Тогда и мятеж сам собою развеется, подданные сразу же успокоятся. И послание, направленное вами в Бухару и Гиссар, не вызовет сомнений в правдивости ваших слов. Сообщите: «Я поймал этих четырех гнусных злодеев, убийц почтеннейшего диванбеги». И все — душа свободна. Если даже последует высочайшее повеление доставить тех убийц в Бухару, то пошлите туда на казнь, а нет — так сами прикончите.
От слов хаджи Якуба Мирзо Акраму стало спокойнее, он счел совет весьма разумным. «Хорошо я сделал, позвав его!» — с удовлетворением подумал он.
Они оба долго обсуждали, кого послать на поимку Восэ, перебирали имена старейшин, стражников, начальников караулов. Наконец решили поручить дело тысяцкому Саидкулу, по прозвищу «Комок Глины»,— все подчиненные ему стражники и слуги казались столь тупоумными и неповоротливыми, что он всегда окликал их словами «Эй, комок глины!», за что и получил от людей это прозвище. Этот тысяцкий был старейшиной кочевого племени марка, жил в Кизыл-Мазаре и по приказу правителей Бальджуана, Куляба, Кабадиана не раз выступал с кочевниками своего племени против шаек воров и разбойников, умело громил их, вылавливал зачинщиков и тем прославился на всю Восточную Бухару. Помимо всего он со своими марка был благодарен Мирзо Акраму за то, что вместо отбитых у них овечьих отар люди племени марка получили от правителя тысячу голов овец из угнанных Тугаем. Мирзо Акрам не сомневался в том, что по этой причине Саидкул охотно выполнит его просьбу.
Через два дня тысяцкий-«воровылавливатель» по приглашению Мирзо Акрама прибыл из Кизыл-Мазара с двадцатью конными джигитами. Правитель дал ему еще два десятка своих солдат, оружие и боеприпасы. "С сорока отборными конниками Саидкул отправился на «врагов его высочества» в сторону Ховалинга, Сари-Хосора, Яхсу...
Восэ с отрядом тоже ездил из селения в селение. Почти не давая отдыха коням, отряд ежедневно заезжал в пять- шесть селений, в которых Восэ и его друзья призывали народ к восстанию. Восставшие бедняки отбирали зерно и скот у богатеев, чиновников, делили добычу между собой. А узнав от дозорных, что к селению приближается Комок Глины, заблаговременно уходили в горы, скрывались в глухих ущельях. Тысяцкий Саидкул тоже не давал себе отдыха, почти безостановочно преследуя Восэ. Но поймать Восэ было трудно, даже невозможно, ибо когда тысяцкий расспрашивал про него население, то земледельцы, пастухи, дровосеки направляли его в ложную сторону, а сами срочно сообщали Восэ о местонахождении Саидкула.
Таким образом, при содействии крестьян, Восэ вводил преследователей в заблуждение, а сам со своим отрядом направлялся в такие места, каких Саидкул не мог бы достичь, даже если б у него и его джигитов выросли крылья... Среди населения появились уже и песни о Восэ. Он сам удивлялся, слыша там и здесь от певцов и сказителей истории «о подвигах богатыря Восэ»; в них народ вспоминал о том, как Восэ в дни своей молодости прогнал из Норинджа присланных правителем Каратегина сборщиков налогов; и о том, как Восэ женился на дочери дарвазца Наимшаха; и о нападении на драчливого, скандального сборщика в своем селении, за что амлякдар наложил на Восэ непомерный взыск; и об избавлении благородным, бесстрашным Восэ своего побратима Назира-богатыря из плена на чужбине... И, конечно, об укрощении дикой ло- кайской лошади, в чем сам святой Хызр оказал чудесную помощь Восэ; и как Восэ загнал в тупик своими бесстрашными словами правителя у стен крепости в Вальджуане; и, наконец, о богатырском вооруженном нападении на того же Мирзо Акрама, правителя всего бекства, и на бухарского диванбеги... Под звуки домбры певцы с вдохновением пели песни, сложенные во славу Восэ, а сказители, угощая повстанцев, рассказывали расцвеченные самой необузданной фантазией истории.
В селении Леджан, после обращения Восэ к народу, некий певец, перебирая пальцами струны своей домбры, качал поэтическое повествование рассуждением о том, что в далеком прошлом в горах всегда находились богатыри, появлявшиеся в самое трудное время; они защищали свой народ от захватчиков, насильников и грабителей. А вот после завоевания Страны Гор мангытами эти богатыри поумирали или, состарившись, расползлись по своим углам, доживая свой век в безопасности и смирении. И не стало защитников у народа. И только теперь опять появились новые богатыри, вождем их стал самый храбрый из них — Восэ... Слушая эту песню, жители селения Леджан хором возглашали волнующий сердце и дарящий отвагу припев:
Восэ, час похода настал! Наш дух охвачен гневом, Гром светопреставления Гремит над народом!
В период подготовки народного восстания Восэ не хотел, чтобы его отряд был очень многолюдным,— со многими всадниками трудно передвигаться из селения в селение, да и снабжать их продовольствием и фуражом было бы нелегко.
И все-таки, вопреки желанию Восэ, его отряд день ото дня рос: в каждом селении к нему присоединялись все новые всадники, по собственной воле следовавшие за ним. За несколько дней в отряде повстанцев оказалось до ста пятидесяти человек.
Тогда Восэ разделил конников на три отряда, стремясь к тому, чтобы каждый из них был подвижнее, и к тому, чтобы распространить восстание на несколько тумеяов сразу. Предводителями отрядов стали Назир-богатырь, Сайд Али и сам Восэ.
Районом действия своего отряда Восэ избрал окрестности Ховалинга. НазирЯ-богатыря направил в Сари-Хосор и на Яхсу, а Сайд Али на север от Бальджуана — в селения по реке Сурхоб, ручью Ходжа-Махшар и к склонам горы Чаган.
Тысяцкий Саидкул, Комок Глины, не знал, по следу какого отряда повстанцев ему идти. Враждебность горцев Саидкул ощущал на каждом шагу. Они не только сбивали его со следа, направляли по ложному пути, но и нападали на него и его солдат. Беглые земледельцы, пастухи, охотники в узких скалистых ущельях сыпали на головы преследователей камни.
Мирзо Акрам надеялся, что Комок Глины быстро поймает Восэ, доставит его живым или мертвым. Но вот уже с неделю Саидкула постигали неудачи, Восэ не попадался в руки преследователям, а повстанческое движение усиливалось. Потеряв покой, правитель каждодневно слал к тысяцкому гонцов, торопил его, запрашивал о причинах неудач.
Для успокоения правителя тысяцкий, в разграбленных и разрушенных им селениях, захватив нескольких не успевших бежать крестьян, направил их связанными в Бальджуан, сообщая через конвоиров о том, что эти люди сочувствуют Восэ.
Не решаясь углубляться в горные теснины, Саидкул совершал набеги только на ближайшие к Бальджуану селения и летовья. А Восэ в эти дни размышлял о том, как вернее нанести решительный удар своему преследователю. Местные жители сообщили, что тысяцкий, потратив день на разъезды в поисках врагов, каждую ночь возвращается в селение Чорбог, где со своими солдатами спит до рассвета.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122
От слов хаджи Якуба Мирзо Акраму стало спокойнее, он счел совет весьма разумным. «Хорошо я сделал, позвав его!» — с удовлетворением подумал он.
Они оба долго обсуждали, кого послать на поимку Восэ, перебирали имена старейшин, стражников, начальников караулов. Наконец решили поручить дело тысяцкому Саидкулу, по прозвищу «Комок Глины»,— все подчиненные ему стражники и слуги казались столь тупоумными и неповоротливыми, что он всегда окликал их словами «Эй, комок глины!», за что и получил от людей это прозвище. Этот тысяцкий был старейшиной кочевого племени марка, жил в Кизыл-Мазаре и по приказу правителей Бальджуана, Куляба, Кабадиана не раз выступал с кочевниками своего племени против шаек воров и разбойников, умело громил их, вылавливал зачинщиков и тем прославился на всю Восточную Бухару. Помимо всего он со своими марка был благодарен Мирзо Акраму за то, что вместо отбитых у них овечьих отар люди племени марка получили от правителя тысячу голов овец из угнанных Тугаем. Мирзо Акрам не сомневался в том, что по этой причине Саидкул охотно выполнит его просьбу.
Через два дня тысяцкий-«воровылавливатель» по приглашению Мирзо Акрама прибыл из Кизыл-Мазара с двадцатью конными джигитами. Правитель дал ему еще два десятка своих солдат, оружие и боеприпасы. "С сорока отборными конниками Саидкул отправился на «врагов его высочества» в сторону Ховалинга, Сари-Хосора, Яхсу...
Восэ с отрядом тоже ездил из селения в селение. Почти не давая отдыха коням, отряд ежедневно заезжал в пять- шесть селений, в которых Восэ и его друзья призывали народ к восстанию. Восставшие бедняки отбирали зерно и скот у богатеев, чиновников, делили добычу между собой. А узнав от дозорных, что к селению приближается Комок Глины, заблаговременно уходили в горы, скрывались в глухих ущельях. Тысяцкий Саидкул тоже не давал себе отдыха, почти безостановочно преследуя Восэ. Но поймать Восэ было трудно, даже невозможно, ибо когда тысяцкий расспрашивал про него население, то земледельцы, пастухи, дровосеки направляли его в ложную сторону, а сами срочно сообщали Восэ о местонахождении Саидкула.
Таким образом, при содействии крестьян, Восэ вводил преследователей в заблуждение, а сам со своим отрядом направлялся в такие места, каких Саидкул не мог бы достичь, даже если б у него и его джигитов выросли крылья... Среди населения появились уже и песни о Восэ. Он сам удивлялся, слыша там и здесь от певцов и сказителей истории «о подвигах богатыря Восэ»; в них народ вспоминал о том, как Восэ в дни своей молодости прогнал из Норинджа присланных правителем Каратегина сборщиков налогов; и о том, как Восэ женился на дочери дарвазца Наимшаха; и о нападении на драчливого, скандального сборщика в своем селении, за что амлякдар наложил на Восэ непомерный взыск; и об избавлении благородным, бесстрашным Восэ своего побратима Назира-богатыря из плена на чужбине... И, конечно, об укрощении дикой ло- кайской лошади, в чем сам святой Хызр оказал чудесную помощь Восэ; и как Восэ загнал в тупик своими бесстрашными словами правителя у стен крепости в Вальджуане; и, наконец, о богатырском вооруженном нападении на того же Мирзо Акрама, правителя всего бекства, и на бухарского диванбеги... Под звуки домбры певцы с вдохновением пели песни, сложенные во славу Восэ, а сказители, угощая повстанцев, рассказывали расцвеченные самой необузданной фантазией истории.
В селении Леджан, после обращения Восэ к народу, некий певец, перебирая пальцами струны своей домбры, качал поэтическое повествование рассуждением о том, что в далеком прошлом в горах всегда находились богатыри, появлявшиеся в самое трудное время; они защищали свой народ от захватчиков, насильников и грабителей. А вот после завоевания Страны Гор мангытами эти богатыри поумирали или, состарившись, расползлись по своим углам, доживая свой век в безопасности и смирении. И не стало защитников у народа. И только теперь опять появились новые богатыри, вождем их стал самый храбрый из них — Восэ... Слушая эту песню, жители селения Леджан хором возглашали волнующий сердце и дарящий отвагу припев:
Восэ, час похода настал! Наш дух охвачен гневом, Гром светопреставления Гремит над народом!
В период подготовки народного восстания Восэ не хотел, чтобы его отряд был очень многолюдным,— со многими всадниками трудно передвигаться из селения в селение, да и снабжать их продовольствием и фуражом было бы нелегко.
И все-таки, вопреки желанию Восэ, его отряд день ото дня рос: в каждом селении к нему присоединялись все новые всадники, по собственной воле следовавшие за ним. За несколько дней в отряде повстанцев оказалось до ста пятидесяти человек.
Тогда Восэ разделил конников на три отряда, стремясь к тому, чтобы каждый из них был подвижнее, и к тому, чтобы распространить восстание на несколько тумеяов сразу. Предводителями отрядов стали Назир-богатырь, Сайд Али и сам Восэ.
Районом действия своего отряда Восэ избрал окрестности Ховалинга. НазирЯ-богатыря направил в Сари-Хосор и на Яхсу, а Сайд Али на север от Бальджуана — в селения по реке Сурхоб, ручью Ходжа-Махшар и к склонам горы Чаган.
Тысяцкий Саидкул, Комок Глины, не знал, по следу какого отряда повстанцев ему идти. Враждебность горцев Саидкул ощущал на каждом шагу. Они не только сбивали его со следа, направляли по ложному пути, но и нападали на него и его солдат. Беглые земледельцы, пастухи, охотники в узких скалистых ущельях сыпали на головы преследователей камни.
Мирзо Акрам надеялся, что Комок Глины быстро поймает Восэ, доставит его живым или мертвым. Но вот уже с неделю Саидкула постигали неудачи, Восэ не попадался в руки преследователям, а повстанческое движение усиливалось. Потеряв покой, правитель каждодневно слал к тысяцкому гонцов, торопил его, запрашивал о причинах неудач.
Для успокоения правителя тысяцкий, в разграбленных и разрушенных им селениях, захватив нескольких не успевших бежать крестьян, направил их связанными в Бальджуан, сообщая через конвоиров о том, что эти люди сочувствуют Восэ.
Не решаясь углубляться в горные теснины, Саидкул совершал набеги только на ближайшие к Бальджуану селения и летовья. А Восэ в эти дни размышлял о том, как вернее нанести решительный удар своему преследователю. Местные жители сообщили, что тысяцкий, потратив день на разъезды в поисках врагов, каждую ночь возвращается в селение Чорбог, где со своими солдатами спит до рассвета.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122