего отеля, опять начали падать бомбы, но на этот раз далеко: где-то на востоке, в районе доков. Он спал неспокойно, и когда наконец его разбудил сигнал отбоя воздушной тревоги, восходящее солнце спорило в небе с угасающими отблесками пожаров.
Утром ему надлежало явиться в казарменный городок алебардистов, и он отправился туда в такой же неуверенности, как в первый день своего вступления в армию.
Поезда с вокзала Чэринг-Кросс отправлялись почти по расписанию. Свободных мест не было. Он поставил саквояж и чемодан поперек коридора, устроив себе и сиденье, и оборонительное сооружение.
В большинстве вагонов сидели военнослужащие с эмблемой алебардистов, направлявшиеся в казарменный городок. На станции солдаты забросили вещевые мешки и забрались в кузов ожидавшего их грузовика. Группа молодых офицеров втиснулась в два такси. Гай сел в третье один. Когда он проезжал мимо караульного помещения, у него возникло мимолетное неясное впечатление чего-то странного в облике часового. Он проехал к офицерскому собранию. Там никого не было видно. Передние такси исчезли в направлении нового здания. Гай оставил багаж в вестибюле и пошел по плацу к штабу. Навстречу маршировало отделение солдат с ведрами; их лица, словно по мановению руки Цирцеи, превратились из человеческих в чуть ли не звериные. Сдавленный голос скомандовал: «Равнение направо!»
Десять свиных рыл, похожих на создания Иеронима Босха, повернулись к нему. Растерянный, Гай автоматически крикнул: «Вольно, капрал!»
Он вошел в кабинет начальника штаба, встал по стойке «смирно» и отдал честь. Из-за стола в его сторону поднялись две безобразные морды из брезента, резины и талька. Словно из-под толстого слоя одеял, донесся голос:
— Где ваш противогаз?
— С остальными вещами, сэр, в офицерском собрании.
— Пойдите и наденьте.
Гай отдал честь, повернулся кругом и вышел. Он надел противогаз, поправил фуражку перед зеркалом, которое всего лишь год назад так часто отражало парадную фуражку, высокий синий воротник и лицо, полное надежды и целеустремленности. Посмотрев несколько секунд на тупое рыло, он вернулся к начальнику штаба. На плацу была построена рота: нормальные, розовые молодые лица. В кабинете сидели начальник штаба и старшина с открытыми лицами.
— Снимите эту штуку, — сказал начальник штаба. — Уже больше одиннадцати.
Гай снял противогаз и повесил его, как положено, на грудь для просушки.
— Разве вы не читали постоянно действующую инструкцию?
— Нет, сэр.
— Почему, черт возьми?
— Только сегодня прибыл из-за границы, сэр.
— Так вот, запомните на будущее: каждую среду с десяти до одиннадцати ноль-ноль весь личный состав принимает меры противохимической защиты. Это постоянно действующий приказ командования.
— Слушаюсь, сэр.
— Ну, а теперь — кто вы такой и что вам надо?
— Лейтенант Краучбек, сэр. Второй батальон королевской алебардийской бригады.
— Чепуха. Второй батальон за границей.
— Я прилетел вчера, сэр.
Потом после всего этого маскарада с противогазами медленно ожили старые воспоминания.
— Мы встречались раньше.
Это был тот самый безымянный майор, теперь пониженный в чине до капитана, который появился в Пенкирке и три дня спустя исчез в Бруквуде.
— Вы командовали ротой во время той большой суматохи.
— Да, да. Извините, ради бога, что я не узнал вас. С тех пор было столько еще суматох. Столько людей прошло через мои руки. А как вы сюда попали? Ведь вы должны быть во Фритауне.
— Вы меня не ожидали?
— Не получал о вас ни слова. Ваши документы, наверное, послали в центр формирования и подготовки. Или в Пенкирк, в пятый батальон. Или в Брук-Парк, в шестой. А может быть, в штаб особо опасных операций. За последние два месяца мы распухли, как черти. Не успеваем вести учет. Ну, я тут почти все закончил. Продолжайте, старшина. Если понадоблюсь, я в офицерском собрании. Пошли, Краучбек.
Они вошли в Буфетную. Это была совсем не та комната, какой ее помнил Гай и где он тогда на вечере ушиб колено. Там, где прежде над камином висела картина «Несломленное каре», теперь был только однотонный темный прямоугольник. Колокол с голландского фрегата, афридийское знамя, позолоченный идол из Бирмы, наполеоновские кирасы, ашантийский барабан, круговая чаша с Барбадоса, мушкет султана Типу — все исчезло.
Начальник штаба заметил блуждающий, печальный взгляд Гая.
— Грустно, правда? Когда начались налеты, все упрятали в подвалы. — Потом сообщил как самый мрачный факт всеобщего разорения: — Я тоже потерял звездочку.
— Да, не повезло.
— Я ожидал этого, — сказал начальник штаба. — Обычным порядком я получил бы очередной чин не раньше, чем через два года. Думал, что война может немного ускорить это дело. Для большинства так и получилось. Месяца два мне тоже везло. Но потом везение кончилось.
Камин не топился.
— Холодно здесь, — сказал Гай.
— Да. До вечера не топят. И выпить не дают.
— Наверное, везде так?
— Вовсе не везде, — сердито ответил начальник штаба. — Другим полкам еще удается жить вполне прилично. Но наш капитан-комендант не тот человек. Теперь у нас во всем строгая экономия. Он считает, что ее соблюдают во всех алебардийских частях. Спим но четыре человека в комнате, взносы в столовую сократили на половину. Мы практически живем на пайке, как дикие звери, — горестно, но неудачно уточнил он. На вашем месте я не задерживался бы здесь долго. Кстати, почему все-таки вы оказались здесь?
— Я прилетел с бригадиром. — В тот момент это было самым подходящим объяснением. — Вы знаете, что он вернулся?
— Впервые слышу.
— Знаете, что он ранен?
— Нет. Здесь до нас, кажется, ничего не доходит. Может быть, они вообще потеряли наш адрес. При прежних штатах все шло отлично. А после этого развертывания нее полетело к чертям собачьим. У меня отобрали денщика, прослужившего со мной восемь лет. Теперь приходится делить какого-то старого хрыча с полковым врачом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216