Его глаза сосредоточились на ее губах, во рту у него пересохло.
— Вы бы поняли, — проговорил он, — Если бы признали неизбежность случившегося, и забыли про свою глупую просьбу.
— Мне не нравится, когда ко мне снисходительно относятся, — натянуто сказала Кэйт.
Его глаза вспыхнули.
— А мне не нравится, когда отрицают мои права, — сказал он в ответ, его голос стал резко холодный, а от лица повеяло аристократической мощью.
— Я не отрицаю, ваши права вообще, — попробовала настаивать она.
— Ох, да неужели? — в его голосе не было и намека на улыбку.
— Я только попросила вас об отсрочке. Короткой, временной, короткой, — она повторила слово, в нем было чересчур много мужской гордости, чтобы он понял ее с первого раза, — отсрочке. Уверенна, вы не откажете мне в такой простой просьбе.
— Я думаю, не я один от чего-то отказываюсь, — произнес он.
Он был прав. Черт бы побрал этого мужчину. И она понятия не имела, что сказать ему в ответ.
Она знала, что не имела права настаивать на своей нелепой просьбе. У него были все права притащить ее в постель и запереть ее в спальне на неделю, если он пожелает.
Она поступила по-дурацки, попав в плен к своей ненадежности — ненадежности, о которой она и понятие не имела до тех пор, пока не встретила Энтони.
Всю свою жизнь она была той, на которую бросали взгляд после Эдвины, приветствовали после Эдвины, целовали руку после Эдвины. Как старшую дочь, все это должно быть адресовано сначала в ее сторону, но красота Эдвины была настолько совершенна и чиста, настолько совершенны и потрясающе были ее голубые глаза, что люди попросту забывали о Кэйт в присутствии Эдвины.
Приветствие Кэйт, обычно сопровождалось смущением и словами “Ох, конечно”, а затем следовало быстрое вежливое бормочущее приветствие, в то время как глаза человека не отрывались от чистого и светлого лица Эдвины.
Кэйт не брала это в голову. Если бы Эдвина была бы испорченной или со скверным характером, это было бы трудно делать. По-правде говоря, большинство мужчин, которых она встречала до этого, были мелочные и глупые, и ее совсем не волновало, что на нее обращают внимание, только после Эдвины.
До сих пор.
Она хотела, чтобы глаза Энтони загорались, когда она входит в комнату. Она хотела, чтобы Энтони в толпе всегда искал ее лицо. Она пока не нуждалась в его любви к ней — по крайней мере, она пыталась себя в этом убедить — но она отчаянно хотела быть первой в его привязанностях и первой в его желаниях.
У Кэйт возникло ужасное чувство, все это означает то, что она влюбилась в него.
Влюбиться в собственного мужа, кто бы мог подумать, что это такое мучение?
— Я так понимаю, что у вас нет никакого ответа, — спокойно сказал Энтони.
Экипаж остановился, к счастью для нее, спасая ее от необходимости ответить. Но когда ливрейный слуга подбежал к экипажу и открыл дверцу, Энтони дернул ее обратно, закрывая и не отводя своих глаз от лица Кэйт.
— Как, миледи? — повторился он.
— Как… — отозвалась она эхом. Она забыла, о чем он спрашивал.
— Как, — снова повторил он, его голос был холоден, как лед, и обжигал, как пламя. — Вы собираетесь подготовиться к нашей свадебной ночи.
— Я-я не придумала, — ответила, запинаясь Кэйт.
— Я думаю, нет, — сказал он, отпуская ручки.
Дверца открылась, показывая лица двух лакеев, которые пытались не выглядеть любопытными. Кэйт оставалась молчаливой, пока Энтони помог ей выйти из экипажа и отвел в дом.
Его маленький штат прислуги собрался во входном холле, и Кэйт проговорила свои приветствия, поскольку каждый член был представлен ей дворецким и экономкой. Штат прислуги не был велик, поскольку дом был небольшой по понятиям света, но, тем не менее, знакомство заняло добрых двадцать минут.
Двадцать минут, которые, к сожалению, совсем не успокоили ее нервы. К тому же, он положил свою руку ей на талию, и после знакомства с прислугой повел ее вверх по лестнице. Ее сердце стучало в груди так, что она впервые в жизни подумала, что оно может вывалиться наружу.
Не то, чтобы она боялась брачной постели.
Не то, чтобы она боялась не угодить своему мужу.
Даже невинная девственница вроде нее, могла сообщить, что его действия и реакции, когда они целовались, были достаточным подтверждением его желанию. Он бы показал ей, что ей надо делать, в этом она не сомневалась.
Чего она боялась, так это…
Чего она боялась, так это…
Она почувствовала удушье, и, поднеся кулак ко рту, прикусила его, чтобы успокоить ее взбунтовавшийся живот, как будто это могло чем-то помочь.
— Мой бог, — прошептал Энтони, как только они достигли верхней площадки. — Вы ужасно напуганы.
— Нет, — солгала она.
Он взял ее за плечи и повернул лицом к себе, смотря глубоко ей в глаза. Пробормотав проклятия, он схватил ее за руку, и потянул за собой в спальню, проговорив слугам:
— Нам необходимо немного уединения.
Когда они достигли его спальни — богато обставленной, мужской комнаты, изящно декорированной в оттенках красного и золотого цвета — он упер руки в бедра и потребовал:
— Ваша мать рассказала вам об этом…хм…ну об этом.
Кэйт могла бы рассмеяться над его словами, не будь она так взволнована.
— Конечно, — быстро ответила она, — Мэри мне все рассказала.
— Тогда в чем, черт возьми, проблема? — он снова выругался, потом извинился.
— Я прошу прощения, — сказал он натянуто, — Это совсем не поможет вам успокоиться.
— Я не могу сказать, — тихо прошептала она, и ее глаза опустились на пол, сосредоточившись на замысловатом узоре на ковре, пока он не поплыл перед ее глазами из-за слез.
Странный звук вырвался у Энтони.
— Кэйт? — хрипло спросил он. — Неужели кто-то…какой-то мужчина…когда-то заставил вас…силой терпеть… его нежелательное внимание.
Она подняла на него глаза, и беспокойство и ужас, написанный на его лице, почти заставил ее сердце растаять.
— Нет! — выкрикнула она. — Это не то! Ох, не смотрите вы на меня так, я не могу этого вынести!
— Я не могу этого вынести, — прошептал Энтони, сокращая расстояние между ними, поскольку он поднес ее руку ко рту и поцеловал ее.
— Вы должны сообщить мне, — сказал он, и его голос прозвучал странно задыхающимся, — Вы боитесь меня? Я вам отвратителен?
Кэйт отчаянно замотала головой, не способная понять, как он вообще мог подумать, что какая-либо женщина найдет его отталкивающим.
— Скажите мне, — прошептал он ее в ухо, — Скажите мне, как сделать это правильно. Я не думаю, что смогу предоставить вам отсрочку.
Он встал напротив нее, его сильные руки прижимали ее к его телу. Он простонал:
— Я не могу ждать неделю, Кэйт. Я просто не могу это сделать.
— Я… — Кэйт допустила ошибку, посмотрев ему в глаза, и она забыла все, что она собиралась сказать.
Он уставился на нее таким горящим взглядом, который разжег огонь внутри нее, заставляя ее стоять, затаив дыхание, голодной и отчаянно нуждающейся в чем-то, что она не совсем понимала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88