Постмодернизм "снимает" противоположность субъекта и системы,
подвергая критике и претензии автономного субъекта в политике, и
претензии самодостаточной, самовоспроизводящейся системы.
Задолго до постмодернистов было замечено, что теория субъекта
(отражающая самомнение посттрадиционной личности) страдает одним
серьезным изъяном: монологизмом. Субъект, отвоевывая свою свободу у
традиций, сразу же впадает в противоположную крайность: он не слу-
шает другого, произнося свои запальчивые монологи в истории. Собст-
венно, буржуазных индивидуалистов ("единственных" М.Штирнера) и
их противников из социалистическо-коммунистического стана объеди-
няет установка на монологизм.
Парадоксально близким к буржуазному индивидуализму выступает
маркистско-ленинский авангард: он претендует на самодостаточность,
на то, что его и только его голосом говорит историческая необходи-
мость. В рамках этой монологической парадигмы политические оппо-
ненты по-настоящему не слышат друг друга. Их цель не в том, чтобы
постичь опыт другого и ввести в свой горизонт некое обогащающее
"инобытие", а в том, чтобы убедить или победить другого, т.е. воспро-
извести ситуацию монолога. Каждый политический актор стремится, в
пределе, к тому, чтобы монополизировать и монологизировать сферу
общественных практик.
Это искушение авангардизма свидетельствует о непреодолимости
марксистско-ленинской парадигмы, которая, как пишет теоретик герме-
невтики Гадамер, оправдана "лишь если исходить из предпосылок Геге-
ля, согласно которым философия истории посвящена в планы мирового
духа и благодаря этой посвященности способна выделить некоторые
частные индивидуальности в качестве всемирно-исторических, у кото-
рых наблюдается якобы действительное совпадение их партикулярных
помыслов и всемирно-исторического смысла событий"1.
1 Гадамер Х.Г. Истина и метод. М., 1988. С. 437.
108
Итак, мы попадаем в постмодернистскую ситуацию тогда, когда по-
настоящему отчаиваемся в своих надеждах на возможности осуществле-
ния великого исторического замысла тем или иным субъектом-
гегемоном. Как только мы приходили к пониманию, что история нико-
му не доверяла своих замыслов и у нас поэтому нет никаких шансов
попасть в заветную точку исторического пространства-времени, слепо
доверившись тому или иному гегемону, понятие политического субъек-
та сразу же теряет свое вдохновительно-мессианское значение.
Однако, постмодернизм идет значительно дальше в критике понятия
замысла в политике. Если даже мы отказываемся от попыток дальней-
ших персонификаций исторической необходимости, якобы доверившей
свое дело тому или иному "избранному" субъекту (гегемону, авангарду
и т.п.), и попытаемся анализировать понятие замысла, истолковав его в
обычном значении целей в политике, постмодернистская критика все
равно не оставит нас в покое. Она утверждает, что, вступая в политику,
нам предстоит навсегда отказаться от "чистоты замысла", т.е. от уве-
ренности, что итоги нашего участия в политической игре будут нахо-
диться в сколько-нибудь однозначном соответствии с нашими первона-
чальными целями. Во-первых, потому, что, как пишет М.Крозье, лиде-
ры и участники системы политических решений не обладают априорной
ясностью целей - цели уточняются в ходе диалога и взаимодействия,
при котором одни цели начисто бракуются как нереалистичные, другие,
напротив, появляются вопреки первоначальным намерениям.
Между абстрактностью первоначальной цели и конкретностью цели,
обретенной в процессе реализации разнообразных практик, - дистанция
огромного размера.
Во-вторых, политика всегда означает помещенность актора в игровое
поле, в котором ему противостоят соперники, обладающие сравнимой
силой умения и влияния. Собственно, только при таком допущении мы
имеем политику в современном смысле - вместо нерушимых твердынь
наследственной монархической власти. Игра достойна своего названия
лишь тогда, когда результаты ее заранее не предопределены и не пред-
сказуемы. Такие игры действительной соревновательности и непредска-
зуемости и представляет нам политический процесс в демократических
многопартийных системах.
Политическая игра есть производство результатов, в принципе от-
личных от замыслов любого участника и от суммы их замыслов. Как
следует отсюда, разочарование в результатах предвыборных и иных
обещаний политиков предопределено самим фактом политики как про-
изводства непредопределенных результатов и не зависит от субъектив-
ной честности тех или иных персонажей.
109
Постмодернистская ситуация помещает нас в "черный ящик" Исто-
на, внутри него, тогда как прежние типы ситуаций позволяли нам пре-
бывать вне его и рассчитывать на возможность наблюдать и оценивать
соответствие "входов" и "выходов", замысла и результатов, социальных
заказов со стороны гражданского общества и решений, продуцируемых
системой в ответ на эти заказы.
Ключевым понятием постмодернистской теории политической сис-
темы может считаться понятие политического производства.
Оно означает, что политика генерирует такие новые реальности, ко-
торые априорно не были заданы в любой форме - ни субъективно, в
виде замыслов акторов, ни системно, в виде тех или иных ролей.
Здесь мы переходим от критики субъекта к критике системы. Сис-
темно-функциональный анализ базируется на презумпции, что система
"первична" по отношению и к субъектам, которые она приглашает на
заранее заданные роли, и к событиям, которые якобы являются ее пре-
дусмотренным результатом.
На самом деле поле игры, или поле стохастического взаимодействия,
порождает результаты, которые не укладываются ни в то, что называет-
ся замыслом, ни в то, что называется ролью или функцией системы.
Всякая система имеет свои кодексы и воспринимает внешнюю реаль-
ность - проблемное поле - только под соответствующим углом зрения.
Если то или иное решение, каким бы рациональным само по себе оно
ни было, противоречит этим кодексам, система его отвергнет. Полити-
ческий актор помещен в поле напряжения между тем, что требует от
него та или иная социальная проблема, и тем, что позволяет ему инсти-
туциональная система, в которой он задействован. Следовательно, ра-
циональность его действий — это пограничная рациональность.
Поэтому между лояльностью политика по отношению к системе и
его способностью откликаться на нестандартные проблемы и ситуации
существует несомненное противоречие. Система отвергает политиков,
не готовых или не способных играть по ее правилам, но в то же время
крупные политики - это как раз те, кто посмели откликнуться на про-
блемы, системой не предусмотренные.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156