— Нам одним?
— Нам одним, — подтвердил Тиккеридж. — Так, по крайней мере, всем это представляется, за исключением, конечно, наших голландских друзей.
Алебардистов держали в двухчасовой готовности к выходу в море. По прошествии двух дней приказы изменили и подразделениям алебардистов разрешили сходить на берег с целью боевой подготовки и отдыха. Им предписывалось не удаляться на берегу за пределы видимости мачты своего судна, чтобы в случае поступления срочного приказа о выходе в море они могли увидеть поднятый на ней флаг, обязывающий их возвратиться на борт судна.
Подполковник Тиккеридж провел в салоне совещание офицеров, на котором объяснил все детали их действий в Лимерике. Ожидалось, что немцы будут высаживаться в составе хорошо вооруженных механизированных частей, при эффективной поддержке авиации и, возможно, некоторой помощи со стороны «пятой колонны». Алебардийской бригаде предписывалось отражать наступление противника до последней возможности.
— Относительно того, как долго мы сможем продержаться, — заметил подполковник Тиккеридж, — вы знаете не хуже меня.
Получив карту Лимерика и такую удручающую разведывательную информацию. Гай возвратился в свою скученно разместившуюся роту.
— Алебардист Шанкс, сэр, подал рапорт с просьбой об увольнении, — доложил ему Рокис.
— Но ведь ему же известно, что увольнения запрещены.
— Неотложные личные дела, сэр.
— Какие неотложные дела, старшина?
— Он не говорит, сэр. Настаивает на своем праве обратиться к командиру роты лично, сэр.
— Хорошо. Он ведь хороший солдат, правда?
— Один из лучших, сэр. Из вновь призванных, конечно.
Алебардисту Шанксу разрешили обратиться к командиру роты. Гай хорошо знал этого парня — красивого, способного, старательного солдата.
— Итак, Шанкс, что у вас случилось?
— О, сэр, это соревнование. Завтра вечером мне совершенно необходимо быть в Блэкпуле. Я обещал быть там. Моя девушка никогда не простит мне, если я не сдержу своего слова.
— О каком соревновании идет речь, Шанкс?
— Медленный вальс, сэр. Моя девушка и я практиковались в этом вот уже три года. В прошлом году мы завоевали приз в Сэлфорде. Мы надеемся завоевать его и в Блэкпуле, сэр. Я уверен, что мы выиграем. А через два дня я обязательно вернусь. Честное слово, сэр.
— А вам известно, Шанкс, что Франция пала? Что весьма вероятно вторжение противника в Англию? Что вся железнодорожная система в нашей стране дезорганизована и занята исключительно перевозками войск, эвакуируемых из Дюнкерка? Что наша бригада находится в двухчасовой готовности к боевым действиям? Известно ли все это вам, Шанкс?
— Так точно, сэр.
— В таком случае почему же вы обращаетесь ко мне с этой абсурдной просьбой?
— Но, сэр, мы же практиковались целых три года. Мы завоевали первый приз в Сэлфорде в прошлом году. Не могу же я теперь от всего этого отказаться, сэр.
— Просьба отклонена. Старшина!
В соответствии с заведенным порядком старшина роты Рокис всегда находился поблизости на тот случай, если проситель во время приема его командиром вздумал бы применить по отношению к своему офицеру силу.
— Просьба отклонена. Кру-гом! Шагом марш! — скомандовал внезапно появившийся Рокис.
«Неужели дюнкерское настроение уже охватило и моих солдат? — с горечью подумал Гай. — Скорее всего, да».
Несколько дней, проведенных на «старых калошах», как называл суда де Сауза, составили хорошо запомнившийся период жизни Гая среди алебардистов; на его долю впервые выпали и несносные неудобства, и отвратительное питание, и ответственность в ее наиболее утомительной форме, и клаустрофобия. Все это оказывало на Гая удручающее действие. Но зато он не испытывал никакого беспокойства по поводу нависшей над Англией угрозы. Повышается или понижается уровень воды в гавани в зависимости от прилива и отлива, увеличивается или уменьшается число больных на каждый данный день, больше или меньше становится провинившихся солдат, возрастает или снижается число признаков потери солдатами терпения — вот какие вопросы ежедневно беспокоили Гая. Сарам-Смита назначили ответственным за досуг алебардистов, и он организовал концерт, на котором три закутанных в одеяла старших сержанта представили сценку из ритуального, традиционного у алебардистов спектакля, написанного, как сказал де Сауза, на основе давнего народного обряда. Ритуальный диалог состоялся между участниками под прозвищами Глупая Башка, Черная Башка и Отвратительная Башка.
Сарам-Смит организовал также диспут на тему «Любой человек, который женится раньше тридцати лет, — дурак»; этот диспут привел затем к целой серии откровенных признаний, например, таких: «Единственное, что я могу сказать, это то, что мой отец женился в двадцать два года и я никогда не пожелал бы увидеть более счастливую и дружную семью или более хорошую мать, чем у меня».
Сарам-Смит организовал также боксерские матчи.
Эпторпа попросили прочитать лекцию об Африке. Но он неожиданно предпочел этой совершенно иную тему — «Сравнительная юрисдикция герольдмейстера, ведающего гербами награжденных орденом Подвязки, и герольдмейстера, ведающего гербами членов шотландского рыцарского ордена».
— Но, «дядюшка», разве это заинтересует солдат?
— Возможно, не всех. Но зато о том, кто заинтересуется , можно будет сказать, что он действительно интересуется.
— А по-моему, они со значительно большим удовольствием послушали бы что-нибудь о слонах и каннибалах.
— Или названная мною тема, или никакой, Сарам-Смит.
Сарам-Смит предпочел «никакую».
Гай прочитал лекцию по искусству виноделия, которая неожиданно имела большой успех. Солдаты живо интересовались всеми техническими аспектами производства вина.
На забитых до отказа судах появились новые, не имеющие отношения к бригаде лица. Странный пожилой капитан, очень напоминающий своей яркой военной формой несуществующего Ирландского кавалерийского полка австралийского попугая, заявил, что является офицером шифровальной службы и что его попросили сюда, чтобы прочитать лекцию на тему «Жизнь придворных в Санкт-Петербурге».
Здесь же внезапно появились Данн и его связисты, побывавшие во Франции. Ни разу не покинув своего вагона, они совершили длинный и небезопасный переезд из Булони в Бордо, позади трещавшей по всем швам линии фронта. Опыт этой поездки за границей по району, из которого можно было услышать артиллерийские залпы, а однажды, когда нервничавший английский летчик пролетал над их поездом, даже подвергшемуся обстрелу, заметно добавил Данну самоуверенности. Сарам-Смит пытался уговорить Данна прочитать лекцию на тему «Уроки, полученные в бою», однако Данн заявил, что в течение всей поездки ему пришлось под руководством старшего офицера в поезде работать в следственной комиссии по изучению дела о ботинке с треснувшими швами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216