Однако Мирзо Акрам не понял, чем вызван столь немилостивый взгляд. Мог ли он догадаться, что его слова «это не сало, это все мышцы и сухожилия» задели правителя: ужели он, завзятый охотник, не может отличить жира от комка мышц?
— А ну-ка, Ходжикул,— приказал Абдул Ахад слуге,— принеси из перепелов одного, сильного; пустим их сразиться, посмотрим, что будет?
Ходжикул принес из отборных перепелов одного. Слуги правителя, певцы, музыкаты, освободив середину зала, расположились по сторонам. Большебородый лысеющий Яхшибек, годный по возрасту в отцы двадцатисемилетнему правителю, взял принесенного слугой отборного перепела, прошел с ним к порогу входной двери, где нагромождена была снятая пирующими обувь, сел у порога на корточки, держа готовую к бою птицу. Сын эмира с дарственным перепелом присел в середине зала. Оба одновременно пустили птиц сражаться.
Перепел, выпущенный Яхшибеком, распустив крылья, вытянувшись и выставив клюв, как копье, словно распрямившаяся пружина, рванулся вперед, наскочил на противника и, в мгновение расклевав его, обратил в бегство. Хваленный Мирзо Акрамом перепел, отскочив в сторону, стал, уклоняясь от новой схватки, мерно и важно расхаживать по кругу, держась на почтительном расстоянии от ощеренного и готового пуститься в преследование воителя. Затем перепел Мирзо Акрама лениво побежал к людям, явно ища укрытия...
Первым расхохотался Абдул Ахад. За ним все присутствующие разразились столь громоподобным хохотом, что он показался смущенному, впавшему в страх Мирзо Акраму градом камней, обрушенным на его несчастную голову. Правитель хохотал, рыдая. Его лицо покрылось слезами. Он долго утирал их и наконец, насмехаясь, сказал, обращаясь к Мирзо Акраму:
— О, не умри ты, кори! Э-э, чтоб твой перепел с его мышцами и сухожилиями пережил тебя!
И тут в голову правителя пришла мысль позабавиться
еще пуще. Он приказал слуге Ходжикулу и Мирзо Акраму изобразить из себя дерущихся перепелов — биться при всех беспощадно!
Ходжикул, который, видимо, привык к подобным шуткам своего повелителя, сразу встал на четвереньки, выставив вперед похожую на заржавленный кинжал острую рыжую бороду, и с устрашающим видом двинулся на Мирзо Акрама. Тот испугался, пал в ноги сыну эмира, бормоча покаянные слова:
— Да стану я прахом у ног ваших, достопочтенный, собакой у ваших дверей стану, отпустите мой грех!
Но правитель не склонен был лишать себя веселого развлечения.
— Молчи и быстрей превращайся в перепела, вступай в драку, а не то снесу тебе голову!
Хочешь не хочешь, а незадачливому Мирзо Акраму пришлось превратиться в довольно-таки жирное четвероногое, вступить в бой вместо своей изменницы-птицы.
Тут уж потеха пошла трудно вообразимая! Ходжикул и Мирзо Акрам наскакивали один на другого, бились головами, выпрастывая спутанные бороды, подминали друг друга. Ходжикул, кружа руками, вскрикивал по-перепелиному «пит-пилик, пит-пилик!», и, войдя в раж, позабыв, что он перепел, стал по-ослиному лягаться. Началось такое зрелище, что зрители от смеха надрывали себе животы. Сын эмира утратил способность вымолвить хоть слово и, схватившись за живот, тыкался головой в лежавший рядом мягкий бархатный валик и ржал как лошадь.
Наконец Мирзо Акрам — толстый, жирный, мокрый от пота — упал, задохнувшись. Слуги правителя вытащили его за порог, вылили на голову кувшин холодной воды. А когда Мирзо Акрам отлежался, его взгромоздили на коня.
В полном изнеможении он достиг своего Бустона...
Стольничий и сотрапезник эмирского сына Яхшибек в глубине души неплохо относился к Мирзо Акраму, испытавшему на его глазах столь унизительные издевательства. Конечно, Яхшибек помнил подарки, которые Мирзо Акрам не раз подносил ему. Яхшибек хорошо знал также, что в государстве угодливых чиновников впавший сегодня в немилость завтра мог вновь оказаться возвышенным. Поэтому через несколько дней, пригласив к
себе богача домой, Яхшибек за добрым угощеньем сказал ему:
— Ты уж отчаянью предался? Напрасно! Не теряй надежды! Сделай моему господину какой-нибудь стоящий подарок, а остальное я уж как-нибудь улажу! После успешной поездки моего повелителя в Москву его высочество, наш благословенный эмир, стал принимать во внимание многие просьбы своего наследника-сына. Не поскупишься на подарок, тот скажет о нем своему родителю, сделает так, что тебя непременно назначат на доходную должность.
— О, если бы! — издал из своего сокрушенного сердца полный печали возглас Мирзо Акрам.— Да стану я прахом под стопами вашими, дорогой стольничий, дай бог дожить вам до ста лет. Вижу, вы мой искренний друг, мой попечитель! Если сбудется сказанное вами, я не оставлю вас недовольным!
— Сбудется, кори, да! Если, ублаготворяя господина, ты не забудешь и обо мне!..
Богатей рассыпался в заверениях и изъявлениях благодарности, прекрасно поняв, что в истоке предложения Яххпибека таится какой-либо намек, сделанный своему столышчему самим правителем Кермине.
Через два дня пятьсот золотых наличными поступили в казну правителя, а Яхшибеку сверх того досталось пятьдесят таких же монет. Чтобы сделать этот подарок, Мирзо Акрам продал чуть не половину принадлежавшего ему сада. Он не сомневался: жертва с лихвой окупится.
В скором времени по пыльным дорогам, огибая спадающие в пустыню горные кряжи, затем поднимаясь по тропинкам на перевалы, спускаясь в долины, припадая к водам шумливых рек, ночуя со всем своим семейством у местных богатеев в красивейших горных селениях, Мирзо Акрам в составе большого каравана перебирался далеко на юго-восток, приближаясь к древнему городу Кабадиану, расположенному над коричневой рекою Кафирниган,
Мирзо Акрам ехал в свите нового высокого правителя бекства Кабадиан — обширного, граничащего с владениями афганского падишаха. Богатей Мирзо Акрам был в этой свите не последним из важных лиц, ибо по праву, предоставленному эмиром своему беку,— выбрать и взять
с собою важнейших должностных лиц — был назначен на должность раиса — главы администрации столицы бекства. В этой должности Мирзо Акрам был утвержден верховным раисом благословенного стольного города Бухары, как верный раб и испытанный исполнитель государевых велений...
ГЛАВА ВТОРАЯ
Но оставим на время Кабадиан, как уже оставили Кермине. Разговор сейчас пойдет еще об одном бекстве, завоеванном эмиром недавно,— о прекрасном, хоть и утратившем теперь свою независимость Бальджуане...
Нет, кажется, в мире мест, где климат был бы более усладительным, чем здесь — в былом княжестве, а ныне Бальджуанском бекстве,— в тесных горных долинах рек Хингоб, Сурхоб, Оби-Мазар, в туменах Ховалинга, Сари- Хосора, Кангута.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122
— А ну-ка, Ходжикул,— приказал Абдул Ахад слуге,— принеси из перепелов одного, сильного; пустим их сразиться, посмотрим, что будет?
Ходжикул принес из отборных перепелов одного. Слуги правителя, певцы, музыкаты, освободив середину зала, расположились по сторонам. Большебородый лысеющий Яхшибек, годный по возрасту в отцы двадцатисемилетнему правителю, взял принесенного слугой отборного перепела, прошел с ним к порогу входной двери, где нагромождена была снятая пирующими обувь, сел у порога на корточки, держа готовую к бою птицу. Сын эмира с дарственным перепелом присел в середине зала. Оба одновременно пустили птиц сражаться.
Перепел, выпущенный Яхшибеком, распустив крылья, вытянувшись и выставив клюв, как копье, словно распрямившаяся пружина, рванулся вперед, наскочил на противника и, в мгновение расклевав его, обратил в бегство. Хваленный Мирзо Акрамом перепел, отскочив в сторону, стал, уклоняясь от новой схватки, мерно и важно расхаживать по кругу, держась на почтительном расстоянии от ощеренного и готового пуститься в преследование воителя. Затем перепел Мирзо Акрама лениво побежал к людям, явно ища укрытия...
Первым расхохотался Абдул Ахад. За ним все присутствующие разразились столь громоподобным хохотом, что он показался смущенному, впавшему в страх Мирзо Акраму градом камней, обрушенным на его несчастную голову. Правитель хохотал, рыдая. Его лицо покрылось слезами. Он долго утирал их и наконец, насмехаясь, сказал, обращаясь к Мирзо Акраму:
— О, не умри ты, кори! Э-э, чтоб твой перепел с его мышцами и сухожилиями пережил тебя!
И тут в голову правителя пришла мысль позабавиться
еще пуще. Он приказал слуге Ходжикулу и Мирзо Акраму изобразить из себя дерущихся перепелов — биться при всех беспощадно!
Ходжикул, который, видимо, привык к подобным шуткам своего повелителя, сразу встал на четвереньки, выставив вперед похожую на заржавленный кинжал острую рыжую бороду, и с устрашающим видом двинулся на Мирзо Акрама. Тот испугался, пал в ноги сыну эмира, бормоча покаянные слова:
— Да стану я прахом у ног ваших, достопочтенный, собакой у ваших дверей стану, отпустите мой грех!
Но правитель не склонен был лишать себя веселого развлечения.
— Молчи и быстрей превращайся в перепела, вступай в драку, а не то снесу тебе голову!
Хочешь не хочешь, а незадачливому Мирзо Акраму пришлось превратиться в довольно-таки жирное четвероногое, вступить в бой вместо своей изменницы-птицы.
Тут уж потеха пошла трудно вообразимая! Ходжикул и Мирзо Акрам наскакивали один на другого, бились головами, выпрастывая спутанные бороды, подминали друг друга. Ходжикул, кружа руками, вскрикивал по-перепелиному «пит-пилик, пит-пилик!», и, войдя в раж, позабыв, что он перепел, стал по-ослиному лягаться. Началось такое зрелище, что зрители от смеха надрывали себе животы. Сын эмира утратил способность вымолвить хоть слово и, схватившись за живот, тыкался головой в лежавший рядом мягкий бархатный валик и ржал как лошадь.
Наконец Мирзо Акрам — толстый, жирный, мокрый от пота — упал, задохнувшись. Слуги правителя вытащили его за порог, вылили на голову кувшин холодной воды. А когда Мирзо Акрам отлежался, его взгромоздили на коня.
В полном изнеможении он достиг своего Бустона...
Стольничий и сотрапезник эмирского сына Яхшибек в глубине души неплохо относился к Мирзо Акраму, испытавшему на его глазах столь унизительные издевательства. Конечно, Яхшибек помнил подарки, которые Мирзо Акрам не раз подносил ему. Яхшибек хорошо знал также, что в государстве угодливых чиновников впавший сегодня в немилость завтра мог вновь оказаться возвышенным. Поэтому через несколько дней, пригласив к
себе богача домой, Яхшибек за добрым угощеньем сказал ему:
— Ты уж отчаянью предался? Напрасно! Не теряй надежды! Сделай моему господину какой-нибудь стоящий подарок, а остальное я уж как-нибудь улажу! После успешной поездки моего повелителя в Москву его высочество, наш благословенный эмир, стал принимать во внимание многие просьбы своего наследника-сына. Не поскупишься на подарок, тот скажет о нем своему родителю, сделает так, что тебя непременно назначат на доходную должность.
— О, если бы! — издал из своего сокрушенного сердца полный печали возглас Мирзо Акрам.— Да стану я прахом под стопами вашими, дорогой стольничий, дай бог дожить вам до ста лет. Вижу, вы мой искренний друг, мой попечитель! Если сбудется сказанное вами, я не оставлю вас недовольным!
— Сбудется, кори, да! Если, ублаготворяя господина, ты не забудешь и обо мне!..
Богатей рассыпался в заверениях и изъявлениях благодарности, прекрасно поняв, что в истоке предложения Яххпибека таится какой-либо намек, сделанный своему столышчему самим правителем Кермине.
Через два дня пятьсот золотых наличными поступили в казну правителя, а Яхшибеку сверх того досталось пятьдесят таких же монет. Чтобы сделать этот подарок, Мирзо Акрам продал чуть не половину принадлежавшего ему сада. Он не сомневался: жертва с лихвой окупится.
В скором времени по пыльным дорогам, огибая спадающие в пустыню горные кряжи, затем поднимаясь по тропинкам на перевалы, спускаясь в долины, припадая к водам шумливых рек, ночуя со всем своим семейством у местных богатеев в красивейших горных селениях, Мирзо Акрам в составе большого каравана перебирался далеко на юго-восток, приближаясь к древнему городу Кабадиану, расположенному над коричневой рекою Кафирниган,
Мирзо Акрам ехал в свите нового высокого правителя бекства Кабадиан — обширного, граничащего с владениями афганского падишаха. Богатей Мирзо Акрам был в этой свите не последним из важных лиц, ибо по праву, предоставленному эмиром своему беку,— выбрать и взять
с собою важнейших должностных лиц — был назначен на должность раиса — главы администрации столицы бекства. В этой должности Мирзо Акрам был утвержден верховным раисом благословенного стольного города Бухары, как верный раб и испытанный исполнитель государевых велений...
ГЛАВА ВТОРАЯ
Но оставим на время Кабадиан, как уже оставили Кермине. Разговор сейчас пойдет еще об одном бекстве, завоеванном эмиром недавно,— о прекрасном, хоть и утратившем теперь свою независимость Бальджуане...
Нет, кажется, в мире мест, где климат был бы более усладительным, чем здесь — в былом княжестве, а ныне Бальджуанском бекстве,— в тесных горных долинах рек Хингоб, Сурхоб, Оби-Мазар, в туменах Ховалинга, Сари- Хосора, Кангута.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122