Наконец из сырой туманной мглы показался медленно идущий связист. Солдаты взвода насмешливо приветствовали его. Связист подошел к посту связи и вынул откуда-то из глубины своей одежды отсыревший клочок бумаги. Капрал-радист принес эту бумажку Гаю. «Эйбл, Дог, — было нацарапано в ней, — прекратить работу радиостанции. Сообщение о конце учения получите через посыльного. Получение подтвердите».
Прошло еще два часа. На вершине холма показался едва тащивший ноги посыльный. Он доставил Гаю записку, в которой говорилось: «От командира 4-й роты — командиру 2-го взвода. Учение окончено. Сбор у пересечения дорог 643 202 немедленное. Гай не видел никакой необходимости информировать об этом расположенный рядом с его взводом пост связи. Он построил свой взвод и отправился к пересечению дорог, оставив связистов на их посту.
— Ну что ж, — сказал позднее в столовой подполковник Тиккеридж. — Я написал докладную записку о сегодняшнем бессмысленном учении и предложил, чтобы бригадных связистов отправили куда следует для прохождения подготовки.
Это событие было почти всеми расценено как личный успех Эпторпа. Последние два дня, после того как его перестали разыгрывать, Эпторпу все стремились по возможности угодить. В тот вечер он оказался как бы центром всеобщего внимания и радушия. На следующее утро в лагерь к палаткам второго батальона прибыли два мобилизованных гражданских автобуса. Бригадных связистов посадили в автобусы и куда-то отправили.
— Хоть раз-то бригада показала, на что она способна, — заметил де Сауза.
Алебардисты поздравляли себя с победой.
Однако решение об откомандировании связистов было принято в далеком Лондоне за день до событий здесь, в тот момент, когда связисты на бригадном учении в Пенкирке еще только поднимали свои антенны в отсыревший воздух. Да и причины, по которым это решение состоялось, не имели никакого отношения к постигшей связистов неудаче в установлении радиосвязи.
Если бы алебардисты знали истинные причины, они бы ликовали еще больше. Этот день был для них началом войны.
Была пятница — день получки. Каждую пятницу, после построения для получения денежного содержания, майор Эрскайн читал лекцию своей роте о том, как разворачивались события на фронтах войны. За последнее время в его лекциях слишком часто употреблялись такие термины, как «клинья», «выступы», «клещи» и «мешки» в линии обороны союзников, и такие выражения, как «прорыв линии обороны танковыми частями противника» и «их стремительное продвижение в нескольких расходящихся направлениях». Рассказы Эрскайна были откровенными и мрачными, но большинство солдат думали об отпуске на уик-энд, который начинался сразу же по окончании лекции.
Однако в ту пятницу все произошло по-другому. Через час после отъезда связистов огласили приказ, отменяющий все отпуска, который аудитория майора Эрскайна выслушала внимательно, но восприняла с негодованием.
— Я очень сожалею, что вам отменили отпуска, — сказал майор Эрскайн. — Но этот приказ касается не только нас. Отпуска отменены во всех вооруженных силах метрополии. Сегодня утром, как вы знаете, из бригады откомандированы связисты. Во второй половине дня у нас заберут все транспортные средства. Причиной всего этого является то, что мы, как вам известно, не очень хорошо оснащены и подготовлены. Всех специалистов и вооружение необходимо как можно скорее направить во Францию. Все это, возможно, даст вам некоторое представление о серьезности положения там.
Эрскайн продолжал лекцию, привычно рассуждая о клиньях, выступах и танковых частях, прорвавших фронт и разошедшихся в разных направлениях. Впервые эти вещи воспринимались его слушателями как вещи, могущие оказать воздействие на их собственную жизнь.
В тот вечер от писарей по лагерю распространился слух, что бригаду немедленно направят на Оркнейские острова. Бригадир, утверждалось в этих слухах, снова поехал в Лондон, а вокруг замка скопилось множество автомашин, принадлежащих Шотландскому военному округу.
На следующий день денщик Гая заявил:
— Похоже, сэр, что сегодня я служу у вас последний день.
Алебардист Гласс был кадровым солдатом. Большая часть призванных новобранцев стыдилась быть денщиками, считая, что они поступили в армию для совершенно иных дел. Бывалые же солдаты знали, что лакейские обязанности сулят им множество привилегий и удобств, и потому просились в денщики наперебой. Алебардист Гласс был человеком угрюмым. Появившись утром у Гая, он обычно сообщал ему все неприятные новости: «Двое из нашего взвода опоздали сегодня утром из увольнения», «Майор Тренч осматривал ночью наши палатки. Очень рассердился, что в ведрах для помоев был хлеб», «Капрал Хилл застрелился около моста, его тело сейчас несут сюда». Такие и подобные этим новости и сплетни были явно рассчитаны на то, чтобы с утра испортить Гаю настроение. Однако сегодняшнее сообщение было, видимо, еще серьезнее.
— Что ты имеешь в виду, Гласс?
— Так говорят, сэр. Джексон узнал об этом вчера вечером в сержантской столовой.
— А что же, собственно, происходит?
— Всем кадровым приказано быть готовыми к отъезду. А о находящихся на подготовке военнообязанных ничего не говорят.
Когда Гай пришел в столовую, там уже обсуждались эти слухи.
— Есть во всем этом хоть какая-нибудь доля правды? — спросил Гай у майора Эрскайна.
— Скоро вам все скажут, — ответил тот. — Командир батальона собирает всех офицеров в восемь тридцать здесь, в столовой.
Солдат отправили на работы и физические занятия под руководством сержантов, а офицеры собрались в столовой. В каждом из алебардийских батальонов командир по-своему сообщал в этот момент неприятную новость. Подполковник Тиккеридж сказал:
— Я вынужден сообщить неприятнейшую для большинства из вас новость. Через час об этом узнают и солдаты. Мне очень трудно говорить вам об этом, потому что лично для меня эта новость очень приятна, и я не в состоянии скрывать своей радости. Я очень надеялся, что пойду в бой вместе с вами. Именно для этой цели мы так долго работали вместе. Я считаю, что у нас сложилось весьма хорошее мнение друг о друге. Но вы, так же как и я, хорошо знаете, что к бою мы не готовы. Дела наши во Франции очень неважные. Намного хуже, чем многие из вас считают. Для осуществления решительного контрнаступления туда необходимо немедленно послать хорошо подготовленные пополнения. Поэтому было принято решение немедленно послать во Францию батальон кадровых алебардистов. Вы, конечно, догадываетесь, кто именно поведет нас в бой там. Бригадир провел в Лондоне два дня и настоял на том, чтобы его понизили в чине на одну ступень и назначили командиром батальона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216
Прошло еще два часа. На вершине холма показался едва тащивший ноги посыльный. Он доставил Гаю записку, в которой говорилось: «От командира 4-й роты — командиру 2-го взвода. Учение окончено. Сбор у пересечения дорог 643 202 немедленное. Гай не видел никакой необходимости информировать об этом расположенный рядом с его взводом пост связи. Он построил свой взвод и отправился к пересечению дорог, оставив связистов на их посту.
— Ну что ж, — сказал позднее в столовой подполковник Тиккеридж. — Я написал докладную записку о сегодняшнем бессмысленном учении и предложил, чтобы бригадных связистов отправили куда следует для прохождения подготовки.
Это событие было почти всеми расценено как личный успех Эпторпа. Последние два дня, после того как его перестали разыгрывать, Эпторпу все стремились по возможности угодить. В тот вечер он оказался как бы центром всеобщего внимания и радушия. На следующее утро в лагерь к палаткам второго батальона прибыли два мобилизованных гражданских автобуса. Бригадных связистов посадили в автобусы и куда-то отправили.
— Хоть раз-то бригада показала, на что она способна, — заметил де Сауза.
Алебардисты поздравляли себя с победой.
Однако решение об откомандировании связистов было принято в далеком Лондоне за день до событий здесь, в тот момент, когда связисты на бригадном учении в Пенкирке еще только поднимали свои антенны в отсыревший воздух. Да и причины, по которым это решение состоялось, не имели никакого отношения к постигшей связистов неудаче в установлении радиосвязи.
Если бы алебардисты знали истинные причины, они бы ликовали еще больше. Этот день был для них началом войны.
Была пятница — день получки. Каждую пятницу, после построения для получения денежного содержания, майор Эрскайн читал лекцию своей роте о том, как разворачивались события на фронтах войны. За последнее время в его лекциях слишком часто употреблялись такие термины, как «клинья», «выступы», «клещи» и «мешки» в линии обороны союзников, и такие выражения, как «прорыв линии обороны танковыми частями противника» и «их стремительное продвижение в нескольких расходящихся направлениях». Рассказы Эрскайна были откровенными и мрачными, но большинство солдат думали об отпуске на уик-энд, который начинался сразу же по окончании лекции.
Однако в ту пятницу все произошло по-другому. Через час после отъезда связистов огласили приказ, отменяющий все отпуска, который аудитория майора Эрскайна выслушала внимательно, но восприняла с негодованием.
— Я очень сожалею, что вам отменили отпуска, — сказал майор Эрскайн. — Но этот приказ касается не только нас. Отпуска отменены во всех вооруженных силах метрополии. Сегодня утром, как вы знаете, из бригады откомандированы связисты. Во второй половине дня у нас заберут все транспортные средства. Причиной всего этого является то, что мы, как вам известно, не очень хорошо оснащены и подготовлены. Всех специалистов и вооружение необходимо как можно скорее направить во Францию. Все это, возможно, даст вам некоторое представление о серьезности положения там.
Эрскайн продолжал лекцию, привычно рассуждая о клиньях, выступах и танковых частях, прорвавших фронт и разошедшихся в разных направлениях. Впервые эти вещи воспринимались его слушателями как вещи, могущие оказать воздействие на их собственную жизнь.
В тот вечер от писарей по лагерю распространился слух, что бригаду немедленно направят на Оркнейские острова. Бригадир, утверждалось в этих слухах, снова поехал в Лондон, а вокруг замка скопилось множество автомашин, принадлежащих Шотландскому военному округу.
На следующий день денщик Гая заявил:
— Похоже, сэр, что сегодня я служу у вас последний день.
Алебардист Гласс был кадровым солдатом. Большая часть призванных новобранцев стыдилась быть денщиками, считая, что они поступили в армию для совершенно иных дел. Бывалые же солдаты знали, что лакейские обязанности сулят им множество привилегий и удобств, и потому просились в денщики наперебой. Алебардист Гласс был человеком угрюмым. Появившись утром у Гая, он обычно сообщал ему все неприятные новости: «Двое из нашего взвода опоздали сегодня утром из увольнения», «Майор Тренч осматривал ночью наши палатки. Очень рассердился, что в ведрах для помоев был хлеб», «Капрал Хилл застрелился около моста, его тело сейчас несут сюда». Такие и подобные этим новости и сплетни были явно рассчитаны на то, чтобы с утра испортить Гаю настроение. Однако сегодняшнее сообщение было, видимо, еще серьезнее.
— Что ты имеешь в виду, Гласс?
— Так говорят, сэр. Джексон узнал об этом вчера вечером в сержантской столовой.
— А что же, собственно, происходит?
— Всем кадровым приказано быть готовыми к отъезду. А о находящихся на подготовке военнообязанных ничего не говорят.
Когда Гай пришел в столовую, там уже обсуждались эти слухи.
— Есть во всем этом хоть какая-нибудь доля правды? — спросил Гай у майора Эрскайна.
— Скоро вам все скажут, — ответил тот. — Командир батальона собирает всех офицеров в восемь тридцать здесь, в столовой.
Солдат отправили на работы и физические занятия под руководством сержантов, а офицеры собрались в столовой. В каждом из алебардийских батальонов командир по-своему сообщал в этот момент неприятную новость. Подполковник Тиккеридж сказал:
— Я вынужден сообщить неприятнейшую для большинства из вас новость. Через час об этом узнают и солдаты. Мне очень трудно говорить вам об этом, потому что лично для меня эта новость очень приятна, и я не в состоянии скрывать своей радости. Я очень надеялся, что пойду в бой вместе с вами. Именно для этой цели мы так долго работали вместе. Я считаю, что у нас сложилось весьма хорошее мнение друг о друге. Но вы, так же как и я, хорошо знаете, что к бою мы не готовы. Дела наши во Франции очень неважные. Намного хуже, чем многие из вас считают. Для осуществления решительного контрнаступления туда необходимо немедленно послать хорошо подготовленные пополнения. Поэтому было принято решение немедленно послать во Францию батальон кадровых алебардистов. Вы, конечно, догадываетесь, кто именно поведет нас в бой там. Бригадир провел в Лондоне два дня и настоял на том, чтобы его понизили в чине на одну ступень и назначили командиром батальона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216