Но прежде пали в бою защищавшие его мужи, а
жены и дети были проданы в рабство. И лишь тогда рухнули стены города. И
были перепаханы и посыпаны солью. Чтобы не росла трава. Но посмеет ли
расти трава на стенах доблестно погибшего города?!
То не было исключение. Свой Карфаген есть в каждой стране. Ионийский
Тир, русский Козельск, испанская Сарагоса. Они славно жили и красиво ушли.
Красивая смерть. Смерть, достойная как человека, так и созданного им
города.
Но почему люди оставляют города?
Как оставили Трою, Тиринф или Кносс.
Как оставили Дур-Шаррукин.
Жуткое запустение. Грязь и трупы павших животных. Обваливающиеся под
ударами ветра крыши и стены. И забвение. Забвение, которое хуже смерти.
Города переполняются призраками. Смутными слепками былых времен.
Полководцы и жрецы, купцы и ремесленники, вереницы пленников, окруженные
копейщиками, куртизанки, дети, которым не суждено встретить зрелость.
Толпа бестелесных призраков, поющих вразнобой тоскливые песни.
То не ветер, завывающий в узких проулках, то песня призраков, не
пожелавших расстаться со своим домом.
Эту песню суждено петь каждому, кто покинет свой дом. И в небо
взовьется тоскливое пение городов.
Они поют:
- И ветер гудит в проулках моих покинутых каменных стен.
И солнце скрипит пересохшими балками крыш.
И звуки камней из стен, рухнувших на мостовую.
Города уверяют, что они говорят, движутся, дышат.
Не верь!
Это плач.
Плач оставленных городов.
5. ПРИЗРАК У КРОВАТИ. ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
Размышляя всю ночь царь пришел к выводу, что вовсе
неразумно ему идти войной на Элладу. Приняв новое решение,
Ксеркс заснул. И вот ночью, как рассказывают персы, увидел
он такое сновидение. Ксерксу показалось, что пред ним
предстал высокого роста благообразный человек и сказал:
"Так ты, перс, изменил свое решение и не желаешь идти
войной на Элладу, после того, как приказал персам собирать
войско? Нехорошо ты поступаешь, меняя свои взгляды, я и не
могу простить тебе этого. Каким путем ты решил идти днем,
того и держись!"
Геродот, "История", 6,12
Что может сделать женщина, если захочет, выяснилось довольно скоро.
Не минуло и трех солнц со дня появления ионийки в царских покоях, а
Ксеркс велел Артабану собрать государственный совет. Вельможа удивился
подобному желанию царя. За последние годы совет не собирался ни разу, все
дела вершил Артабан, естественно, царским именем.
Искушенный в интригах вельможа сразу понял, откуда веет ветер. Тем же
вечером он сказал Ксерксу:
- Повелитель, не спорю, она удивительно хороша собой, но нельзя же
позволить, чтобы женщина вмешивалась в государственные дела, вершимые
умудренными опытом мужами.
Его слова произвели неожиданный эффект. Царь покраснел, что само по
себе было удивительно, и, с трудом сдерживая гнев, ответил:
- Артабан, ты стал позволять себе много лишнего. Я, конечно, помню,
что в наших жилах течет одна кровь, но всему есть предел. Кресты на
рыночной площади еще помнят тепло тел распятых!
Подобным тоном царь не разговаривал с Артабаном никогда. Вельможа не
на шутку обеспокоился. Всю ночь он мучительно искал выход из положения, но
так ничего и не придумал.
Сразу после царского завтрака, во время которого Ксеркс был
необычайно молчалив, во дворец стали прибывать вызванные на совет
вельможи. Первыми явились Мардоний, Артафрен и Гидарн - лидеры военной
партии. За ними пришел тесть Ксеркса Отан, всегда старавшийся при
обсуждении спорных вопросов держаться середины.
Состроив слащаво-вежливую мину, хазарапат встретил вельмож и проводил
их в Белую залу, где по традиции заседал государственный совет. Не
дожидаясь, пока гости рассядутся, он вновь вышел в приемную, где в это
время начали собираться его сторонники. Здесь были четыре сына Артабана,
братья царя Арсам, Гиперанф, Гаубарува, Ахемен, Гистасп и Ариабигн, а
также начальник бессмертных Тимаст. Самым последним появился Мегабиз, сын
Зопира. Отведя и этих гостей в Белую залу, Артабан скорым шагом направился
в женскую половину дворца.
Его предположения подтвердились. Царь был здесь. Он занимался обычным
в последние дни делом - любовался прелестями Таллии, которая расчетливо не
обращая внимания на своего поклонника, подкрашивала насмешливые губки.
Бросив на девушку неприязненный взгляд, Артабан поклонился.
- Друзья и родственники ждут своего повелителя!
- Сейчас иду, - буркнул Ксеркс, недовольный, что его отрывают от
столь приятного занятия.
Артабан стоял на месте. Ксеркс раздраженно обернулся к нему.
- Я же сказал тебе: сейчас приду. Ступай!
- Милый... - томно протянула Таллия. Она оставила свое занятие и
строго смотрела на царя. - Я думаю, тебе надо поспешить. Нехорошо
проявлять неуважение к своим верным слугам. Иди, я буду ждать тебя.
Девушка улыбнулась и царь мгновенно расцвел.
- Хорошо, любимая. Тешу себя надеждой, что, возвратясь, получу
награду.
- Лети, мой сокол! - ласково велела ионийка и шепотом, для себя
добавила:
- Надежда умирает последней. Жирная скотина!
Ни царь, ни Артабан не расслышали этих слов. Едва они вышли, Таллия
достала платок и резким движением, словно убирая какую-то гадость, стерла
краску с губ.
Тем временем слуги облачали царя в парадные одежды. Сначала они
умаслили его нагое тело ароматическими мазями. Затем царь поднял вверх
руки и два гиганта-эфиопа опустили на его плечи рубаху из тончайшей
льняной ткани. Длинная, почти до пят, она была окрашена драгоценным
пурпуром, спереди от шеи до подола шла широкая белая полоса. Оттолкнув
слишком усердных слуг, Ксеркс собственноручно натянул алые шаровары, после
чего позволил обуть себя в кожаные на толстой подошве сапоги, прибавившие
царю добрых два дюйма роста. Поверх нижней рубахи на него одели шитый
золотом синий парчовый халат. Запястья охватили рубиновые браслеты, на
груди был укреплен массивный золотой диск, символизирующий солнце, голова
была покрыта драгоценной тиарой. В довершение всего на царя накинули
пурпурный плащ, застегнув его по эллинскому обычаю на шее. Искусный
невольник-сириец быстро подкрасил охрой бороду и подвил курчавящийся
волос. Нежно касаясь пальцами царского лица, он наложил на него толстый
слой белил, выделил черной краской брови, густо нарумянил щеки.
После всех этих манипуляций Ксеркс стал похож на ярко-раскрашенную
разодетую куклу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340
жены и дети были проданы в рабство. И лишь тогда рухнули стены города. И
были перепаханы и посыпаны солью. Чтобы не росла трава. Но посмеет ли
расти трава на стенах доблестно погибшего города?!
То не было исключение. Свой Карфаген есть в каждой стране. Ионийский
Тир, русский Козельск, испанская Сарагоса. Они славно жили и красиво ушли.
Красивая смерть. Смерть, достойная как человека, так и созданного им
города.
Но почему люди оставляют города?
Как оставили Трою, Тиринф или Кносс.
Как оставили Дур-Шаррукин.
Жуткое запустение. Грязь и трупы павших животных. Обваливающиеся под
ударами ветра крыши и стены. И забвение. Забвение, которое хуже смерти.
Города переполняются призраками. Смутными слепками былых времен.
Полководцы и жрецы, купцы и ремесленники, вереницы пленников, окруженные
копейщиками, куртизанки, дети, которым не суждено встретить зрелость.
Толпа бестелесных призраков, поющих вразнобой тоскливые песни.
То не ветер, завывающий в узких проулках, то песня призраков, не
пожелавших расстаться со своим домом.
Эту песню суждено петь каждому, кто покинет свой дом. И в небо
взовьется тоскливое пение городов.
Они поют:
- И ветер гудит в проулках моих покинутых каменных стен.
И солнце скрипит пересохшими балками крыш.
И звуки камней из стен, рухнувших на мостовую.
Города уверяют, что они говорят, движутся, дышат.
Не верь!
Это плач.
Плач оставленных городов.
5. ПРИЗРАК У КРОВАТИ. ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
Размышляя всю ночь царь пришел к выводу, что вовсе
неразумно ему идти войной на Элладу. Приняв новое решение,
Ксеркс заснул. И вот ночью, как рассказывают персы, увидел
он такое сновидение. Ксерксу показалось, что пред ним
предстал высокого роста благообразный человек и сказал:
"Так ты, перс, изменил свое решение и не желаешь идти
войной на Элладу, после того, как приказал персам собирать
войско? Нехорошо ты поступаешь, меняя свои взгляды, я и не
могу простить тебе этого. Каким путем ты решил идти днем,
того и держись!"
Геродот, "История", 6,12
Что может сделать женщина, если захочет, выяснилось довольно скоро.
Не минуло и трех солнц со дня появления ионийки в царских покоях, а
Ксеркс велел Артабану собрать государственный совет. Вельможа удивился
подобному желанию царя. За последние годы совет не собирался ни разу, все
дела вершил Артабан, естественно, царским именем.
Искушенный в интригах вельможа сразу понял, откуда веет ветер. Тем же
вечером он сказал Ксерксу:
- Повелитель, не спорю, она удивительно хороша собой, но нельзя же
позволить, чтобы женщина вмешивалась в государственные дела, вершимые
умудренными опытом мужами.
Его слова произвели неожиданный эффект. Царь покраснел, что само по
себе было удивительно, и, с трудом сдерживая гнев, ответил:
- Артабан, ты стал позволять себе много лишнего. Я, конечно, помню,
что в наших жилах течет одна кровь, но всему есть предел. Кресты на
рыночной площади еще помнят тепло тел распятых!
Подобным тоном царь не разговаривал с Артабаном никогда. Вельможа не
на шутку обеспокоился. Всю ночь он мучительно искал выход из положения, но
так ничего и не придумал.
Сразу после царского завтрака, во время которого Ксеркс был
необычайно молчалив, во дворец стали прибывать вызванные на совет
вельможи. Первыми явились Мардоний, Артафрен и Гидарн - лидеры военной
партии. За ними пришел тесть Ксеркса Отан, всегда старавшийся при
обсуждении спорных вопросов держаться середины.
Состроив слащаво-вежливую мину, хазарапат встретил вельмож и проводил
их в Белую залу, где по традиции заседал государственный совет. Не
дожидаясь, пока гости рассядутся, он вновь вышел в приемную, где в это
время начали собираться его сторонники. Здесь были четыре сына Артабана,
братья царя Арсам, Гиперанф, Гаубарува, Ахемен, Гистасп и Ариабигн, а
также начальник бессмертных Тимаст. Самым последним появился Мегабиз, сын
Зопира. Отведя и этих гостей в Белую залу, Артабан скорым шагом направился
в женскую половину дворца.
Его предположения подтвердились. Царь был здесь. Он занимался обычным
в последние дни делом - любовался прелестями Таллии, которая расчетливо не
обращая внимания на своего поклонника, подкрашивала насмешливые губки.
Бросив на девушку неприязненный взгляд, Артабан поклонился.
- Друзья и родственники ждут своего повелителя!
- Сейчас иду, - буркнул Ксеркс, недовольный, что его отрывают от
столь приятного занятия.
Артабан стоял на месте. Ксеркс раздраженно обернулся к нему.
- Я же сказал тебе: сейчас приду. Ступай!
- Милый... - томно протянула Таллия. Она оставила свое занятие и
строго смотрела на царя. - Я думаю, тебе надо поспешить. Нехорошо
проявлять неуважение к своим верным слугам. Иди, я буду ждать тебя.
Девушка улыбнулась и царь мгновенно расцвел.
- Хорошо, любимая. Тешу себя надеждой, что, возвратясь, получу
награду.
- Лети, мой сокол! - ласково велела ионийка и шепотом, для себя
добавила:
- Надежда умирает последней. Жирная скотина!
Ни царь, ни Артабан не расслышали этих слов. Едва они вышли, Таллия
достала платок и резким движением, словно убирая какую-то гадость, стерла
краску с губ.
Тем временем слуги облачали царя в парадные одежды. Сначала они
умаслили его нагое тело ароматическими мазями. Затем царь поднял вверх
руки и два гиганта-эфиопа опустили на его плечи рубаху из тончайшей
льняной ткани. Длинная, почти до пят, она была окрашена драгоценным
пурпуром, спереди от шеи до подола шла широкая белая полоса. Оттолкнув
слишком усердных слуг, Ксеркс собственноручно натянул алые шаровары, после
чего позволил обуть себя в кожаные на толстой подошве сапоги, прибавившие
царю добрых два дюйма роста. Поверх нижней рубахи на него одели шитый
золотом синий парчовый халат. Запястья охватили рубиновые браслеты, на
груди был укреплен массивный золотой диск, символизирующий солнце, голова
была покрыта драгоценной тиарой. В довершение всего на царя накинули
пурпурный плащ, застегнув его по эллинскому обычаю на шее. Искусный
невольник-сириец быстро подкрасил охрой бороду и подвил курчавящийся
волос. Нежно касаясь пальцами царского лица, он наложил на него толстый
слой белил, выделил черной краской брови, густо нарумянил щеки.
После всех этих манипуляций Ксеркс стал похож на ярко-раскрашенную
разодетую куклу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340