Не самое лучшее место
для заседания, но в каменном доме герусии разместили послов и их свиту.
Леотихид приказал на всякий случай окружить это здание стражей, сказав
толмачу:
- У нас по ночам небезопасно. Илоты.
Послы похоже поверили. А если и нет, спартиатов это мало волновало.
Храм Аполлона, воздвигнутый двадцать лет назад великим Батиклом, был
выдержан в строгом стиле, отличавшем быт и нравы спартиатов. Это было
относительно небольшое, но величественное сооружение, сложенное из гранита
и дикого камня. Стены, покатая крыша, беломраморные колонны - все было
сделано без излишеств, присущих коринфянам или ионийцам. Именно такой
ордер предпочитали заселившие Пелопоннес светловолосые дорийцы, недаром он
был назван дорическим.
Столь же строгим было и внутреннее убранство храма. Ни ваз, ни
рельефов, ни мозаичных фресок. Лишь алтарь, увенчанный статуей Аполлона.
Бог выглядел чрезмерно мускулистым и держал в руке не лук, а меч. Ведь это
был Аполлон спартиатов!
Собравшихся было человек сорок, а если быть точным - тридцать девять.
Здесь были оба царя, двадцать восемь геронтов, пять эфоров, три посланца
из Афин, которых Леонид и Павсаний повстречали в нескольких оргиях от
соседней со Спартой Селассией, а также прибывший вместе с афинянами феор
Артион.
Из афинских послов спартанцам был известен лишь один - Тирпен. Он был
одним из десяти стратегов, некогда разгромивших союзных лаконцам беотян.
Эта победа положила начало колониальной экспансии Афин. С тех пор прошло
уже тридцать лет. Тирпен стал слишком стар для того, чтобы командовать
войсками и охотно брался за исполнение всякого рода дипломатических
поручений. Он не раз прежде бывал в Спарте, улаживая взаимные обиды.
Спартиаты считали его достойным человеком. Именно поэтому коллегия
афинских архонтов поручила Тирпену возглавить посольство.
Утомительная скачка совершенно измотала старика-афинянина. Принимая
во внимание его возраст и заслуги, эфоры велели принести для него кресло.
Остальные слушали стоя.
Говорил Леотихид как старший из царей.
- Мы рады видеть достойнейшего из афинян. - Он отвесил легкий поклон,
адресованный Тирпену. - С какой вестью ты прибыл к нам?
Тирпен откашлялся и начал говорить. Осанисто восседающий в кресле, он
был похож на пророка, дающего заветы своим ученикам. Это впечатление
усиливалось из-за большой белой бороды, придававшей облику Тирпена особое
величие.
- Мой славный город прислал меня к вам, львосердные лакедемоняне с
грозным известием. Три дня назад в Афины прибыли послы златолюбивого
Ксеркса, чей разум помутнен стремлением к власти и наживе. Мы приняли их с
почетом, хотя догадывались, о чем пойдет речь. Какое дело могут иметь
парсы к народу, сокрушившему их воинство у Марафона. Наши опасения
подтвердились. Надменные мидяне потребовали землю и воду. Я спрашиваю вас:
как должны были поступить мы, афиняне, чей гордый и свободолюбивый нрав
известен всей Элладе? Решение демоса было единым - нет! И, чтобы не
допустить колебаний и отбить у партии миролюбцев охоту договариваться с
мидийским царем - ведь все мы знаем, что любые уступки есть первое звено
цепи, которая скует руки эллинскому народу, - мы сбросили послов со скалы,
отрезав тем самым путь к примирению. Я знаю, подобные посольства
отправлены и в другие эллинские города и многие из полисов намерены
покориться мидянам, променяв свободу на безопасный хлеб раба. Как думаете
поступить вы, спартиаты? Не скрою, граждане Афин питают великую надежду,
что бесстрашные лакедемоняне не оставят их в одиночестве перед лицом
мидийских полчищ.
Посол замолчал и выжидающе посмотрел на окружавших его спартиатов.
- Спасибо за добрые слова, Тирпен, хоть ты и принес нам недобрую
весть, - медленно проговорил Леотихид. - Ты и твои спутники успели
вовремя. Мидяне лишь не намного опередили вас.
- Мы спешили изо всех сил, царь, загоняя лошадей и покупая новых.
- Я знаю. Полагаю, Афины не забудут подвига своих посланцев. -
Прислушиваясь к мерному потрескиванию освещающих храм факелов, царь
обратился к спартиатам. - Какой ответ следует дать заносчивым мидянам?
Напоминаю вам: перед тем, как принять решение, хорошо обдумайте его, ибо
выбор, который мы сделаем, может дорого стоить лакедемонянам. Может быть,
даже жизни.
- Но не свободы! - воскликнул Леонид.
Леотихид искоса взглянул на него и провозгласил.
- Пусть скажут свое слово эфоры!
Четверо из пяти эфоров, в том числе и Павсаний, высказались за войну
с мидянами. Лишь старый Прокон, терпеливо дожидавшийся, когда освободится
место в герусии, предложил попробовать договориться. Голоса геронтов
разделились почти поровну. Тринадцать выступили даже против самой мысли,
чтобы рассматривать предложения мидян, предлагая вспороть им животы,
пятнадцать хотели мира. В их "нет" войне явственно слышалось недоверие к
афинянам и желание отомстить им за старые обиды.
Семнадцать на шестнадцать. Афинские посланники заволновались. Тирпен
не преувеличивал - они уже сожгли свои мосты, им не было пути назад. Но
победить гигантскую мидийскую армию без спартиатов было невозможно. Кроме
того, если лаконцы решат договориться с Парсой, большинство полисов,
которые сейчас подумывают о сопротивлении, немедленно покорятся.
Настало время объявить свою волю царям. Первым должен был говорить
Леотихид. От собравшихся не укрылось, что Гераклид сильно взволнован.
Известный своей расчетливостью он и сейчас колебался, боясь прослыть
трусом или поставить Спарту на грань гибели.
Опуская глаза под направленными на него взорами, Леотихид сказал:
- Власть мидян не столь обременительна. Возможно они даже не поставят
сатрапа над Лаконией или этим сатрапом будет Демарат. Думаю, он не таит
обиды на родной город, а если она и осталась в его сердце, то этот гнев
обрушится на нас, а не простых спартиатов. Война же принесет гибель
Лакедемону, разорит наши клеры и поднимет на восстание илотов, которые
только и ждут, чтобы ударить нам в спину. Я выступаю против войны.
Голоса разделились поровну. Теперь все зависело от Леонида. Он обвел
присутствующих взором, задержавшись на Тирпене.
- Так значит вы сбросили послов со скалы, дав им землю?
От этого вопроса, не требовавшего ответа, у старика задергалась щека.
Он решил, что Леонид, злорадствуя, осудит афинян на гибель. Слишком много
свар лежало между двумя великими эллинскими городами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340