Он издавал рев, от которого
вздрагивали гепарды и шарахались в страхе кони.
За обозом тянулась длинная, громыхающая железом змея из девяти полков
бессмертных, хвост ее составляли две тысячи закованных в чешуйчатые
панцири всадников.
Но и это было еще не все. За воинами - насколько хватало глаз -
тянулась бесконечная вереница кибиток, всадников, пеших путников. Здесь
были слуги и наложницы вельмож, куртизанки, торговцы и просто сброд,
который не прочь пошататься подобно рыбе-лоцману, хватающей объедки с
акульего стола. В эту толпу затесалась добрая половина воров Каранды,
споро срезающих кошели у зазевавшихся торговцев. Так что великий поход
должен был обогатить не только царскую казну, не только вельмож, воинов и
торговых людей. Свою толику награбленных богатств рассчитывали получить и
воры. Вот только брать эту толику они предпочитали авансом.
Еще был далеко не вечер, когда Артабан внезапно приказал остановиться
и начать разбивать шатры.
- Что такое? Еще рано. Почему мы не продолжим путь? - заволновался
Ксеркс.
Хазарапат даже не взглянул в ее сторону.
- Нам надо докончить кое-какие дела.
Артабан подозвал к себе дворцового конюшего и приказал привести
царского коня.
Ксеркс не решился ни возразить, ни осведомиться куда они должны
отправиться. Вскоре царь и группа вельмож в сопровождении пятисот
всадников во весь опор неслись к роще демона Гаррона - священного
покровителя арийского рода, из которого происходили Ксеркс, Артабан и
Мардоний.
Разбрасывая во все стороны ошметки влажной земли, кони подскакали к
небольшому храму, из которого выбегали потревоженные шумом жрецы Гаррона.
Артабан повернулся к подскакавшим лучникам-массагетам и махнул рукой. В
воздухе запели стрелы, и жрецы рухнули бездыханны.
Царь и вельможи побледнели от ужаса. Спокойными остались лишь
хазарапат, да закутанная в белоснежный арабский бурнус Таллия. Массагеты
тем временем спешились и вбежали в храм. После недолгой борьбы они
извлекли из его закоулков двух отчаянно сопротивляющихся жрецов и бросили
их к копытам царского коня.
Артабан привстал с седла и провозгласил:
- Слушайте царский указ! С сего дня великий царь, владыка Парсы
повелевает своим рабам поклоняться только светлому богу Ахурамазде и его
верным слугам Митре, Анахите, Вэртрагне, Аши и прочим чистым демонам,
числом четырнадцать. Почитание злобных демонов-дэвов отныне преследуется
смертью, а их капища подлежат разрушению. И да будут их черные алтари
сокрушены, а слуги умерщвлены! Да славится великий и созидающий
Ахурамазда!
Хазарапат спрыгнул с коня, выхватил булатный меч и дважды рубанул им
по головам жрецов. Те распростерлись на земле. В тот же миг толпа
массагетов, вооруженных топорами и чеканами ворвалась в храм. С грохотом
разлетались священные сосуды и мраморные изваяния. Сталь превратила алтарь
в мелкую каменную крошку, деревянные перекрытия были обращены в щепу. В
довершение воины ударили окованным медью бревном в стены, пробив в них
бреши. Храм зашатался и рухнул.
Едва осела известковая пыль, взору ошеломленных зрителей предстало
страшное зрелище - руины сокрушенного вдребезги храма, из-под которых
торчали остатки медных сосудов и окровавленные тела жрецов.
То были руины сокрушенной веры.
Вельможи и воины-парсы стояли в оцепенении. Ни единого возгласа. Даже
язычники-массагеты и те вдруг притихли, смущенно отирая окровавленные
топоры о траву. Лишь треск осыпающихся камней, да клекот возбужденных
вторжением в их владения лесных птиц.
Послышался тихий стон заваленного камнями страдальца. И Ксеркс
очнулся.
- Слава великому Ахурамазде! - что есть сил закричал он. Лицо царя
налилось натужной кровью. - Слава мудрому и милосердному!
- Слава! - нерешительно подхватили вельможи. Постепенно их крики
становились все громче, постепенно к ним присоединились голоса воинов.
И вскоре сотни глоток кричали хвалу демону света; демону, который
отныне есть бог. А Артабан и Таллия усмехались.
Летавший высоко в небе орел принес весть о разрушении капища льву.
Лев усмехнулся и прошептал:
- Так говорил Заратустра.
"...по воле Ахурамазды, я этот притон дэвов разгромил и провозгласил:
"Дэвов не почитай". Там, где прежде дэвы почитались, там совершил
поклонение Ахурамазде и Арте небесной. И другое дело, что делалось дурно,
я сделал, чтобы было хорошо. То, что я сделал, все я сделал милостью
Ахурамазды. ... Говорит Ксеркс царь: Меня да хранит Ахурамазда от скверны
и мой дом и эту страну. Об этом я прошу Ахурамазду. Это мне Ахурамазда да
подаст".
(Надпись на каменной таблетке, обнаруженной в Парсе)
- Должно быть, в мире нет города более величественного, чем этот.
Хотя его лето уже прошло, но осень все еще впечатляет. И могу поклясться -
даже зима его будет прекрасна. Огромные, словно созданные титанами,
развалины, покрытые белым, снежным слоем песка...
Говоря это, Таллия любовалась изящными барельефами, что украшали
Дорогу процессий. А Демарат любовался ею.
- Я лишь однажды в жизни видела зрелище столь же великолепное. Это
Мемфис, что в Кемте. Но там уже настала зима. Зима...
Она замолчала, словно о чем-то вспоминая, и глаза ее чуть
погрустнели; затем резко повернула голову, ловя взгляд Демарата.
- Почему ты молчишь?
- Смотрю на тебя и думаю.
Таллия чуть усмехнулась.
- О чем?
- Прости за дерзость, но мне ужасно хотелось бы посмотреть какова
будет твоя зима. Будет ли она прекрасной?
Ионийка изумленно посмотрела на своего спутника, словно открывая в
нем что-то новое.
- Да, действительно дерзкое желание. И неожиданное. Неужели ты и
впрямь хочешь увидеть меня старой?
Спартиат кивнул головой.
- Да.
- Но почему?
Демарат ответил не сразу. Взяв девушку за руку, он увлек ее за собой.
Они шли по шумной многолюдной улице и горожане почтительно расступались.
То ли потому, что массивная фигура спартиата и его меч внушали уважение,
то ли оттого, что поодаль, шагах в двадцати за их спиной, шагали десять
бессмертных. С трудом подавляя желание скользнуть ладонью вверх к
шелковистой коже предплечья Таллии, Демарат с высоты своего роста изучал
ее прекрасное, словно выточенное из паросского мрамора лицо, вдыхал
сладкий запах светлых, рассыпанных по плечам волос. Ионийка лукаво подняла
глаза и спартиат слегка покраснел. Скрывая улыбку, Таллия потребовала
капризным голосом:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340
вздрагивали гепарды и шарахались в страхе кони.
За обозом тянулась длинная, громыхающая железом змея из девяти полков
бессмертных, хвост ее составляли две тысячи закованных в чешуйчатые
панцири всадников.
Но и это было еще не все. За воинами - насколько хватало глаз -
тянулась бесконечная вереница кибиток, всадников, пеших путников. Здесь
были слуги и наложницы вельмож, куртизанки, торговцы и просто сброд,
который не прочь пошататься подобно рыбе-лоцману, хватающей объедки с
акульего стола. В эту толпу затесалась добрая половина воров Каранды,
споро срезающих кошели у зазевавшихся торговцев. Так что великий поход
должен был обогатить не только царскую казну, не только вельмож, воинов и
торговых людей. Свою толику награбленных богатств рассчитывали получить и
воры. Вот только брать эту толику они предпочитали авансом.
Еще был далеко не вечер, когда Артабан внезапно приказал остановиться
и начать разбивать шатры.
- Что такое? Еще рано. Почему мы не продолжим путь? - заволновался
Ксеркс.
Хазарапат даже не взглянул в ее сторону.
- Нам надо докончить кое-какие дела.
Артабан подозвал к себе дворцового конюшего и приказал привести
царского коня.
Ксеркс не решился ни возразить, ни осведомиться куда они должны
отправиться. Вскоре царь и группа вельмож в сопровождении пятисот
всадников во весь опор неслись к роще демона Гаррона - священного
покровителя арийского рода, из которого происходили Ксеркс, Артабан и
Мардоний.
Разбрасывая во все стороны ошметки влажной земли, кони подскакали к
небольшому храму, из которого выбегали потревоженные шумом жрецы Гаррона.
Артабан повернулся к подскакавшим лучникам-массагетам и махнул рукой. В
воздухе запели стрелы, и жрецы рухнули бездыханны.
Царь и вельможи побледнели от ужаса. Спокойными остались лишь
хазарапат, да закутанная в белоснежный арабский бурнус Таллия. Массагеты
тем временем спешились и вбежали в храм. После недолгой борьбы они
извлекли из его закоулков двух отчаянно сопротивляющихся жрецов и бросили
их к копытам царского коня.
Артабан привстал с седла и провозгласил:
- Слушайте царский указ! С сего дня великий царь, владыка Парсы
повелевает своим рабам поклоняться только светлому богу Ахурамазде и его
верным слугам Митре, Анахите, Вэртрагне, Аши и прочим чистым демонам,
числом четырнадцать. Почитание злобных демонов-дэвов отныне преследуется
смертью, а их капища подлежат разрушению. И да будут их черные алтари
сокрушены, а слуги умерщвлены! Да славится великий и созидающий
Ахурамазда!
Хазарапат спрыгнул с коня, выхватил булатный меч и дважды рубанул им
по головам жрецов. Те распростерлись на земле. В тот же миг толпа
массагетов, вооруженных топорами и чеканами ворвалась в храм. С грохотом
разлетались священные сосуды и мраморные изваяния. Сталь превратила алтарь
в мелкую каменную крошку, деревянные перекрытия были обращены в щепу. В
довершение воины ударили окованным медью бревном в стены, пробив в них
бреши. Храм зашатался и рухнул.
Едва осела известковая пыль, взору ошеломленных зрителей предстало
страшное зрелище - руины сокрушенного вдребезги храма, из-под которых
торчали остатки медных сосудов и окровавленные тела жрецов.
То были руины сокрушенной веры.
Вельможи и воины-парсы стояли в оцепенении. Ни единого возгласа. Даже
язычники-массагеты и те вдруг притихли, смущенно отирая окровавленные
топоры о траву. Лишь треск осыпающихся камней, да клекот возбужденных
вторжением в их владения лесных птиц.
Послышался тихий стон заваленного камнями страдальца. И Ксеркс
очнулся.
- Слава великому Ахурамазде! - что есть сил закричал он. Лицо царя
налилось натужной кровью. - Слава мудрому и милосердному!
- Слава! - нерешительно подхватили вельможи. Постепенно их крики
становились все громче, постепенно к ним присоединились голоса воинов.
И вскоре сотни глоток кричали хвалу демону света; демону, который
отныне есть бог. А Артабан и Таллия усмехались.
Летавший высоко в небе орел принес весть о разрушении капища льву.
Лев усмехнулся и прошептал:
- Так говорил Заратустра.
"...по воле Ахурамазды, я этот притон дэвов разгромил и провозгласил:
"Дэвов не почитай". Там, где прежде дэвы почитались, там совершил
поклонение Ахурамазде и Арте небесной. И другое дело, что делалось дурно,
я сделал, чтобы было хорошо. То, что я сделал, все я сделал милостью
Ахурамазды. ... Говорит Ксеркс царь: Меня да хранит Ахурамазда от скверны
и мой дом и эту страну. Об этом я прошу Ахурамазду. Это мне Ахурамазда да
подаст".
(Надпись на каменной таблетке, обнаруженной в Парсе)
- Должно быть, в мире нет города более величественного, чем этот.
Хотя его лето уже прошло, но осень все еще впечатляет. И могу поклясться -
даже зима его будет прекрасна. Огромные, словно созданные титанами,
развалины, покрытые белым, снежным слоем песка...
Говоря это, Таллия любовалась изящными барельефами, что украшали
Дорогу процессий. А Демарат любовался ею.
- Я лишь однажды в жизни видела зрелище столь же великолепное. Это
Мемфис, что в Кемте. Но там уже настала зима. Зима...
Она замолчала, словно о чем-то вспоминая, и глаза ее чуть
погрустнели; затем резко повернула голову, ловя взгляд Демарата.
- Почему ты молчишь?
- Смотрю на тебя и думаю.
Таллия чуть усмехнулась.
- О чем?
- Прости за дерзость, но мне ужасно хотелось бы посмотреть какова
будет твоя зима. Будет ли она прекрасной?
Ионийка изумленно посмотрела на своего спутника, словно открывая в
нем что-то новое.
- Да, действительно дерзкое желание. И неожиданное. Неужели ты и
впрямь хочешь увидеть меня старой?
Спартиат кивнул головой.
- Да.
- Но почему?
Демарат ответил не сразу. Взяв девушку за руку, он увлек ее за собой.
Они шли по шумной многолюдной улице и горожане почтительно расступались.
То ли потому, что массивная фигура спартиата и его меч внушали уважение,
то ли оттого, что поодаль, шагах в двадцати за их спиной, шагали десять
бессмертных. С трудом подавляя желание скользнуть ладонью вверх к
шелковистой коже предплечья Таллии, Демарат с высоты своего роста изучал
ее прекрасное, словно выточенное из паросского мрамора лицо, вдыхал
сладкий запах светлых, рассыпанных по плечам волос. Ионийка лукаво подняла
глаза и спартиат слегка покраснел. Скрывая улыбку, Таллия потребовала
капризным голосом:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340