Ни признаков беременности, ни каких-либо других существенных перемен в ее внешности с тех пор, как они виделись в последний раз. Гай не заметил. Она решительно подошла к кровати, поцеловала его и сказала:
— О, дорогой, как долго мы не виделись!
— С четырнадцатого февраля сорокового года, — уточнил Гай.
— Неужели так давно? А почему ты запомнил число?
— Это был важный день в моей жизни — плохой день, критический… Я слышал о тебе. Ты работаешь в конторе Йэна и живешь у него и Кирсти.
— А еще что-нибудь слышал? Что-нибудь довольно отвратительное?
— Ходят разные слухи…
— О Триммере?
— Йэн что-то говорил о нем.
— Он говорил все правильно. — Вирджиния вздрогнула от отвращения. — И чего только не происходит с человеком? Во всяком случае, с этим покончено, но жизнь у меня до сих пор безотрадная. Уж лучше бы мне было остаться в Америке. Сначала все это представлялось веселой забавой, но длилась она недолго.
— Я убедился в этом, — сказал Гай. — Не совсем тем же путем, правда… Последние два года была такая же скука, как и в мирное время.
— Ты мог бы заглянуть ко мне.
— Я вел себя очень глупо во время нашей последней встречи, помнишь?
— О, ты об этом … — сказала Вирджиния пренебрежительно. — Если бы ты только знал, как отвратительно ведут себя в таких случаях другие! Все это забыто, будь спокоен.
— Но я-то не забыл.
— Ну и глупо.
Вирджиния придвинула к кровати стул, закурила сигарету и нежно спросила Гая о ранении.
— Какой ты храбрый! — восторженно заметила она. — Ты действительно мужественный человек. Прыгнуть с парашютом! Я умираю от страха только оттого, что нахожусь в самолете, не говоря уже ни о каких прыжках. — После короткой паузы она добавила: — Я ужасно опечалилась, когда узнала о смерти твоего отца.
— Да. Я всегда надеялся, что он проживет дольше. Его здоровье пошатнулось лишь за несколько месяцев до кончины.
— Мне, конечно, хотелось увидеть его. Но, по-моему, он не пожелал бы этого.
— Он давно уже перестал ездить в Лондон, — сказал Гай.
Вирджиния впервые окинула взглядом темную комнату Гая.
— А почему ты здесь? — спросила она. — Йэн и Кирсти говорят, что ты стал теперь богатым.
— Пока еще нет. Адвокатам все еще не до моих дел. Однако в конечном итоге мое финансовое положение, кажется, немного улучшится.
— А у меня — полнейший крах.
— На тебя это совсем не похоже.
— О, ты еще убедишься, что я переменилась во многих отношениях. Послушай, а как бы мне развлечь тебя? Мы, помнится, любили играть с тобой в пикет?
— Не играл уже много лет. Да и карт в этом доме, кажется, нет.
— Завтра я принесу их. Хочешь?
— Приноси, если придешь.
— Конечно, обязательно приду. Если ты не возражаешь, разумеется.
Гай не успел еще ответить ей, как дверь открылась и в комнату вошел дядюшка Перегрин.
— Я просто интересуюсь, не нужно ли вам что-нибудь, — сказал он.
Что его беспокоило? Подозрение в возможности убийства? Совращения? Он стоял, внимательно созерцая их — так же, как те два лидера великих держав созерцали сфинкса, — не рассчитывая на участие в разговоре, но подсознательно ощущая существование проблем, решение которых лежало за пределами его возможностей. Им двигало также и более простое чувство — желание еще раз взглянуть на Вирджинию. Он не привык к таким посетителям, а Вирджиния к тому же обладала какой-то необъяснимой притягательной силой. Начитанный, повидавший мир, хорошо осведомленный во всем, он был тем не менее каким-то посторонним в этом мире. Он редко в прошлом понимал шутки, которые отпускал на его счет Ральф Бромптон. Вирджиния была греховной женщиной, роковой женщиной, приведшей к упадку семью Краучбеков; и, что еще важнее, дядюшка Перегрин считал ее главной виновницей. Не ему, конечно, разбираться в трудно различимых причинах неудачи. Вырождения и отчаяния; для этого нужно обладать куда более острым зрением, чем у него. За время, прошедшее с того момента, как дядюшка Перегрин проводил Вирджинию в комнату Гая, он и не пытался возобновить чтение, которым был занят до ее прихода. Он стоял у газового камина и размышлял над тем немногим, что запечатлелось в его воображении в результате нескольких беглых взглядов на Вирджинию. Он вернулся в комнату Гая, чтобы убедиться в безошибочности своих впечатлений о ней.
— Боюсь, что выпить у меня ничего не найдется, — сказал он.
— Боже мой, зачем же! Это совсем не обязательно.
— У Гая, по-моему, частенько бывает джин.
— Все выпито, — сказал Гай. — Теперь он у меня будет только после следующего визита Джамбо.
Дядюшка Перегрин стоял как очарованный. Ему явно не хотелось удаляться. Неудобное положение разрядила Вирджиния.
— Ну, мне надо идти, — сказала она, хотя торопиться ей было совершенно некуда. — Но я еще приду и теперь знаю, что привести с собой. Карты и джин. Ты заплатишь за них, Гай, правда ведь?
Дядюшка Перегрин проводил Вирджинию до двери, затем вошел вместе с ней в лифт; он постоял рядом с ней на неосвещенных ступеньках крыльца, озабоченно всматриваясь в темноту и дождь.
— Как же вы пойдете? — спросил он. — На Виктории, возможно, есть такси.
— Мне только до Итон-терэс. Я пойду пешком.
— Это далеко. Может быть, мне проводить вас?
— Не говорите глупостей, — ответила Вирджиния, спускаясь по ступенькам под дождь. — Завтра увидимся.
Дядюшка Перегрин был прав: путь был действительно не близкий. Вирджиния шагала по улицам смело, освещая себе путь на перекрестках фонариком. Даже в такой ненастный вечер позади каждой двери стояли обнимающиеся и целующиеся пары. Дома, когда Вирджиния наконец добралась до него, никого не было. Она повесила пальто так, чтобы оно высохло. Потом простирнула свое белье. Затем подошла к буфету, в котором, как ей было известно, Йэн хранил коробочку со снотворными таблетками. Кирсти никогда не нуждалась в таких таблетках. Вирджиния проглотила две и, погрузившись в глубокий сон, не слышала даже воя сирен, предупреждавших об отдаленном беспокоящем воздушном налете противника.
В доме на Карлайл-плейс дядюшка Перегрин вернулся в комнату Гая.
— Видно, теперь это совершенно обычное явление, когда разведенные встречаются как друзья? — спросил он.
— В Соединенных Штатах, по-моему, так заведено с давних времен.
— Да. И она ведь жила там довольно долго, правда? Этим и объясняется ее приход. А как ее фамилия?
— Кажется, Трой. Такую она носила, по крайней мере, во время нашей последней встречи.
— Миссис Трой?
— Да.
— Смешно звучит. А ты уверен, что Трой, а не Тройти? Рядом с нами живет семья с фамилией Тройти.
— Нет. Такая же, как у Елены Троянской.
— А-а… Да, да, совершенно верно, — согласился дядюшка Перегрин. — Как Елена Троянская. Очень яркая женщина. А почему она упомянула об оплате карт и-джина?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216
— О, дорогой, как долго мы не виделись!
— С четырнадцатого февраля сорокового года, — уточнил Гай.
— Неужели так давно? А почему ты запомнил число?
— Это был важный день в моей жизни — плохой день, критический… Я слышал о тебе. Ты работаешь в конторе Йэна и живешь у него и Кирсти.
— А еще что-нибудь слышал? Что-нибудь довольно отвратительное?
— Ходят разные слухи…
— О Триммере?
— Йэн что-то говорил о нем.
— Он говорил все правильно. — Вирджиния вздрогнула от отвращения. — И чего только не происходит с человеком? Во всяком случае, с этим покончено, но жизнь у меня до сих пор безотрадная. Уж лучше бы мне было остаться в Америке. Сначала все это представлялось веселой забавой, но длилась она недолго.
— Я убедился в этом, — сказал Гай. — Не совсем тем же путем, правда… Последние два года была такая же скука, как и в мирное время.
— Ты мог бы заглянуть ко мне.
— Я вел себя очень глупо во время нашей последней встречи, помнишь?
— О, ты об этом … — сказала Вирджиния пренебрежительно. — Если бы ты только знал, как отвратительно ведут себя в таких случаях другие! Все это забыто, будь спокоен.
— Но я-то не забыл.
— Ну и глупо.
Вирджиния придвинула к кровати стул, закурила сигарету и нежно спросила Гая о ранении.
— Какой ты храбрый! — восторженно заметила она. — Ты действительно мужественный человек. Прыгнуть с парашютом! Я умираю от страха только оттого, что нахожусь в самолете, не говоря уже ни о каких прыжках. — После короткой паузы она добавила: — Я ужасно опечалилась, когда узнала о смерти твоего отца.
— Да. Я всегда надеялся, что он проживет дольше. Его здоровье пошатнулось лишь за несколько месяцев до кончины.
— Мне, конечно, хотелось увидеть его. Но, по-моему, он не пожелал бы этого.
— Он давно уже перестал ездить в Лондон, — сказал Гай.
Вирджиния впервые окинула взглядом темную комнату Гая.
— А почему ты здесь? — спросила она. — Йэн и Кирсти говорят, что ты стал теперь богатым.
— Пока еще нет. Адвокатам все еще не до моих дел. Однако в конечном итоге мое финансовое положение, кажется, немного улучшится.
— А у меня — полнейший крах.
— На тебя это совсем не похоже.
— О, ты еще убедишься, что я переменилась во многих отношениях. Послушай, а как бы мне развлечь тебя? Мы, помнится, любили играть с тобой в пикет?
— Не играл уже много лет. Да и карт в этом доме, кажется, нет.
— Завтра я принесу их. Хочешь?
— Приноси, если придешь.
— Конечно, обязательно приду. Если ты не возражаешь, разумеется.
Гай не успел еще ответить ей, как дверь открылась и в комнату вошел дядюшка Перегрин.
— Я просто интересуюсь, не нужно ли вам что-нибудь, — сказал он.
Что его беспокоило? Подозрение в возможности убийства? Совращения? Он стоял, внимательно созерцая их — так же, как те два лидера великих держав созерцали сфинкса, — не рассчитывая на участие в разговоре, но подсознательно ощущая существование проблем, решение которых лежало за пределами его возможностей. Им двигало также и более простое чувство — желание еще раз взглянуть на Вирджинию. Он не привык к таким посетителям, а Вирджиния к тому же обладала какой-то необъяснимой притягательной силой. Начитанный, повидавший мир, хорошо осведомленный во всем, он был тем не менее каким-то посторонним в этом мире. Он редко в прошлом понимал шутки, которые отпускал на его счет Ральф Бромптон. Вирджиния была греховной женщиной, роковой женщиной, приведшей к упадку семью Краучбеков; и, что еще важнее, дядюшка Перегрин считал ее главной виновницей. Не ему, конечно, разбираться в трудно различимых причинах неудачи. Вырождения и отчаяния; для этого нужно обладать куда более острым зрением, чем у него. За время, прошедшее с того момента, как дядюшка Перегрин проводил Вирджинию в комнату Гая, он и не пытался возобновить чтение, которым был занят до ее прихода. Он стоял у газового камина и размышлял над тем немногим, что запечатлелось в его воображении в результате нескольких беглых взглядов на Вирджинию. Он вернулся в комнату Гая, чтобы убедиться в безошибочности своих впечатлений о ней.
— Боюсь, что выпить у меня ничего не найдется, — сказал он.
— Боже мой, зачем же! Это совсем не обязательно.
— У Гая, по-моему, частенько бывает джин.
— Все выпито, — сказал Гай. — Теперь он у меня будет только после следующего визита Джамбо.
Дядюшка Перегрин стоял как очарованный. Ему явно не хотелось удаляться. Неудобное положение разрядила Вирджиния.
— Ну, мне надо идти, — сказала она, хотя торопиться ей было совершенно некуда. — Но я еще приду и теперь знаю, что привести с собой. Карты и джин. Ты заплатишь за них, Гай, правда ведь?
Дядюшка Перегрин проводил Вирджинию до двери, затем вошел вместе с ней в лифт; он постоял рядом с ней на неосвещенных ступеньках крыльца, озабоченно всматриваясь в темноту и дождь.
— Как же вы пойдете? — спросил он. — На Виктории, возможно, есть такси.
— Мне только до Итон-терэс. Я пойду пешком.
— Это далеко. Может быть, мне проводить вас?
— Не говорите глупостей, — ответила Вирджиния, спускаясь по ступенькам под дождь. — Завтра увидимся.
Дядюшка Перегрин был прав: путь был действительно не близкий. Вирджиния шагала по улицам смело, освещая себе путь на перекрестках фонариком. Даже в такой ненастный вечер позади каждой двери стояли обнимающиеся и целующиеся пары. Дома, когда Вирджиния наконец добралась до него, никого не было. Она повесила пальто так, чтобы оно высохло. Потом простирнула свое белье. Затем подошла к буфету, в котором, как ей было известно, Йэн хранил коробочку со снотворными таблетками. Кирсти никогда не нуждалась в таких таблетках. Вирджиния проглотила две и, погрузившись в глубокий сон, не слышала даже воя сирен, предупреждавших об отдаленном беспокоящем воздушном налете противника.
В доме на Карлайл-плейс дядюшка Перегрин вернулся в комнату Гая.
— Видно, теперь это совершенно обычное явление, когда разведенные встречаются как друзья? — спросил он.
— В Соединенных Штатах, по-моему, так заведено с давних времен.
— Да. И она ведь жила там довольно долго, правда? Этим и объясняется ее приход. А как ее фамилия?
— Кажется, Трой. Такую она носила, по крайней мере, во время нашей последней встречи.
— Миссис Трой?
— Да.
— Смешно звучит. А ты уверен, что Трой, а не Тройти? Рядом с нами живет семья с фамилией Тройти.
— Нет. Такая же, как у Елены Троянской.
— А-а… Да, да, совершенно верно, — согласился дядюшка Перегрин. — Как Елена Троянская. Очень яркая женщина. А почему она упомянула об оплате карт и-джина?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216