В интересах Остонакула было, чтобы в горных бекствах, находившихся под его негласным наблюдением, царили спокойствие и порядок. В какой-то мере он, правящий Гиссаром, был ответствен перед эмиром за них.
— Горцы — народ невежественный, непослушный, — говорил он.— С этим народом надо быть строгим. Ведь горный восточный край и все его население мы подчинили себе силой меча, эти люди наши рабы. Они должны стоять перед нами склонив головы и на все, что мы ни прикажем, отвечать: «Повинуюсь, исполню, во славу божью...» Нельзя забывать, что невежество этого темного народа не привело их ни к истинной религии, ни к пониманию справедливых законов наших...
Мирзо Акрам слушал наставления Остонакула, а мысли его были далеко. Он думал о сотнях тысяч тенег, подаренных Абдул Ахаду, дорогих конях, украшенных золотыми седлами, и драгоценных каменьях, которые преподносились эмиру, чтобы получить высокие доляшости. Вспомнил он и свою дочь Зеби, деньги, истраченные на украшения и одежду Зеби, коня и его богатое оголовье и седло, да и сто пятьдесят золотых, отданных стольничему Яхшибеку... «Теперь,— успокаивал себя Мирзо Акрам, все еще не опомнившийся от увиденного в сокровищнице Остонакула,— теперь пришло время восполнить все расходы, прибавив к добытому во много раз большее...»
...В Бальдяуане Мирзо Акрама встретила толпа военных и чиновных служилых людей, священнослужителей, богачей и их челяди — в парадных одеждах, с накрученными Нс1 головы чалмами, с тщательно расчесанными бородами. Новый правитель на льстивые приветствия и поклоны отвечал каждому величавыми кивками и неразборчивым бормотаньем, какому научился у чиновников Бухары.
Сопровождаемый чиновниками, солдатами, правитель неторопливо проехал в крепость.
В крепости он сошел с коня, поддеряшваемый одним из старейшин города. Не входя в канцелярию и в яшлые помещения, он прежде всего поднялся на крепостную стену, обошел все четыре ее стороны, оглядывая окрестности холмы и просторы низины, дальние горы, ближние кварталы, мутную от раствора красноцветных глин реку... Можно было подумать, что он хочет увидеть сразу все отныне ему подвластное бекство.
Древняя крепость Бальджуана была расположена на вершине горы, точно орлиное гнездо, прилепившееся к высокой скале над обрывистым берегом Сурхоба. У подножия
крепости простиралось длинное и широкое ущелье с каменистыми осыпями, кущами плодовых деревьев, карагачей и платанов, серебристыми притоками Красной реки и группами каменистых и глиняных домиков по обоим берегам реки — на вершинах и склонах холмов... «Место моего правления! — понежил себя тщеславною мыслью Мирзо Акрам.— Моя крепость хоть и меньше Гиссара, зато она выше и крепче!..»
Свою деятельность на новом государственном посту Мирзо Акрам начал приказом о вызове к себе старейшин рода марка. Они вскоре прибыли. Начались вопросы и ответы об украденных у марка баранах. Выяснилось, что верховод налетчиков-локайцев, житель кулябской провинции Тугай-Юлчи, из каждой отары украденных им овец и баранов половину отгонял на пастбища правителя Бальджуана Ходжибурона, охотно принимавшего от воров дорогие подарки. Ну и уж зато правитель, конечно, не выслушивал жалоб ограбленных владельцев скота, а если и выслушивал, то не расследовал... «Хо-хо! Вот ловкач! — с тайной завистью к бывшему правителю подумал Мирзо-кори.—? Сумел ведь! Представляю себе, сколько скота и вещей он получил от Тугая!»
Мирзо Акрам потребовал к себе начальника бальджуанского воинства караулбеги Давлята (того самого, что изрубил сад Сайда Али на горе Чаган). Побеседовал с ним один на один, спросил: может ли Давлят найти воров, если это будет ему приказано?
— Приказ — от вас, а выполнение его — от нас! Да будет на то божье благоволение! — прижав ладонь к груди и тем выражая свое служебное рвение, ответил Давлят.
Мирзо Акрам тут же продиктовал приказ своему письмоводителю и, подписав его, вручил караулбеги. Давляту предписывалось напасть ночью на пастбища локайцев, захватить их скот и отогнать его к загонам бека. Давлят, конечно, сразу сообразил, что дело пахнет большой прибылью и для него самого, а потому принялся за выполнение приказа без промедления.
Ночью с двенадцатью вооруженными конниками - он двинулся к стыку границ трех бекств: Бальджуана, Куляба и Курган-Тюбе. Пастбища локайцев найти было не трудно. Пастухи кочевников, естественно, не были в силах дать отпор солдатам Давлята,— те с легкостью их схватили, связали, а три тысячи голов локайских овец потекли по долинам и холмам в сторону Бальджуана и к рассвету оказались на территории, подвластной бальджуанскому правителю. Таким образом, непричастные к грабежу, свершенному воровской шайкой Тугая, локайские кочевники жестоко поплатились за то, что было угнано у рода марка. По приказу Мирзо Акрама тысяча голов Давлятом была сдана ограбленным марка, а две тысячи поделены между правителем и его караулбеги: Мирзо Акрам взял себе тысячу восемьсот голов, а двести голов определил в собственность Давляту. Овец отогнали на север, к границам Каратегина, и присоединили к отарам их новых владельцев.
Ограбленные кулябские локайцы с мольбами о правосудии достигли Бухары. Но жалобы их эмиром не были приняты во внимание, так как правитель Бальджуана опередил их своим посланием к эмиру, доложив, будто проклятые воры во исполнение высочайшего приказа опознаны и настигнуты, тысяча голов (в послании только эта цифра и упомянута) у них изъята и возвращена роду марка...
«...Да стану я жертвенной овцою пред благословенным взором моего повелителя, светоносного покровителя,— гласило послание,— благодаря благоволению вместилища милостей и доверию к нам, рабам его, этот его раб, стремящийся к утверждению справедливосю и законности, вышел с одобрения его высочества на воров-локайцев, украденное ими взял и вернул владельцам, ободрив тем сердца подданных, о чем и докладывает, вознося богу молитвы за благолепие прекрасного государства, за здравие его высокого повелителя...»
Правитель Бальджуана нижайше просил эмира выразить порицание локайцам, если они будут обращаться с просьбами о правосудии, так как все они склочники, лжецы и клеветники, да и что другое могут придумать проклятые грабители, как не пытаться очернить тех верных слуг высокого эмира, которые с опасностью для жизни, блюдя интересы повелителя, восстанавливают законность даже в самых дальних уголках владений его...
Так разделался Мирзо Акрам с первыми порученными его бдению нарушителями закона...
Тем временем каждый день управители туменов и другие чиновники бекства, приезжая на первый поклон к новому правителю, по обычаю, привозили ему подарки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122
— Горцы — народ невежественный, непослушный, — говорил он.— С этим народом надо быть строгим. Ведь горный восточный край и все его население мы подчинили себе силой меча, эти люди наши рабы. Они должны стоять перед нами склонив головы и на все, что мы ни прикажем, отвечать: «Повинуюсь, исполню, во славу божью...» Нельзя забывать, что невежество этого темного народа не привело их ни к истинной религии, ни к пониманию справедливых законов наших...
Мирзо Акрам слушал наставления Остонакула, а мысли его были далеко. Он думал о сотнях тысяч тенег, подаренных Абдул Ахаду, дорогих конях, украшенных золотыми седлами, и драгоценных каменьях, которые преподносились эмиру, чтобы получить высокие доляшости. Вспомнил он и свою дочь Зеби, деньги, истраченные на украшения и одежду Зеби, коня и его богатое оголовье и седло, да и сто пятьдесят золотых, отданных стольничему Яхшибеку... «Теперь,— успокаивал себя Мирзо Акрам, все еще не опомнившийся от увиденного в сокровищнице Остонакула,— теперь пришло время восполнить все расходы, прибавив к добытому во много раз большее...»
...В Бальдяуане Мирзо Акрама встретила толпа военных и чиновных служилых людей, священнослужителей, богачей и их челяди — в парадных одеждах, с накрученными Нс1 головы чалмами, с тщательно расчесанными бородами. Новый правитель на льстивые приветствия и поклоны отвечал каждому величавыми кивками и неразборчивым бормотаньем, какому научился у чиновников Бухары.
Сопровождаемый чиновниками, солдатами, правитель неторопливо проехал в крепость.
В крепости он сошел с коня, поддеряшваемый одним из старейшин города. Не входя в канцелярию и в яшлые помещения, он прежде всего поднялся на крепостную стену, обошел все четыре ее стороны, оглядывая окрестности холмы и просторы низины, дальние горы, ближние кварталы, мутную от раствора красноцветных глин реку... Можно было подумать, что он хочет увидеть сразу все отныне ему подвластное бекство.
Древняя крепость Бальджуана была расположена на вершине горы, точно орлиное гнездо, прилепившееся к высокой скале над обрывистым берегом Сурхоба. У подножия
крепости простиралось длинное и широкое ущелье с каменистыми осыпями, кущами плодовых деревьев, карагачей и платанов, серебристыми притоками Красной реки и группами каменистых и глиняных домиков по обоим берегам реки — на вершинах и склонах холмов... «Место моего правления! — понежил себя тщеславною мыслью Мирзо Акрам.— Моя крепость хоть и меньше Гиссара, зато она выше и крепче!..»
Свою деятельность на новом государственном посту Мирзо Акрам начал приказом о вызове к себе старейшин рода марка. Они вскоре прибыли. Начались вопросы и ответы об украденных у марка баранах. Выяснилось, что верховод налетчиков-локайцев, житель кулябской провинции Тугай-Юлчи, из каждой отары украденных им овец и баранов половину отгонял на пастбища правителя Бальджуана Ходжибурона, охотно принимавшего от воров дорогие подарки. Ну и уж зато правитель, конечно, не выслушивал жалоб ограбленных владельцев скота, а если и выслушивал, то не расследовал... «Хо-хо! Вот ловкач! — с тайной завистью к бывшему правителю подумал Мирзо-кори.—? Сумел ведь! Представляю себе, сколько скота и вещей он получил от Тугая!»
Мирзо Акрам потребовал к себе начальника бальджуанского воинства караулбеги Давлята (того самого, что изрубил сад Сайда Али на горе Чаган). Побеседовал с ним один на один, спросил: может ли Давлят найти воров, если это будет ему приказано?
— Приказ — от вас, а выполнение его — от нас! Да будет на то божье благоволение! — прижав ладонь к груди и тем выражая свое служебное рвение, ответил Давлят.
Мирзо Акрам тут же продиктовал приказ своему письмоводителю и, подписав его, вручил караулбеги. Давляту предписывалось напасть ночью на пастбища локайцев, захватить их скот и отогнать его к загонам бека. Давлят, конечно, сразу сообразил, что дело пахнет большой прибылью и для него самого, а потому принялся за выполнение приказа без промедления.
Ночью с двенадцатью вооруженными конниками - он двинулся к стыку границ трех бекств: Бальджуана, Куляба и Курган-Тюбе. Пастбища локайцев найти было не трудно. Пастухи кочевников, естественно, не были в силах дать отпор солдатам Давлята,— те с легкостью их схватили, связали, а три тысячи голов локайских овец потекли по долинам и холмам в сторону Бальджуана и к рассвету оказались на территории, подвластной бальджуанскому правителю. Таким образом, непричастные к грабежу, свершенному воровской шайкой Тугая, локайские кочевники жестоко поплатились за то, что было угнано у рода марка. По приказу Мирзо Акрама тысяча голов Давлятом была сдана ограбленным марка, а две тысячи поделены между правителем и его караулбеги: Мирзо Акрам взял себе тысячу восемьсот голов, а двести голов определил в собственность Давляту. Овец отогнали на север, к границам Каратегина, и присоединили к отарам их новых владельцев.
Ограбленные кулябские локайцы с мольбами о правосудии достигли Бухары. Но жалобы их эмиром не были приняты во внимание, так как правитель Бальджуана опередил их своим посланием к эмиру, доложив, будто проклятые воры во исполнение высочайшего приказа опознаны и настигнуты, тысяча голов (в послании только эта цифра и упомянута) у них изъята и возвращена роду марка...
«...Да стану я жертвенной овцою пред благословенным взором моего повелителя, светоносного покровителя,— гласило послание,— благодаря благоволению вместилища милостей и доверию к нам, рабам его, этот его раб, стремящийся к утверждению справедливосю и законности, вышел с одобрения его высочества на воров-локайцев, украденное ими взял и вернул владельцам, ободрив тем сердца подданных, о чем и докладывает, вознося богу молитвы за благолепие прекрасного государства, за здравие его высокого повелителя...»
Правитель Бальджуана нижайше просил эмира выразить порицание локайцам, если они будут обращаться с просьбами о правосудии, так как все они склочники, лжецы и клеветники, да и что другое могут придумать проклятые грабители, как не пытаться очернить тех верных слуг высокого эмира, которые с опасностью для жизни, блюдя интересы повелителя, восстанавливают законность даже в самых дальних уголках владений его...
Так разделался Мирзо Акрам с первыми порученными его бдению нарушителями закона...
Тем временем каждый день управители туменов и другие чиновники бекства, приезжая на первый поклон к новому правителю, по обычаю, привозили ему подарки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122