Бруно и всей классической науки. В
классической (лапласовской) Вселенной все процессы понимались как
обратимые. В современной картине стохастической Вселенной нераз-
рывно связаны три понятия: случайность, необратимость, уникальность.
Как пишет И.Пригожин, "замечательная особенность рассматриваемых
нами процессов заключается в том, что при переходе от равновесных
условий к сильно неравновесным мы переходим от повторяющегося к
уникальному и специфическому"2. В ряду этих понятий стоит и совре-
менное понятие необиоценоза. "Прометеев" человек видел в природе
мастерскую - пространство для ничем не ограниченных технологиче-
ских преобразований. Понятие геобиоценоза возвращает нас к старому
пантеистическому образу природы как живой взаимосвязанной целост-
ности - уникального "сверхорганизма", по отношению к которому не-
допустима механистическая комбинаторика.
Подведем итоги. В современной науке наблюдается несомненная ин-
версия доминирующих тенденций. Прежде экспансия естественно-науч-
ного рассудка, ориентированного исключительно на закон как необхо-
димую повторяющуюся связь явлений, состояла в том, чтобы распро-
странить метод генерализации на сферу социально-исторических и ду-
ховных явлений и тем самым вынудить к капитуляции традиционное
гуманитарное знание, памятующее об уникальном. Сегодня, напротив,
само естествознание все больше интегрирует "идеографическую" уста-
новку наук о культуре, ставя в центр понятия уникальности, органиче-
ской целостности, "хрупкости" Вселенной, связанной с антропным
принципом. Все эти понятия и принципы приобретают статус общена-
учных. Поэтому эволюция нашей молодой политологии должна строить-
ся с учетом этих кардинальных перемен в научной картине мира. Это
должно послужить предостережением против установок "технологичес-
кой свободы" - неограниченных манипуляций с социальными объектами
1 Моисеев Н.Н. Универсальный эволюционизм // Вопр. философии. 1991.
№ 3. С. 24.
2 Пригожий И., Стенгерс И. Порядок из хаоса. М., 1988. С. 54.
250
во имя упрощенно понятой эффективности. Сегодня политолог обязан
предостеречь любого реформатора от беззаботного употребления сильно
действующих социальных технологий. Социальная система, подобно
нашей Вселенной, держится "на острие", ее состояния отличаются осо-
бой хрупкостью. Прежнее реформаторство основывалось на отделении
магистрали прогресса — генеральной линии общественной эволюции —
от малозначащих случайностей. В современной постклассической науке
у случайности совсем другой статус: случайность переносится в сердце-
вину любого процесса, делая его нелинейным, неоднозначным и потому
в существенных моментах непредсказуемым. Современное общество,
лишенное традиционных подпорок в лице сословных перегородок и тра-
диций, представляет собой мир неравновесных состояний, не имеющий
устойчивой колеи; поэтому инициируя те или иные изменения, рефор-
матор не может довольствоваться наивно оптимистической установкой
("процесс пошел"); он должен знать о подстерегающем всюду хаосе.
Собственно, предостережение по поводу склонной к волюнтаризму
"прометеевой воли" можно обосновать не только на материале совре-
менной постклассической науки, но и на материале постклассической
культуры. Постклассическая культура осуществляет решительную пере-
группировку вечных архетипов мышления.
В отличие от модернистской культуры, актуализирующей в массо-
вом сознании миф удачливого героя, похищающего добычу (конька-
горбунка, царевну, царство), постмодернистская культура актуализирует
миф о наказанной гордыне или наказанном нетерпении.
Первый подпитывает "субъект-объектную" парадигму преобразующе-
го разума, в рамках которой прогресс персонифицируется деятельным и
напористым субъектом (например, классом-гегемоном, партией-
авангардом), а "отживший мир" третируется как "объект" его воли.
Второй образует социокультурную подпитку иной, алармистской па-
радигмы, где субъекты выступают как не ведающие последствий своего
активизма разрушители мира и в конечном счете - самих себя. Эта ус-
тановка на семиотический анализ политического действия, характерная
для философии постструктурализма, подхвачена и у нас рядом полито-
логов. В частности, автор этих строк попытался приложить к анализу
современных политических процессов архетипическую триаду ЖДюме-
зиля, касающуюся древнего индоевропейского общества (жрецы -
воины - пахари), и раскрыть присутствие архетшшческого импульса
251
воина - перераспределителя богатств в деятельности современных поли- j
тиков, обещающих своим избирателям богатую "добычу" в случае под-j
держки1. В.Цымбурский анализирует "поэтику политики" путем выяв-i
ления ее архетипических социокультурных подтекстов, опираясь при!
этом на семиотические исследования Берка, Фрая, Уайта.
Берк, в частности, вычленяет другую архетипическую триаду:
"претендент - обладатель - объект". Архетшшческие триады становятся
далеко не всегда осознанной, но устойчивой темой культурного творче-
ства - индивидуального и коллективного. В.Цымбурский находит эту
триаду в маленьких трагедиях Пушкина, в частности, в "Скупом рыца-
ре", где претендент - это Альберт, обладатель - Барон, а объект - золо-
то. "Сюжет "крушение скупца" комедиен по-мольеровски.., если в мо-
лодых претендентах на его добро видеть самостоятельных деятелей, ак-
тивное, победительное начало мира, а в сокрушенном старике - пассив-
ную и обреченную сторону того же мира, отступающего перед натиском
молодой жизни. Но такие сюжеты трагедийны, если видеть в разру-
шающемся существе целый гибнущий космос... например, если, излагая
политическую ситуацию в России начала XX в., представлять враждую-
щие политические силы, от октябристов до большевиков, ? качестве
шакалов, присутствующих при агонии внутренне надломленной импер-
ской государственности"2.
Легко увидеть, что заключенные в архетипической триаде мифа аль-
тернативные развязки соотносимы с образами классической и постклас-
сической науки: лапласовской и стохастической Вселенной. В первом
случае "претендент" воплощает неодолимую поступь прогресса, гаран-
тированную "непреклонными историческими закономерностями". Его
активизм изначально продуктивен, ибо интегрирован в одновариашную
логику лапласовской Вселенной, не знающую необратимых потерь. Во
втором же случае претендент, сам того не ведая, срывает мир со ста-
ционарной орбиты и развязывает силы, заведомо ему не подвластные. В
этой перспективе мир рассматривается "как возникший из хаоса благо-
даря уникальному стечению случайностей и тяготеющий слиться с хао-
сом, однако удерживаемый от диссипации напряжением консервативных
1 Панарин А.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156
классической (лапласовской) Вселенной все процессы понимались как
обратимые. В современной картине стохастической Вселенной нераз-
рывно связаны три понятия: случайность, необратимость, уникальность.
Как пишет И.Пригожин, "замечательная особенность рассматриваемых
нами процессов заключается в том, что при переходе от равновесных
условий к сильно неравновесным мы переходим от повторяющегося к
уникальному и специфическому"2. В ряду этих понятий стоит и совре-
менное понятие необиоценоза. "Прометеев" человек видел в природе
мастерскую - пространство для ничем не ограниченных технологиче-
ских преобразований. Понятие геобиоценоза возвращает нас к старому
пантеистическому образу природы как живой взаимосвязанной целост-
ности - уникального "сверхорганизма", по отношению к которому не-
допустима механистическая комбинаторика.
Подведем итоги. В современной науке наблюдается несомненная ин-
версия доминирующих тенденций. Прежде экспансия естественно-науч-
ного рассудка, ориентированного исключительно на закон как необхо-
димую повторяющуюся связь явлений, состояла в том, чтобы распро-
странить метод генерализации на сферу социально-исторических и ду-
ховных явлений и тем самым вынудить к капитуляции традиционное
гуманитарное знание, памятующее об уникальном. Сегодня, напротив,
само естествознание все больше интегрирует "идеографическую" уста-
новку наук о культуре, ставя в центр понятия уникальности, органиче-
ской целостности, "хрупкости" Вселенной, связанной с антропным
принципом. Все эти понятия и принципы приобретают статус общена-
учных. Поэтому эволюция нашей молодой политологии должна строить-
ся с учетом этих кардинальных перемен в научной картине мира. Это
должно послужить предостережением против установок "технологичес-
кой свободы" - неограниченных манипуляций с социальными объектами
1 Моисеев Н.Н. Универсальный эволюционизм // Вопр. философии. 1991.
№ 3. С. 24.
2 Пригожий И., Стенгерс И. Порядок из хаоса. М., 1988. С. 54.
250
во имя упрощенно понятой эффективности. Сегодня политолог обязан
предостеречь любого реформатора от беззаботного употребления сильно
действующих социальных технологий. Социальная система, подобно
нашей Вселенной, держится "на острие", ее состояния отличаются осо-
бой хрупкостью. Прежнее реформаторство основывалось на отделении
магистрали прогресса — генеральной линии общественной эволюции —
от малозначащих случайностей. В современной постклассической науке
у случайности совсем другой статус: случайность переносится в сердце-
вину любого процесса, делая его нелинейным, неоднозначным и потому
в существенных моментах непредсказуемым. Современное общество,
лишенное традиционных подпорок в лице сословных перегородок и тра-
диций, представляет собой мир неравновесных состояний, не имеющий
устойчивой колеи; поэтому инициируя те или иные изменения, рефор-
матор не может довольствоваться наивно оптимистической установкой
("процесс пошел"); он должен знать о подстерегающем всюду хаосе.
Собственно, предостережение по поводу склонной к волюнтаризму
"прометеевой воли" можно обосновать не только на материале совре-
менной постклассической науки, но и на материале постклассической
культуры. Постклассическая культура осуществляет решительную пере-
группировку вечных архетипов мышления.
В отличие от модернистской культуры, актуализирующей в массо-
вом сознании миф удачливого героя, похищающего добычу (конька-
горбунка, царевну, царство), постмодернистская культура актуализирует
миф о наказанной гордыне или наказанном нетерпении.
Первый подпитывает "субъект-объектную" парадигму преобразующе-
го разума, в рамках которой прогресс персонифицируется деятельным и
напористым субъектом (например, классом-гегемоном, партией-
авангардом), а "отживший мир" третируется как "объект" его воли.
Второй образует социокультурную подпитку иной, алармистской па-
радигмы, где субъекты выступают как не ведающие последствий своего
активизма разрушители мира и в конечном счете - самих себя. Эта ус-
тановка на семиотический анализ политического действия, характерная
для философии постструктурализма, подхвачена и у нас рядом полито-
логов. В частности, автор этих строк попытался приложить к анализу
современных политических процессов архетипическую триаду ЖДюме-
зиля, касающуюся древнего индоевропейского общества (жрецы -
воины - пахари), и раскрыть присутствие архетшшческого импульса
251
воина - перераспределителя богатств в деятельности современных поли- j
тиков, обещающих своим избирателям богатую "добычу" в случае под-j
держки1. В.Цымбурский анализирует "поэтику политики" путем выяв-i
ления ее архетипических социокультурных подтекстов, опираясь при!
этом на семиотические исследования Берка, Фрая, Уайта.
Берк, в частности, вычленяет другую архетипическую триаду:
"претендент - обладатель - объект". Архетшшческие триады становятся
далеко не всегда осознанной, но устойчивой темой культурного творче-
ства - индивидуального и коллективного. В.Цымбурский находит эту
триаду в маленьких трагедиях Пушкина, в частности, в "Скупом рыца-
ре", где претендент - это Альберт, обладатель - Барон, а объект - золо-
то. "Сюжет "крушение скупца" комедиен по-мольеровски.., если в мо-
лодых претендентах на его добро видеть самостоятельных деятелей, ак-
тивное, победительное начало мира, а в сокрушенном старике - пассив-
ную и обреченную сторону того же мира, отступающего перед натиском
молодой жизни. Но такие сюжеты трагедийны, если видеть в разру-
шающемся существе целый гибнущий космос... например, если, излагая
политическую ситуацию в России начала XX в., представлять враждую-
щие политические силы, от октябристов до большевиков, ? качестве
шакалов, присутствующих при агонии внутренне надломленной импер-
ской государственности"2.
Легко увидеть, что заключенные в архетипической триаде мифа аль-
тернативные развязки соотносимы с образами классической и постклас-
сической науки: лапласовской и стохастической Вселенной. В первом
случае "претендент" воплощает неодолимую поступь прогресса, гаран-
тированную "непреклонными историческими закономерностями". Его
активизм изначально продуктивен, ибо интегрирован в одновариашную
логику лапласовской Вселенной, не знающую необратимых потерь. Во
втором же случае претендент, сам того не ведая, срывает мир со ста-
ционарной орбиты и развязывает силы, заведомо ему не подвластные. В
этой перспективе мир рассматривается "как возникший из хаоса благо-
даря уникальному стечению случайностей и тяготеющий слиться с хао-
сом, однако удерживаемый от диссипации напряжением консервативных
1 Панарин А.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156