Сегодня катастрофиче-
скую порчу человека, угрожающую тотальной гибелью, может предот-
вратить только новый грандиозный религиозный подъем. В наибольшей
мере эта порча ощущается сегодня в постсоветском пространстве. Но
там, где ближе всего к своему торжеству силы зла, там, как правило, и
возникает спасительная духовная реакция. Не исключено, что в нашем
пространстве преодоление порчи человека произойдет путем возвраще-
ния православию статуса действительно мировой религии - независимо-
го от государственных властей центра духовного притяжения и води-
тельства. Стать таким в Москве наше православие не может - об этом
свидетельствует весь период "постсоветского либерализма" в отношении
церкви. Едва освободившись, церковь вновь становится "официальной".
381
Но "официальной" настоящая церковь по определению стать не может.
Она должна сохранять способность интимно-исповедальческого притя-
жения и быть опорой "нищих духом", а не ищущего новых идейных
подпорок государства. Вот почему ей предстоит "миграция" в Киев,
выступающего в качестве не политического, а духовного центра, не
ищущего политических успехов. Для этого Киеву необходимо отстоять
свою независимость как от Москвы, так и от собственных национали-
стов, готовящих ему удел столицы незадачливого государства - марги-
нала центральной Европы. У Киева, может быть, другая судьба: не ма-
лой политической столицы, а великой духовной столицы - подлинной
хранительницы греко-византийского наследия.
Глава Ш.
МОЖНО ЛИ ВОЗРОДИТЬ ИДЕЮ «ТРЕТЬЕГО РИМА"?
КОНЕЦ КОНЦЕПЦИИ "ОБЩЕГО ДОМА"
Вопрос о цивилизациошюм и политическом самоопределении России
сегодня стоит очень остро: никому не ясно, как поведет себя
"загадочный гигант" после завершения нынешнего смутного периода. На
своих развилках история бывает максимально открытой, отзывающейся
на такие субъективные факторы, как воля элит, настроения народа,
модные учения времени. Однако логика, диктуемая долгосрочными
факторами существования - цивилизационными, геополитическими,
экономическими, все же присутствует в истории. Она не так принуди-
тельна, как это представлялось сторонникам "непреложных историче-
ских закономерностей", - ее можно нарушать в угоду сиюминутным
интересам или провокациям извне, но, как показывает опыт, довольно
мстительна. Между логикой истории и исторической утопией склады-
ваются непростые отношения. Логика соответствует суровому
"принципу реальности", утопия - заманчивому "принципу удовольст-
вия". В массовом обществе, где ослаблено влияние норм и традиций,
"принцип удовольствия" получает непропорционально большое значе-
ние, что и объясняет нам злосчастную популярность утопий. Прежде,
когда социальная среда была еще достаточно здоровой - поддержива-
лась нерастраченным духовным капиталом множества предшествующих
поколений, - между обещаниями утопии и реваншем реальности проле-
гала историческая дистанция. Одно-два поколения могли жить в про-
странстве утопии, не ведая того, что живут на проценты от капитала
"Отцов". Но сегодня опустошения духовно-исторической среды так ве-
лики, что она реагирует почти незамедлительно: реванш реальности
настигает утопистов в апогее их общественно-политической карьеры.
382
Именно это имеет место сегодня в постлиберальной России. Хотя
радикал-либералы все еще находятся у власти, Россия успела стать пост-
либеральной, распростившись с иллюзиями очередного прогрессистско-
го утопизма. Правящему режиму история бросает вызов, хотя ответить
на этот вызов он, по-видимому, не в состоянии: это придется делать
народу России. Новейшая история развивается по законам драмы: каж-
дая новая ее фаза представляет собой ответ на крайности и недочеты
предыдущей. И чем выраженнее были эти крайности и односторонно-
сти, тем более резким - крайним в своей инверсионной логике - будет
ответ... Традиционные общества жили в более преемственной политиче-
ской истории, потому что не знали современного нетерпения масс и
меньше соблазнялись иллюзиями. Посттрадиционный человек лишен
подобного здравомыслия и потому обречен жить между двумя крайно-
стями: "светлого будущего" и "обескураживающего будущего".
Технократически воспитанное мышление строит свои прогнозы в
основном методом экстраполяции. В какой-то мере это оправданно по
отношению к технико-экономическим процессам. Но дискурс об исто-
рии требует возврата к гуманитарному мышлению, умеющему постигать
ее по законам драмы, "вызова и ответа".
Циклы истории - это драматическое чередование крайностей, кото-
рые в объективном плане выступают как инверсионные фазы "большого
цикла", а в субъективном - как этапы политической биографии народа,
зреющего в борьбе с искушениями утопии. Применительно к современ-
ной России это можно представить как противостояние утопии европе-
изма и реальности евразийства.
Все революции в России происходили под знаком "большой утопии".
Пора, кажется, задуматься над тем, как формируется поколение, кото-
рому не жаль крушить собственное общество, культуру и традицию.
Под знаком ожидаемых "частичных улучшений" делать это невозможно.
Требуется утопия, обещающая эпохальный, миропотрясательный ска-
чок. Таким скачком на рубеже 80-90-х гг. представлялось возвращение
России в "мировую цивилизацию", а точнее - в "Большую Европу".
РОССИЯ И "ПЕРВАЯ ЕВРОПА"
Когда Россия "выходила" из состава СССР и поставила себя в поло-
жение "демократического авангарда" в постсоветском пространстве,
США обещали ей "стратегическое партнерство". Предполагалось, что
383
смена идентичности не отразится на державном статусе России: бывшая
тоталитарная сверхдержава превратится в демократическую сверхдер-
жаву, разделяющую с США все блага и преимущества, связанные с
окончанием "холодной войны".
Все акции демонтажа великой военной державы - уничтожение тан-
ков и ракет СС-20 (18), разрушение военно-промышленного комплекса,
уход из Германии и стран Восточной Европы - были осуществлены под
вексель сугубо "идейного" плана - нового мирового порядка.
Наша "западническая" интеллигенция дважды на протяжении XX в.
безоглядно расправлялась с прошлым, исходя из предположения, что
"главный враг" в собственной стране и необходимо превратить внеш-
нюю войну во внутреннюю, гражданскую ("горячую" или "холодную").
В 1917 г. армию, фронт и государство разваливали левые "западники"-
радикалы, живущие в ожидании мировой пролетарской революции на
Западе. Спустя три четверти века правые "западники"-радикалы проде-
лали то же самое в предвкушении нового мирового порядка, препятст-
вие которому они видели в собственной стране.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156
скую порчу человека, угрожающую тотальной гибелью, может предот-
вратить только новый грандиозный религиозный подъем. В наибольшей
мере эта порча ощущается сегодня в постсоветском пространстве. Но
там, где ближе всего к своему торжеству силы зла, там, как правило, и
возникает спасительная духовная реакция. Не исключено, что в нашем
пространстве преодоление порчи человека произойдет путем возвраще-
ния православию статуса действительно мировой религии - независимо-
го от государственных властей центра духовного притяжения и води-
тельства. Стать таким в Москве наше православие не может - об этом
свидетельствует весь период "постсоветского либерализма" в отношении
церкви. Едва освободившись, церковь вновь становится "официальной".
381
Но "официальной" настоящая церковь по определению стать не может.
Она должна сохранять способность интимно-исповедальческого притя-
жения и быть опорой "нищих духом", а не ищущего новых идейных
подпорок государства. Вот почему ей предстоит "миграция" в Киев,
выступающего в качестве не политического, а духовного центра, не
ищущего политических успехов. Для этого Киеву необходимо отстоять
свою независимость как от Москвы, так и от собственных национали-
стов, готовящих ему удел столицы незадачливого государства - марги-
нала центральной Европы. У Киева, может быть, другая судьба: не ма-
лой политической столицы, а великой духовной столицы - подлинной
хранительницы греко-византийского наследия.
Глава Ш.
МОЖНО ЛИ ВОЗРОДИТЬ ИДЕЮ «ТРЕТЬЕГО РИМА"?
КОНЕЦ КОНЦЕПЦИИ "ОБЩЕГО ДОМА"
Вопрос о цивилизациошюм и политическом самоопределении России
сегодня стоит очень остро: никому не ясно, как поведет себя
"загадочный гигант" после завершения нынешнего смутного периода. На
своих развилках история бывает максимально открытой, отзывающейся
на такие субъективные факторы, как воля элит, настроения народа,
модные учения времени. Однако логика, диктуемая долгосрочными
факторами существования - цивилизационными, геополитическими,
экономическими, все же присутствует в истории. Она не так принуди-
тельна, как это представлялось сторонникам "непреложных историче-
ских закономерностей", - ее можно нарушать в угоду сиюминутным
интересам или провокациям извне, но, как показывает опыт, довольно
мстительна. Между логикой истории и исторической утопией склады-
ваются непростые отношения. Логика соответствует суровому
"принципу реальности", утопия - заманчивому "принципу удовольст-
вия". В массовом обществе, где ослаблено влияние норм и традиций,
"принцип удовольствия" получает непропорционально большое значе-
ние, что и объясняет нам злосчастную популярность утопий. Прежде,
когда социальная среда была еще достаточно здоровой - поддержива-
лась нерастраченным духовным капиталом множества предшествующих
поколений, - между обещаниями утопии и реваншем реальности проле-
гала историческая дистанция. Одно-два поколения могли жить в про-
странстве утопии, не ведая того, что живут на проценты от капитала
"Отцов". Но сегодня опустошения духовно-исторической среды так ве-
лики, что она реагирует почти незамедлительно: реванш реальности
настигает утопистов в апогее их общественно-политической карьеры.
382
Именно это имеет место сегодня в постлиберальной России. Хотя
радикал-либералы все еще находятся у власти, Россия успела стать пост-
либеральной, распростившись с иллюзиями очередного прогрессистско-
го утопизма. Правящему режиму история бросает вызов, хотя ответить
на этот вызов он, по-видимому, не в состоянии: это придется делать
народу России. Новейшая история развивается по законам драмы: каж-
дая новая ее фаза представляет собой ответ на крайности и недочеты
предыдущей. И чем выраженнее были эти крайности и односторонно-
сти, тем более резким - крайним в своей инверсионной логике - будет
ответ... Традиционные общества жили в более преемственной политиче-
ской истории, потому что не знали современного нетерпения масс и
меньше соблазнялись иллюзиями. Посттрадиционный человек лишен
подобного здравомыслия и потому обречен жить между двумя крайно-
стями: "светлого будущего" и "обескураживающего будущего".
Технократически воспитанное мышление строит свои прогнозы в
основном методом экстраполяции. В какой-то мере это оправданно по
отношению к технико-экономическим процессам. Но дискурс об исто-
рии требует возврата к гуманитарному мышлению, умеющему постигать
ее по законам драмы, "вызова и ответа".
Циклы истории - это драматическое чередование крайностей, кото-
рые в объективном плане выступают как инверсионные фазы "большого
цикла", а в субъективном - как этапы политической биографии народа,
зреющего в борьбе с искушениями утопии. Применительно к современ-
ной России это можно представить как противостояние утопии европе-
изма и реальности евразийства.
Все революции в России происходили под знаком "большой утопии".
Пора, кажется, задуматься над тем, как формируется поколение, кото-
рому не жаль крушить собственное общество, культуру и традицию.
Под знаком ожидаемых "частичных улучшений" делать это невозможно.
Требуется утопия, обещающая эпохальный, миропотрясательный ска-
чок. Таким скачком на рубеже 80-90-х гг. представлялось возвращение
России в "мировую цивилизацию", а точнее - в "Большую Европу".
РОССИЯ И "ПЕРВАЯ ЕВРОПА"
Когда Россия "выходила" из состава СССР и поставила себя в поло-
жение "демократического авангарда" в постсоветском пространстве,
США обещали ей "стратегическое партнерство". Предполагалось, что
383
смена идентичности не отразится на державном статусе России: бывшая
тоталитарная сверхдержава превратится в демократическую сверхдер-
жаву, разделяющую с США все блага и преимущества, связанные с
окончанием "холодной войны".
Все акции демонтажа великой военной державы - уничтожение тан-
ков и ракет СС-20 (18), разрушение военно-промышленного комплекса,
уход из Германии и стран Восточной Европы - были осуществлены под
вексель сугубо "идейного" плана - нового мирового порядка.
Наша "западническая" интеллигенция дважды на протяжении XX в.
безоглядно расправлялась с прошлым, исходя из предположения, что
"главный враг" в собственной стране и необходимо превратить внеш-
нюю войну во внутреннюю, гражданскую ("горячую" или "холодную").
В 1917 г. армию, фронт и государство разваливали левые "западники"-
радикалы, живущие в ожидании мировой пролетарской революции на
Западе. Спустя три четверти века правые "западники"-радикалы проде-
лали то же самое в предвкушении нового мирового порядка, препятст-
вие которому они видели в собственной стране.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156