Он пролистал газеты, но его не заинтересовала ни одна. Таким образом, он сидел у окна, пытаясь наслаждаться в компании с самим собой (но найдя это чересчур скучным). Его посетило странное желание вернуться домой, и посмотреть, чем там занимается Кэйт.
Один день не мог ему повредить. Он не влюбиться в свою жену, всего лишь проведя один день в ее компании. Не было вообще никакой опасности влюбиться в свою жену, напомнил он себе строго. Он был женат уже месяц, и смог сохранить свою жизнь свободной от такой путаницы. Не было никакой причины думать, что он не сможет поддерживать такой статус-кво неопределенно долгое время.
Чувствуя себя полностью удовлетворенным, он сделал небольшой глоток бренди, и поднял голову, когда услышал, как Кэйт вошла в комнату.
— Я думаю, Эдвина, действительно, влюбилась, — сказала она, ее лицо сияло.
Энтони почувствовал, как его тело напряглось в ответ. Было довольно смешно, как он реагировал на ее улыбки. Случалось это постоянно, и ему было не очень приятно осознавать это. Хотя, он не возражал против этого, когда мог контролировать себя, и отправиться с Кэйт в спальню.
Но, по-видимому, Кэйт не думала, так распутно, как он. Она села в кресло напротив него, хотя в его кресле было достаточно места, и он не возражал, если бы она села с ним в одно кресло. Его устроило, даже если бы она села на стул рядом с креслом; по крайней мере, он смог бы дотянуться до нее, и притянуть ее к себе на колени. Если он попытается выполнить этот маневр сейчас, то ему придется тянуть ее прямо по чайному столу.
Энтони сузил глаза, и попытался оценить ситуацию, подсчитывая, сколько чая он прольет на ковер, и сколько будет стоит заменить ковер, и стоит ли волноваться из-за такой пустячной суммы…
— Энтони?! Ты меня слушаешь?
Он очнулся. Кэйт сложила руки на коленях, и немного наклонилась в его сторону. Она выглядела раздраженной и немного сердитой.
— Где ты был? — сердилась она.
Он заморгал.
— Ты слушаешь меня, — упорствовала Кэйт.
— О, — он улыбнулся, — Нет.
Она вздохнула и закатила глаза, но не стала ругать его.
— Я говорила о том, что мы должны пригласить Эдвину и ее молодого человека как-то к нам на ужин. Чтобы посмотреть, подходят ли они друг другу. Я никогда не видела, чтобы она была так увлечена джентльменом. И я хочу видеть ее счастливой.
Энтони взял бисквит. Он был голоден. И к тому же обдумывал перспективу получения своей жены на колени. С другой стороны, если он уберет в сторону чашки и чайник, и потянет ее через стол, то не будет большого ущерба…
Он потихоньку сдвинул поднос с чайником к краю стола.
— Хм-м? — промычал он, жуя бисквит. — О да, конечно. Эдвина должна быть непременно счастлива.
Кэйт подозрительно на него посмотрела.
— Ты точно, не хочешь чашечку чая. Я, конечно, не поклонник бренди, но думаю, что бисквит с чаем, был бы гораздо вкуснее, чем давиться всухомятку.
Бренди, подумал Энтони, может и лучше с бисквитом, но немного чая ему не повредит. К тому же, на всякий случай, лучше уменьшить количество чая в чайнике заранее.
— Ценная идея, — проговорил он, беря чайную чашку и ставя ее перед ней. — Чай совсем неплохая вещь. Не могу понять, почему я сам не подумал об этом раньше.
— Я тоже никак не могу понять это, — пробормотала Кэйт в своей едкой манере.
Но Энтони лишь улыбнулся, и взял протянутую ему чайную чашку.
— Благодарю тебя, — он проверил, добавила ли она в чашку молоко.
Она добавила, что не удивило его, она хорошо запоминала такие вещи.
— Чай еще горячий? — вежливо поинтересовалась Кэйт.
Энтони сделал большой глоток.
— То, что надо, — ответил он, издав удовлетворенный вздох. — Могу ли я еще тебя немного побеспокоить?
— У вас, кажется, появился настоящий вкус к чаю, — сказала она сухо.
Энтони смотрел на чайник, задаваясь вопросом, сколько же там еще осталось воды, и сколько он сможет выпить, не побежав в туалет.
— Ты могла бы еще выпить чашечку чая, — предложил он, — Ты выглядишь, страдающей от жажды.
Она удивленно подняла брови.
— Разве?
Он кивнул, думая, как бы заставить ее выпить чашку чая.
— Совсем немного, конечно.
— Ну, конечно.
— Там осталось чая мне еще на одну чашечку? — спросил он так беспечно, как только мог.
— Если нет, я могла бы приказать принести еще один чайник.
— Ох, нет, я думаю, в этом совсем нет необходимости, — воскликнул он, возможно, чересчур громко.
— Я возьму, если в чайнике еще осталось.
Кэйт молча вылила остатки чая в чашку, добавила молока, и так же молча протянула ему, хотя глаза у нее были круглые от удивления.
Поскольку он медленно потягивал чай — его живот был полон, и он не мог выпить чашку быстро — Кэйт прочистила горло, и спросила:
— Ты знаешь молодого человека Эдвины?
— Я даже не знаю его имени.
— Ох, извини. Я, должно быть, забыла упомянуть его имя. Его зовут мистер Бэгвел. Я ни разу не слышала о нем, но Эдвина сказала, что он второй сын. Она встретила его в загородном доме твоей матери.
Энтони покачал головой.
— Никогда не слышал о нем. Он вероятно один из тех бедных парней, которых моя мать пригласила, чтобы было одинаковое число дам и кавалеров. Моя мать пригласила огромное количество дам. Она всегда так делает, надеясь, что я или мои братья выберут себе невесту. И при этом она приглашает непримечательных джентльменов.
— Непримечательных? — эхом отозвалась Кэйт.
— Чтобы дамы влюбились в меня и моих братьев, а не в них, — пояснил он, усмехаясь.
— Она довольно отчаянно хотела женить тебя, так?
— Все, что я знаю, — сказал Энтони, пожимая плечами, — Это то, что в тот раз, мать пригласила такое количество дам, что ей пришлось снизойти до викария и просить его шестнадцатилетнего сына прийти на ужин.
Кэйт вздрогнула. — Мне кажется, я видела его.
— Он глубоко застенчив, бедняга. Викарий сказал мне, что он заболел на следующей недели, после того, как посидел за ужином, рядом с Крессидой Купер.
— От этого заболеет кто угодно.
Энтони усмехнулся.
— Не думал, что ты такая язвительная.
— Я не язвительная! — запротестовала Кэйт.
Она хитро улыбнулась и пробормотала:
— К тому же это правда.
— Тогда не оправдывайся, — он допил вторую чашку чая.
Было довольно тяжко, но молоко сделала чай более или менее приемлемым.
Допивая чашку, он проговорил:
— Твоя язвительность — одна из твоих черт, которая больше всего мне нравиться.
— О, Боже, — пробормотала она, мне страшно подумать, что же тебе нравиться меньше всего во мне.
Энтони махнул рукой.
— Давай лучше вернемся к твоей сестре и мистеру Багвелу.
— Мистеру Бэгвелу.
— Какая жалость.
— Энтони!
(Бэгвел — Bagwell — происходит от слова bag — сумка; Багвел — Bugwell — от слова bug — жук — прим. переводчика)
Он проигнорировал ее.
— Я вообще-то подумал о том, чтобы обеспечить твою сестру приданным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88
Один день не мог ему повредить. Он не влюбиться в свою жену, всего лишь проведя один день в ее компании. Не было вообще никакой опасности влюбиться в свою жену, напомнил он себе строго. Он был женат уже месяц, и смог сохранить свою жизнь свободной от такой путаницы. Не было никакой причины думать, что он не сможет поддерживать такой статус-кво неопределенно долгое время.
Чувствуя себя полностью удовлетворенным, он сделал небольшой глоток бренди, и поднял голову, когда услышал, как Кэйт вошла в комнату.
— Я думаю, Эдвина, действительно, влюбилась, — сказала она, ее лицо сияло.
Энтони почувствовал, как его тело напряглось в ответ. Было довольно смешно, как он реагировал на ее улыбки. Случалось это постоянно, и ему было не очень приятно осознавать это. Хотя, он не возражал против этого, когда мог контролировать себя, и отправиться с Кэйт в спальню.
Но, по-видимому, Кэйт не думала, так распутно, как он. Она села в кресло напротив него, хотя в его кресле было достаточно места, и он не возражал, если бы она села с ним в одно кресло. Его устроило, даже если бы она села на стул рядом с креслом; по крайней мере, он смог бы дотянуться до нее, и притянуть ее к себе на колени. Если он попытается выполнить этот маневр сейчас, то ему придется тянуть ее прямо по чайному столу.
Энтони сузил глаза, и попытался оценить ситуацию, подсчитывая, сколько чая он прольет на ковер, и сколько будет стоит заменить ковер, и стоит ли волноваться из-за такой пустячной суммы…
— Энтони?! Ты меня слушаешь?
Он очнулся. Кэйт сложила руки на коленях, и немного наклонилась в его сторону. Она выглядела раздраженной и немного сердитой.
— Где ты был? — сердилась она.
Он заморгал.
— Ты слушаешь меня, — упорствовала Кэйт.
— О, — он улыбнулся, — Нет.
Она вздохнула и закатила глаза, но не стала ругать его.
— Я говорила о том, что мы должны пригласить Эдвину и ее молодого человека как-то к нам на ужин. Чтобы посмотреть, подходят ли они друг другу. Я никогда не видела, чтобы она была так увлечена джентльменом. И я хочу видеть ее счастливой.
Энтони взял бисквит. Он был голоден. И к тому же обдумывал перспективу получения своей жены на колени. С другой стороны, если он уберет в сторону чашки и чайник, и потянет ее через стол, то не будет большого ущерба…
Он потихоньку сдвинул поднос с чайником к краю стола.
— Хм-м? — промычал он, жуя бисквит. — О да, конечно. Эдвина должна быть непременно счастлива.
Кэйт подозрительно на него посмотрела.
— Ты точно, не хочешь чашечку чая. Я, конечно, не поклонник бренди, но думаю, что бисквит с чаем, был бы гораздо вкуснее, чем давиться всухомятку.
Бренди, подумал Энтони, может и лучше с бисквитом, но немного чая ему не повредит. К тому же, на всякий случай, лучше уменьшить количество чая в чайнике заранее.
— Ценная идея, — проговорил он, беря чайную чашку и ставя ее перед ней. — Чай совсем неплохая вещь. Не могу понять, почему я сам не подумал об этом раньше.
— Я тоже никак не могу понять это, — пробормотала Кэйт в своей едкой манере.
Но Энтони лишь улыбнулся, и взял протянутую ему чайную чашку.
— Благодарю тебя, — он проверил, добавила ли она в чашку молоко.
Она добавила, что не удивило его, она хорошо запоминала такие вещи.
— Чай еще горячий? — вежливо поинтересовалась Кэйт.
Энтони сделал большой глоток.
— То, что надо, — ответил он, издав удовлетворенный вздох. — Могу ли я еще тебя немного побеспокоить?
— У вас, кажется, появился настоящий вкус к чаю, — сказала она сухо.
Энтони смотрел на чайник, задаваясь вопросом, сколько же там еще осталось воды, и сколько он сможет выпить, не побежав в туалет.
— Ты могла бы еще выпить чашечку чая, — предложил он, — Ты выглядишь, страдающей от жажды.
Она удивленно подняла брови.
— Разве?
Он кивнул, думая, как бы заставить ее выпить чашку чая.
— Совсем немного, конечно.
— Ну, конечно.
— Там осталось чая мне еще на одну чашечку? — спросил он так беспечно, как только мог.
— Если нет, я могла бы приказать принести еще один чайник.
— Ох, нет, я думаю, в этом совсем нет необходимости, — воскликнул он, возможно, чересчур громко.
— Я возьму, если в чайнике еще осталось.
Кэйт молча вылила остатки чая в чашку, добавила молока, и так же молча протянула ему, хотя глаза у нее были круглые от удивления.
Поскольку он медленно потягивал чай — его живот был полон, и он не мог выпить чашку быстро — Кэйт прочистила горло, и спросила:
— Ты знаешь молодого человека Эдвины?
— Я даже не знаю его имени.
— Ох, извини. Я, должно быть, забыла упомянуть его имя. Его зовут мистер Бэгвел. Я ни разу не слышала о нем, но Эдвина сказала, что он второй сын. Она встретила его в загородном доме твоей матери.
Энтони покачал головой.
— Никогда не слышал о нем. Он вероятно один из тех бедных парней, которых моя мать пригласила, чтобы было одинаковое число дам и кавалеров. Моя мать пригласила огромное количество дам. Она всегда так делает, надеясь, что я или мои братья выберут себе невесту. И при этом она приглашает непримечательных джентльменов.
— Непримечательных? — эхом отозвалась Кэйт.
— Чтобы дамы влюбились в меня и моих братьев, а не в них, — пояснил он, усмехаясь.
— Она довольно отчаянно хотела женить тебя, так?
— Все, что я знаю, — сказал Энтони, пожимая плечами, — Это то, что в тот раз, мать пригласила такое количество дам, что ей пришлось снизойти до викария и просить его шестнадцатилетнего сына прийти на ужин.
Кэйт вздрогнула. — Мне кажется, я видела его.
— Он глубоко застенчив, бедняга. Викарий сказал мне, что он заболел на следующей недели, после того, как посидел за ужином, рядом с Крессидой Купер.
— От этого заболеет кто угодно.
Энтони усмехнулся.
— Не думал, что ты такая язвительная.
— Я не язвительная! — запротестовала Кэйт.
Она хитро улыбнулась и пробормотала:
— К тому же это правда.
— Тогда не оправдывайся, — он допил вторую чашку чая.
Было довольно тяжко, но молоко сделала чай более или менее приемлемым.
Допивая чашку, он проговорил:
— Твоя язвительность — одна из твоих черт, которая больше всего мне нравиться.
— О, Боже, — пробормотала она, мне страшно подумать, что же тебе нравиться меньше всего во мне.
Энтони махнул рукой.
— Давай лучше вернемся к твоей сестре и мистеру Багвелу.
— Мистеру Бэгвелу.
— Какая жалость.
— Энтони!
(Бэгвел — Bagwell — происходит от слова bag — сумка; Багвел — Bugwell — от слова bug — жук — прим. переводчика)
Он проигнорировал ее.
— Я вообще-то подумал о том, чтобы обеспечить твою сестру приданным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88