"Отец", в самом деле, олицетворяет
иерархию. Но способна ли любая культура сохраняться без известной
иерархии, подчинения частного общему, индивида - норме, гедонисти-
ческих импульсов — долгу? Пролетарии постмодернизма выдвинули ло-
зунг: "будьте реалистами, требуйте невозможного". Такой "реализм"
противопоставляет достоверность субъективного желания "абстракциям"
гражданского долга. Но гражданские нормы и обязанности являются
"абстракциями" лишь для тех, кто не прошел процесс политической
социализации, сохраняя инфантильное состояние. Апологетика инфан-
тилизма, осуществляющего "принцип удовольствия" и чурающегося
норм, небезопасна для социума. На Западе волна этого инфантилизма
на какое-то время была сбита другой, неоконсервативной волной, кото-
рую можно рассматривать как реванш нормы и традиции над социаль-
ной утопией. Отбитая на Западе постмодернистская волна нахлынула к
нам, и, следует признать, у нашего общества пока что не хватает сил
мобилизовать свои ресурсы для преодоления нигилистического инфан-
тилизма. Настоящая демократия оказалась недосягаемой, но вседозво-
ленность и узурпация норм оказались более доступными новациями за-
падной культуры, которые она нам переадресовала.
Впрочем, однозначная отрицательная оценка была бы, пожалуй,
преждевременной. Постмодернистские движения, дискредитирующие
фигуру "Отца" в культуре, привнесли в политику некоторые продук-
тивные новации, которые стоит отметить. Большинство этих новаций
выступают как альтернатива авторитарности, олицетворяемой "Отцом".
Во-первых, речь идет о неформальных группах в политике, альтерна-
тивных традиционным формальным структурам. Так, политические пар-
тии - это устойчивая формальная структура. Постмодернисты противо-
поставляют им неформальные гражданские инициативы - временные
объединения людей, созданные по поводу той или иной проблемы. Это
может быть протест против строительства аэропорта, грозящего жите-
лям шумовым загрязнением, или протестом возмущенных родителей
против дискриминационного указа министра просвещения и т.п. Люди
здесь объединяются помимо традиционных классовых различий и поли-
тических пристрастий - их беспокоит повседневность, ускользающая от
игр большой политики. Если воспринимать временные неформальные
объединения как особый вид социальной технологии, не возводя их в
принцип, то они прекрасно дополняют традиционную политику. Но ес-
ли, как это делается доктринерами радикального постмодернизма, воз-
водить неформальный принцип в абсолют, исключающий политическую
дисциплину и устойчивую политическую идентичность, то политические
институты попросту оказались бы разрушенными, а власть невоз-
178
можной. Опыт XX в. представил нам слишком убедительные свидетель-
ства опасности антигосударственных утопий, развязывающих анархию,
но кончающих тиранией, чтобы не разделять установок радикального
постмодерна в политике.
Во-вторых, альтернатива постмодернизма касается прямой демокра-
тии в противовес традиционной представительской. У представитель-
ской демократии в самом деле существуют несомненные недостатки. В
процессе представительства может теряться аутентичность социального
заказа: те, кто представляет, могут искажать волю тех, кого они пред-
ставляют. Соответствующая "забывчивость" депутатов, парламентских
фракций, партий, получивших доверие избирателей, а затем игнори-
рующих их требования, - нередкий случай в политике. Кроме того,
представительская демократия не всегда обеспечена механизмами об-
ратной связи, посредством которых находят своевременное отражение
изменения в настроении избирателей, их новые социальные потребности
и проблемы. Обескураженному избирателю предлагают подождать до
следующих выборов, что не всегда приемлемо. Отмеченные недостатки
могут быть частично компенсированы параллельно выстраиваемой се-
тью прямой или "партиципативной" демократии, предусматривающей
прямое волеизъявление или прямое участие в решениях заинтересован-
ных групп общества. Однако, опять-таки если противопоставлять пря-
мую демократию представительской и требовать демонтажа последней,
ткань цивилизационных политических отношении может быть разруше-
на. Прямая демократия может быть успешной в малых группах (и то не
всегда), но как ее распространить на современное общество, намного
превышающее масштабы античного полиса, в котором она зародилась!
Современный гражданин политически социализируется не только в ма-
лых группах, в пространстве повседневности, но и в макроструктурах,
имеющих свои законы и нормы, свои неизбежные требования. Игнори-
ровать этот мир большой политики, требовать, чтобы общество уподо-
билось единой семье, связанной неофициальными узами и эмоционально
окрашенным "пониманием", - значит ориентироваться на утопию, осу-
ществление которой давно уже обещали тоталитарные идеологи.
Формальные принципы могут вести к бюрократизму и отчуждению,
но одновременно они ограждают нас от "тоталитарного сентиментализ-
ма", тяготящегося "формализмом права", — по произволу взыскиваю-
щего и по произволу покровительствующего "социально близким". Гра-
жданская самодисциплина и законопослушание, умение подчиниться
большинству и подождать до следующих выборов - это те формы поли-
тической аскезы, вне которых общество ставится перед удручающей
дилеммой: всеразрушительная анархия или всеудушаюший авторита-
179
ризм. Любопытно, что неформальные принципы, отрицающие "безду-
шие" бюрократии или "бездушие" закона, провозглашает еще один но-
вый политический субъект - мафия. Как известно, она строится по
принципу "семьи", ограждающей "своих" от норм закона и других со-
циальных ограничений. Она поистине "неформально" ориентирована
как в достижении своих целей, так и в поощрении тех, кто имеет к ней
какое-либо отношение.
Удручающий парадокс радикального постмодернизма состоит в том,
что мафии вписываются в его парадигму "абсолютно неформальных"
самодеятельных объединений, чурающихся унифицированности, форма-
лизма и нейтральности. Мафия "социализирует" своих членов в малых
неформальных группах. Призадумаемся над этим! В свое время идеоло-
гия левого радикализма, критикующая буржуазное гражданское общест-
во и правовое государство за бездушие, отчуждение и бюрократический
формализм, подготовила тоталитарный коммунистический "рай". Не
готовит ли нам нечто близкое к подобному раю идеология постмодерни-
стской контркультуры, не приемлющая единое гражданское общество и
современное государство за их недостаточную чуткость к неформаль-
ным различиям людей (в том числе ко всем меньшинствам, от этниче-
ских до сексуальных).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156
иерархию. Но способна ли любая культура сохраняться без известной
иерархии, подчинения частного общему, индивида - норме, гедонисти-
ческих импульсов — долгу? Пролетарии постмодернизма выдвинули ло-
зунг: "будьте реалистами, требуйте невозможного". Такой "реализм"
противопоставляет достоверность субъективного желания "абстракциям"
гражданского долга. Но гражданские нормы и обязанности являются
"абстракциями" лишь для тех, кто не прошел процесс политической
социализации, сохраняя инфантильное состояние. Апологетика инфан-
тилизма, осуществляющего "принцип удовольствия" и чурающегося
норм, небезопасна для социума. На Западе волна этого инфантилизма
на какое-то время была сбита другой, неоконсервативной волной, кото-
рую можно рассматривать как реванш нормы и традиции над социаль-
ной утопией. Отбитая на Западе постмодернистская волна нахлынула к
нам, и, следует признать, у нашего общества пока что не хватает сил
мобилизовать свои ресурсы для преодоления нигилистического инфан-
тилизма. Настоящая демократия оказалась недосягаемой, но вседозво-
ленность и узурпация норм оказались более доступными новациями за-
падной культуры, которые она нам переадресовала.
Впрочем, однозначная отрицательная оценка была бы, пожалуй,
преждевременной. Постмодернистские движения, дискредитирующие
фигуру "Отца" в культуре, привнесли в политику некоторые продук-
тивные новации, которые стоит отметить. Большинство этих новаций
выступают как альтернатива авторитарности, олицетворяемой "Отцом".
Во-первых, речь идет о неформальных группах в политике, альтерна-
тивных традиционным формальным структурам. Так, политические пар-
тии - это устойчивая формальная структура. Постмодернисты противо-
поставляют им неформальные гражданские инициативы - временные
объединения людей, созданные по поводу той или иной проблемы. Это
может быть протест против строительства аэропорта, грозящего жите-
лям шумовым загрязнением, или протестом возмущенных родителей
против дискриминационного указа министра просвещения и т.п. Люди
здесь объединяются помимо традиционных классовых различий и поли-
тических пристрастий - их беспокоит повседневность, ускользающая от
игр большой политики. Если воспринимать временные неформальные
объединения как особый вид социальной технологии, не возводя их в
принцип, то они прекрасно дополняют традиционную политику. Но ес-
ли, как это делается доктринерами радикального постмодернизма, воз-
водить неформальный принцип в абсолют, исключающий политическую
дисциплину и устойчивую политическую идентичность, то политические
институты попросту оказались бы разрушенными, а власть невоз-
178
можной. Опыт XX в. представил нам слишком убедительные свидетель-
ства опасности антигосударственных утопий, развязывающих анархию,
но кончающих тиранией, чтобы не разделять установок радикального
постмодерна в политике.
Во-вторых, альтернатива постмодернизма касается прямой демокра-
тии в противовес традиционной представительской. У представитель-
ской демократии в самом деле существуют несомненные недостатки. В
процессе представительства может теряться аутентичность социального
заказа: те, кто представляет, могут искажать волю тех, кого они пред-
ставляют. Соответствующая "забывчивость" депутатов, парламентских
фракций, партий, получивших доверие избирателей, а затем игнори-
рующих их требования, - нередкий случай в политике. Кроме того,
представительская демократия не всегда обеспечена механизмами об-
ратной связи, посредством которых находят своевременное отражение
изменения в настроении избирателей, их новые социальные потребности
и проблемы. Обескураженному избирателю предлагают подождать до
следующих выборов, что не всегда приемлемо. Отмеченные недостатки
могут быть частично компенсированы параллельно выстраиваемой се-
тью прямой или "партиципативной" демократии, предусматривающей
прямое волеизъявление или прямое участие в решениях заинтересован-
ных групп общества. Однако, опять-таки если противопоставлять пря-
мую демократию представительской и требовать демонтажа последней,
ткань цивилизационных политических отношении может быть разруше-
на. Прямая демократия может быть успешной в малых группах (и то не
всегда), но как ее распространить на современное общество, намного
превышающее масштабы античного полиса, в котором она зародилась!
Современный гражданин политически социализируется не только в ма-
лых группах, в пространстве повседневности, но и в макроструктурах,
имеющих свои законы и нормы, свои неизбежные требования. Игнори-
ровать этот мир большой политики, требовать, чтобы общество уподо-
билось единой семье, связанной неофициальными узами и эмоционально
окрашенным "пониманием", - значит ориентироваться на утопию, осу-
ществление которой давно уже обещали тоталитарные идеологи.
Формальные принципы могут вести к бюрократизму и отчуждению,
но одновременно они ограждают нас от "тоталитарного сентиментализ-
ма", тяготящегося "формализмом права", — по произволу взыскиваю-
щего и по произволу покровительствующего "социально близким". Гра-
жданская самодисциплина и законопослушание, умение подчиниться
большинству и подождать до следующих выборов - это те формы поли-
тической аскезы, вне которых общество ставится перед удручающей
дилеммой: всеразрушительная анархия или всеудушаюший авторита-
179
ризм. Любопытно, что неформальные принципы, отрицающие "безду-
шие" бюрократии или "бездушие" закона, провозглашает еще один но-
вый политический субъект - мафия. Как известно, она строится по
принципу "семьи", ограждающей "своих" от норм закона и других со-
циальных ограничений. Она поистине "неформально" ориентирована
как в достижении своих целей, так и в поощрении тех, кто имеет к ней
какое-либо отношение.
Удручающий парадокс радикального постмодернизма состоит в том,
что мафии вписываются в его парадигму "абсолютно неформальных"
самодеятельных объединений, чурающихся унифицированности, форма-
лизма и нейтральности. Мафия "социализирует" своих членов в малых
неформальных группах. Призадумаемся над этим! В свое время идеоло-
гия левого радикализма, критикующая буржуазное гражданское общест-
во и правовое государство за бездушие, отчуждение и бюрократический
формализм, подготовила тоталитарный коммунистический "рай". Не
готовит ли нам нечто близкое к подобному раю идеология постмодерни-
стской контркультуры, не приемлющая единое гражданское общество и
современное государство за их недостаточную чуткость к неформаль-
ным различиям людей (в том числе ко всем меньшинствам, от этниче-
ских до сексуальных).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156