Растерявшийся и удивленный Восэ стал было сопротивляться: «В чем дело? По какой вине вы меня хватаете?» Но тут слуга ударил его своей красной палкой по плечу так, что Восэ скорчился от боли. С коня спрыгнул еще один прислужник, и они втроем завели за спину руки Восэ и крепко связали их.
— Отведите его в темницу! — приказал миршаб.— Скажите там, чтоб ему на ноги надели колодки. Пока не разыщется его брат — убийца, он не будет освобожден.
Задержанного ударами палок погнали вперед. Ему не дали вымолвить ни одного слова. Он понял только, что Назир не находится здесь в заключении. Может быть, его побратим сбежал?
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Назир — богатырь, землепашец, горец, знатный охотник. Назир — сын Хуш-Мухаммеда, житель селения Афарди Сари-Хосорского тумена Бальджуанского бекства Восточной Бухары... Назир — честный и добрый человек, побратим Восэ, ушедший в поисках заработка из родных гор в Шахрисябз, попавший в беду, брошенный тамошним миршабом в тюрьму и теперь куда-то исчезнувший, невольно ставший причиной несчастий, которые постигли Восэ, отправившегося в далекий путь на выручку своего друга. Но что знаем мы о том, как протекала жизнь Назира до того дня, когда в селении Дара-и-Мухтор пришел к Восэ его сын и со слезами рассказал о судьбе своего отца?
Пришло время поведать читателю о невзгодах, какие пришлось пережить Назиру до того, как решил он покинуть родное селение Афарди, где — до смерти жены — ничто не нарушало его спокойствия.
Но случилось так: умерла жена, хорошая, молодая, любимая Зарагуль. В печали своей Назир понял, что никакую другую женщину он уже никогда не полюбит... Однако прошло какое-то время, не захотелось Назиру жить в одиночестве, холостяком-вдовцом... И он взял себе в жены некую некрасивую, сорокапятилетнюю, рано поседевшую вдовушку, обещавшую ему быть заботливой и хорошей хозяйкой. Эта женщина, по имени Марзия, приходилась родственницей сари-хосорскому амлякдару, который дал ей согласие на брак с охотником, известным всему тумену. Назиру, кстати, показалось, что совсем не так уж плохо ему, простому земледельцу, породниться таким образом с амлякдаром, в руках которого сходятся нити судеб крестьян...
Если б только Назир мог предвидеть, какую совершает ошибку!
Марзия оказалась не только некрасивой, но и дурного нрава злой женщиной.
Сначала она прибирала к рукам и прятала половину того, что муж ее добывал в поте лица своего,— была ли это пища, одежда или предметы домашнего обихода. Все припрятанное она тайно переправляла замужним дочерям. Благополучие и достаток словно на крыльях стали улетать из дома Назира. Спустя два года дом его превратился в лачугу дервиша, а сам он остался в лохмотьях, Его сын Маджид и юная невестка Гульчехра, которые жили с ним в одном доме, не знали, куда бежать от подобного жалу змеи языка Марзии. Родные и знакомые, как и единственная дочь Назира, видеть не могли неизменно злую , и кислую физиономию его жены, а потому постепенно перестали у него бывать.
От тоски и горя Назир забросил охоту на лис, зайцев, волков и газелей. Его фитильное ружье с сошками и капкан заржавели, сети гнили, и он, когда-то охотившийся
даже на барсов, оказался жертвой в незримых, но безжалостных сетях женщины. Числившийся родственником сари-хосорский амлякдар не только не помогал Назиру в трудностях жизни, но, напротив, удесятерил их. Бедняга, из страха перед неприязнью и гневом амлякдара, не смел натянуть потуже удила, которые закусила его жена.
У его сына Маджида и невестки Гульчехры росла прелестная двухлетняя дочурка по имени Азиза, в которой дед души не чаял. Он часто носил внучку на руках, играл на домбре, учил ее танцевать, из поездок в Ховалинг или Бальджуан привозил сладости; вечерами вырезал для Азизы из дерева куклы, фигурки медведей, волков. Чудесная, веселая и улыбчивая девочка-лепетунья ласкала душу Назира, была единственным его утешением... А Марзия едва сдерживала свое бешенство, наблюдая любовь деда к внучке, с ехидством колола его придирчивыми упреками...
Однажды, когда Назир был на мельнице, сын в поле, а невестка по какому-то делу зашла к соседям, Марзия, оказавшись на дне оврага, вытащила оттуда залитое кровью тельце девочки, и с каким-то странным неистовством подняла крик, будто Азиза неожиданно упала в овраг и убилась... Сбежались Гульчехра и соседи, вернулся Назир и Маджид... Гульчехра рвала на себе волосы, окровавила лицо, билась головой о стену, Маджид стоял бледный как мертвец, застыв на месте с непрерывно моргающими глазами. Назир, не в силах стоять, опустился наземь, чувствуя, что в сердце что-то оборвалось, как струна, которую больше не соединишь... Горе в дом пришло неизбывное, неумолимое...
Среди собравшихся соседок не было только Надиры, задушевной подруги Гульчехры. Но тогда никто не придал значения ее отсутствию...
Маленькую Азизу похоронили. Спустя два дня к убитой горем Гульчехре пришла Надира, обняла ее, стала плакать. Потом, собравшись уходить, опять заплакала, пробормотала сквозь слезы: «Подруженька, сердце мое разрывается, да только не могу я сказать...» Почувствовав, что подруга хранит какую-то тайну и не решается ее открыть, Гульчехра слезами и мольбами заставила Надиру высказаться.
— Азиза не сама упала, подруга... Ее... столкнули, сбросили в овраг. Я была у себя на крыше, видела своими глазами.
Несчастная мать схватилась за сердце. Она не стала расспрашивать, когда Надира, не захотев назвать убийцу ребенка, сказала только:
— Ты сама знаешь, будь осторожна, подруженька, не называй меня, чтоб они не навлекли беду и на мою голову.
С этими словами она ушла. С воплем Гульчехра кинулась через двор в дом тестя, набросилась на Марзию, вцепилась ногтями в ее лицо, стала рвать ей клочьями седые волосы:
— Ты убила моего ребенка! Найди и отдай мне моего ребенка!
Крики женщин привлекли внимание мужчин, Назир и его сын оторвали обезумевшую Гульчехру от испуганной, все отрицающей Марзии. Умолчав о том, откуда узнала, Гульчехра рассказала, мужу и свекру тайну гибели девочки. Назир, вне себя, в сильном гневе, впервые поднял руку на жену. Свалив Марзию ударом у порога двери, он приставил нож к ее горлу:
— Гадюка, ты убила ребенка, признавайся, не то сейчас сниму тебе голову!
Женщина знала мягкий характер мужа, не испугалась:
— Отними мне голову. Я не убийца ребенка, на меня клевещут!
— Поклянись!
— Клянусь именем пророка, я не убивала ребенка!
Назир отпустил женщину, он, однако, знал, что для
такой «ведьмы из ада», как Марзия, клятва ничего не стоит. Сомнения его не исчезли, но и доказательств у него не было,— ведь Гульчехра не назвала свидетельницу преступления, зная, что Марзия через своего брата лякдара может не только испортить жизнь ее подруге, но и погубить Надиру.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122
— Отведите его в темницу! — приказал миршаб.— Скажите там, чтоб ему на ноги надели колодки. Пока не разыщется его брат — убийца, он не будет освобожден.
Задержанного ударами палок погнали вперед. Ему не дали вымолвить ни одного слова. Он понял только, что Назир не находится здесь в заключении. Может быть, его побратим сбежал?
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Назир — богатырь, землепашец, горец, знатный охотник. Назир — сын Хуш-Мухаммеда, житель селения Афарди Сари-Хосорского тумена Бальджуанского бекства Восточной Бухары... Назир — честный и добрый человек, побратим Восэ, ушедший в поисках заработка из родных гор в Шахрисябз, попавший в беду, брошенный тамошним миршабом в тюрьму и теперь куда-то исчезнувший, невольно ставший причиной несчастий, которые постигли Восэ, отправившегося в далекий путь на выручку своего друга. Но что знаем мы о том, как протекала жизнь Назира до того дня, когда в селении Дара-и-Мухтор пришел к Восэ его сын и со слезами рассказал о судьбе своего отца?
Пришло время поведать читателю о невзгодах, какие пришлось пережить Назиру до того, как решил он покинуть родное селение Афарди, где — до смерти жены — ничто не нарушало его спокойствия.
Но случилось так: умерла жена, хорошая, молодая, любимая Зарагуль. В печали своей Назир понял, что никакую другую женщину он уже никогда не полюбит... Однако прошло какое-то время, не захотелось Назиру жить в одиночестве, холостяком-вдовцом... И он взял себе в жены некую некрасивую, сорокапятилетнюю, рано поседевшую вдовушку, обещавшую ему быть заботливой и хорошей хозяйкой. Эта женщина, по имени Марзия, приходилась родственницей сари-хосорскому амлякдару, который дал ей согласие на брак с охотником, известным всему тумену. Назиру, кстати, показалось, что совсем не так уж плохо ему, простому земледельцу, породниться таким образом с амлякдаром, в руках которого сходятся нити судеб крестьян...
Если б только Назир мог предвидеть, какую совершает ошибку!
Марзия оказалась не только некрасивой, но и дурного нрава злой женщиной.
Сначала она прибирала к рукам и прятала половину того, что муж ее добывал в поте лица своего,— была ли это пища, одежда или предметы домашнего обихода. Все припрятанное она тайно переправляла замужним дочерям. Благополучие и достаток словно на крыльях стали улетать из дома Назира. Спустя два года дом его превратился в лачугу дервиша, а сам он остался в лохмотьях, Его сын Маджид и юная невестка Гульчехра, которые жили с ним в одном доме, не знали, куда бежать от подобного жалу змеи языка Марзии. Родные и знакомые, как и единственная дочь Назира, видеть не могли неизменно злую , и кислую физиономию его жены, а потому постепенно перестали у него бывать.
От тоски и горя Назир забросил охоту на лис, зайцев, волков и газелей. Его фитильное ружье с сошками и капкан заржавели, сети гнили, и он, когда-то охотившийся
даже на барсов, оказался жертвой в незримых, но безжалостных сетях женщины. Числившийся родственником сари-хосорский амлякдар не только не помогал Назиру в трудностях жизни, но, напротив, удесятерил их. Бедняга, из страха перед неприязнью и гневом амлякдара, не смел натянуть потуже удила, которые закусила его жена.
У его сына Маджида и невестки Гульчехры росла прелестная двухлетняя дочурка по имени Азиза, в которой дед души не чаял. Он часто носил внучку на руках, играл на домбре, учил ее танцевать, из поездок в Ховалинг или Бальджуан привозил сладости; вечерами вырезал для Азизы из дерева куклы, фигурки медведей, волков. Чудесная, веселая и улыбчивая девочка-лепетунья ласкала душу Назира, была единственным его утешением... А Марзия едва сдерживала свое бешенство, наблюдая любовь деда к внучке, с ехидством колола его придирчивыми упреками...
Однажды, когда Назир был на мельнице, сын в поле, а невестка по какому-то делу зашла к соседям, Марзия, оказавшись на дне оврага, вытащила оттуда залитое кровью тельце девочки, и с каким-то странным неистовством подняла крик, будто Азиза неожиданно упала в овраг и убилась... Сбежались Гульчехра и соседи, вернулся Назир и Маджид... Гульчехра рвала на себе волосы, окровавила лицо, билась головой о стену, Маджид стоял бледный как мертвец, застыв на месте с непрерывно моргающими глазами. Назир, не в силах стоять, опустился наземь, чувствуя, что в сердце что-то оборвалось, как струна, которую больше не соединишь... Горе в дом пришло неизбывное, неумолимое...
Среди собравшихся соседок не было только Надиры, задушевной подруги Гульчехры. Но тогда никто не придал значения ее отсутствию...
Маленькую Азизу похоронили. Спустя два дня к убитой горем Гульчехре пришла Надира, обняла ее, стала плакать. Потом, собравшись уходить, опять заплакала, пробормотала сквозь слезы: «Подруженька, сердце мое разрывается, да только не могу я сказать...» Почувствовав, что подруга хранит какую-то тайну и не решается ее открыть, Гульчехра слезами и мольбами заставила Надиру высказаться.
— Азиза не сама упала, подруга... Ее... столкнули, сбросили в овраг. Я была у себя на крыше, видела своими глазами.
Несчастная мать схватилась за сердце. Она не стала расспрашивать, когда Надира, не захотев назвать убийцу ребенка, сказала только:
— Ты сама знаешь, будь осторожна, подруженька, не называй меня, чтоб они не навлекли беду и на мою голову.
С этими словами она ушла. С воплем Гульчехра кинулась через двор в дом тестя, набросилась на Марзию, вцепилась ногтями в ее лицо, стала рвать ей клочьями седые волосы:
— Ты убила моего ребенка! Найди и отдай мне моего ребенка!
Крики женщин привлекли внимание мужчин, Назир и его сын оторвали обезумевшую Гульчехру от испуганной, все отрицающей Марзии. Умолчав о том, откуда узнала, Гульчехра рассказала, мужу и свекру тайну гибели девочки. Назир, вне себя, в сильном гневе, впервые поднял руку на жену. Свалив Марзию ударом у порога двери, он приставил нож к ее горлу:
— Гадюка, ты убила ребенка, признавайся, не то сейчас сниму тебе голову!
Женщина знала мягкий характер мужа, не испугалась:
— Отними мне голову. Я не убийца ребенка, на меня клевещут!
— Поклянись!
— Клянусь именем пророка, я не убивала ребенка!
Назир отпустил женщину, он, однако, знал, что для
такой «ведьмы из ада», как Марзия, клятва ничего не стоит. Сомнения его не исчезли, но и доказательств у него не было,— ведь Гульчехра не назвала свидетельницу преступления, зная, что Марзия через своего брата лякдара может не только испортить жизнь ее подруге, но и погубить Надиру.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122