Его слова тут же подхватили другие:
— Сбросить все имущество! За борт все имущество!
— Что же они делают?! — закричал майор Хаунд. — Остановите их!
Три роты второго отряда командос, в которых были офицеры, повиновались приказу майора. Штабные подразделения находились на другом борту. Там связисты начали швырять за борт свои радиостанции, потом в воду полетел мотоцикл.
Гай разыскал командира десантной баржи.
— Через пятнадцать минут после того, как последний раненый перейдет на эсминец, я отдаю швартовы. Вам следует поторопиться, — предупредил моряк. — После этого я сделаю еще один рейс, возьму еще двести раненых и греческого генерала. Затем топлю эту баржу, перехожу на эсминец, и прощай, Крит. Наше вам почтение.
— Что же происходит на острове? — спросил Гай.
— Это конец! Все сматываются.
Гай спустился вниз с последним коротким докладом своему командиру.
— Для тебя, Томми, дело оборачивается удачно, — сказал он ему без тени горечи.
Теперь лазарет был переполнен. Два армейских врача и корабельный эскулап хлопотали над ранеными, требовавшими срочной помощи. Пока Гай стоял у койки, на которой лежал Томми, в дверях появился огромный, окровавленный, весь в грязи, страшный на вид сержант-австралиец. Оскалив, как мертвец, зубы, он пробормотал:
— Слава богу, дождались наконец флота! — После этого медленно опустился на палубу и тут же впал в предсмертное забытье.
Гай перешагнул через его тело и стал пробиваться сквозь вереницу солдат, спускающихся вниз по трапу; среди них было много оборванных, небритых, изможденных, но, по-видимому, невредимых людей.
— Кто вы? — спросил он одного из них.
— Писарь штаба, — ответил солдат.
Вскоре, так и не дождавшись четких распоряжений, подразделения командос самовольно начали спускаться по сетям в десантную баржу.
Луна зашла. Теперь единственным источником света был пылающий в миле от эсминца танкер.
— Майор Хаунд! — позвал Гай. — Майор Хаунд!
Рядом кто-то отозвался мягким голосом:
— Майор Хаунд в безопасности на барже. Я разыскал его. Он спустился вместе со мной. Это старшина Людович.
Десантная баржа с пыхтением подошла к причалу — настолько разрушенному, что он походил скорее на груду камней, чем на причал. Еще до того как солдаты второго отряда командос начали высаживаться с баржи, в нее с причала стали прыгать раненые и дезертиры.
— Назад, мерзавцы! — заорал командир десантной баржи. — Отдать швартовы! — Матросы оттолкнули баржу от стенки. — Пристрелю каждого, кто попытается прыгнуть в баржу, пока не будет команды. Отойдите назад! Эй вы, убирайтесь с причала к чертовой матери!
Толпа оборванных солдат начала пятиться в темноту.
— А теперь вы, пехтура, — крикнул командир баржи, — быстро на причал!
Он подвел баржу к стенке, и все наконец выбрались на берег. Позднее это событие, такое многозначительное в жизни Гая, майора Хаунда и остальных, было увековечено в официальной истории следующими словами:
«Дальнейшая поддержка гарнизону Крита, ведущему ожесточенный оборонительный бой, была оказана в полночь 25 мая эсминцем, его величества „Планджент“ (командир — капитан-лейтенант Блейк-Блейкистон), который успешно высадил в бухте Суда штаб оперативной группы Хука совместно с остававшимися подразделениями второго отряда командос и эвакуировал с острова четыреста раненых».
— Больше никого взять не могу! — крикнул командир баржи. — Остальные назад! Отдать швартовы!
Толпа разочарованных солдат расселась на разбитых взрывами камнях. Перегруженная баржа направилась к эсминцу. Высадившаяся на берег группа солдат, растолкав оставшихся на причале, построилась.
— Найдите офицеров связи, — распорядился майор Хаунд. — Они должны быть где-то здесь.
— Есть здесь кто-нибудь из оперативной группы Хука? — крикнул Гай.
Обмотанный бинтами солдат простонал:
— Ой, да заткнись же ты, черт тебя возьми.
От толпы отделились два офицера, оказавшиеся командирами рот второго отряда командос.
— А-а, вот и вы! — воскликнул майор Хаунд. — Наконец-то. Я уже начал терять надежду. Вы от полковника Прентиса?
— Не совсем, — ответил один из офицеров. Он говорил тихо, таким же подавленным, монотонным голосом, как и тот моряк, что получил приказ отходить. В последовавшие дни такой голос — отличительный признак поражения — Гай слышал еще много раз и во многих местах. — Видите ли, — продолжал офицер, — Прентис мертв.
— Мертв? — переспросил майор Хаунд таким раздраженным тоном, как будто его официально известили о кончине тети, которую он имел все основания полагать находящейся в добром здравии. — Не может быть! Мы имели связь с ним не далее как позавчера.
— Он убит. Многие из отрядов командос убиты.
— Надо было донести нам об этом. А кто вступил в командование?
— По-видимому, я.
— Что же вы здесь делаете?
— Кто-то сказал, что за нами придет корабль и нас эвакуируют отсюда. Но, кажется, это ошибка.
— Кто-то сказал? А кто дал приказ об эвакуации?
— Вот уже в течение двадцати четырех часов мы не получали никаких приказов от кого бы то ни было.
— Послушайте, — вмешался заместитель командира второго отряда командос, — не лучше ли нам пойти куда-нибудь, где вы смогли бы ознакомить нас с обстановкой?
— Вон там какое-то служебное помещение. Мы сидим в нем с тех пор, как прекратилась бомбежка.
Командиры рот. Гай, майор Хаунд и заместитель командира второго отряда командос начали медленно пробираться по обломкам и осколкам камней к бараку, на стене которого было написано краской: «Старший морской начальник». Гай положил на стол свой планшет с картой и направил на нее луч карманного фонарика.
— У нас насчитывается шестьдесят рядовых и четыре офицера, включая меня, — сказал командир роты. — Возможно, еще есть и отставшие. Это все, кого мне удалось собрать. Они находятся недалеко отсюда — в районе порта. Движение по дорогам невозможно. Еще у меня есть пара грузовиков. Здесь все норовят спереть какие-нибудь транспортные средства. Но наши грузовики в достаточной безопасности — стоят под охраной недалеко отсюда. Все едут на юг, в направлении Сфакии.
— Вы бы лучше рассказали нам, что же, собственно, здесь произошло.
— Мне мало что известно. Просто здесь настоящая бойня. Прошлой ночью, когда мы прибыли, отсюда уже все драпали, я имею в виду всякие остатки и отставших. Линия фронта проходила по местности, называемой здесь сорок второй улицей. Нас подчинили первому отряду командос и на рассвете бросили прямо в контратаку. Вот тогда и убили Прентиса. Мы дошли до самого аэродрома. А потом оказалось, что испанцев, которые должны были находиться на нашем фланге, там вовсе и не было. Ни один человек не появился также и из тех частей, которые должны были сменить нас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216