– Но у меня намечается стоящая роль. И думаю, я ее получу.
– Какая роль? – спросил Бадди, сразу настораживаясь.»
Иерихон напустил на себя таинственный вид.
– Не могу сказать.
– Телевизионный сериал?
– Ничего подобного.
– Реклама?
– Не-а.
– Тогда что же?
– Фильм. Первоклассный. – – Телевизионный?
– Не-а. Настоящий.
– А название?
Иерихон сощурился.
– Так я тебе и сказал! Чтобы ты побежал пробоваться? Ничего не выйдет. Да и вообще контракт у меня на мази. Сучка, которая набирает актеров, вся просто исходит от нетерпения взять меня. – Он сильно осклабился. – Усек?
Да, Бадди усек. А жлоб не проговорится. Он вспомнил Ангель. Она даже и не думала его пилить. Просто заговорила в скверную минуту, когда за душой у него осталось всего сорок два доллара – и никакого способа раздобыть еще. Пособие по безработице? Нет уж! Справки, анкеты, бумажки всякие – это не для него. Так он всегда считал, не начинать же теперь! , – Мне пора, – сказал он, вставая. Пробрался сквозь толпу и вздохнул полной грудью, когда вышел на улицу.
Шелли вышла следом за ним.
– Подвезешь меня? – сказала она.
Он оглядел ее и решил, что она может оказаться полезной.
– Само собой. Моя машина дальше по улице.
Она зашагала рядом с ним. От нее слабо пахло потом и сильно пряными духами.
– Какие танцы ты исполняешь? – спросил он.
– Художественные, – ответила она.
– Стриптизерка?
– Одна из лучших.
– Скромности тебе не занимать.
– А иди ты! Я правда одна из лучших и горжусь этим.
Они подошли к машине, он сел за руль и открыл правую дверцу.
– А ты актер, – заявила она, усаживаясь поудобнее. – Я могла бы сразу догадаться.
– Один из лучших, – быстро сказал он.
Она рассмеялась.
– Да уж! Потому-то ты и ездишь на этой рухляди.
– Она довозит меня, куда требуется. Я за рекламой не гонюсь.
– Не по карману, а?
– Ничего, справлюсь.
Она вытащила из сумочки сигарету с марихуаной и закурила.
– Вот что я тебе скажу, – начала она и предложила ему затяжку, но он мотнул головой. Кому надо, чтобы полицейские остановили их в такой час? – Из тебя получится потрясающий стриптизе?. Тело блеск, и ты умеешь двигаться.
Он расхохотался.
– Ну ты даешь!
Она осталась серьезной.
– Что тут забавного? Платят хорошо, и мужчины занимаются этим теперь наравне с женщинами.
– Я актер. Я же тебе сказал.
– Чем это мешает тебе раздеваться и брать за это деньги?
– Ты, конечно, скажешь, что Сильвестр Сталлоне сделал карьеру этим способом?
– Вот именно. Или ты не читаешь скандальную хронику?
– Этим грязным газетенкам верить нельзя. Ну, а твой приятель Банч… Кранч… Стена Иерихонская. Он раздевается?
– В голом виде на него и задаром смотреть не станут. Сутулые плечи, кривые коленки, и в хлебной корзинке всего ничего.
Он подрабатывает как официант – на голливудских вечеринках.
Думает, так его откроют.
А, к черту! Бадди забрал у нее сигарету, глубоко затянулся и потом небрежно сказал:
– Вдруг да и открыли? С ним же вот-вот контракт заключат.
– Брось! Неужели ты поверил? Да если Йер подаст сандвич Джонни Карсону, он всех оповестит, что его вот-вот пригласят в» Вечернее шоу «.
– Значит, никакого фильма вообще нет?
– Он ходил представляться.
– Для какого фильма?
Она тихонько засмеялась.
– Хочешь подставить ему ножку?
Он осторожно загнал машину на стоянку, удобно расположенную против их дома.
– Мы живем в свободной стране.
– Тебе виднее.
– Так что это за фильм?
– Зайдем ко мне нюхнем. От снега у меня всегда память улучшается.
Он подумал об Ангель. Красивая. Невинная. Ждет его.
Потом он подумал о паршивых сорока двух долларах.
– Ладно. Почему бы и нет?
Джина Джермейн имела агента, менеджера, секретаря, гримера-художника, парикмахера, бухгалтера, советника по вкладам, преподавателя драматического искусства и двух бывших мужей, – и всех их надо было содержать. Все они в чем-то он нее зависели.
Ей было тридцать три года – двадцать девять для прессы. Блондинка – крашеная, а не естественная. Хорошенькая, с круглыми, чуть выпуклыми глазами, вздернутым носиком и людоедским ртом, полным острых, белых, безупречных зубов. На Западном побережье Америки были тысячи девушек таких же хорошеньких, как Джина Джермейн. Но вот тело превращало ее в нечто особенное. Длинные точеные ноги, поджарая задница, двадцатидюймовая талия и огромная грудь. Тридцать девять упругих пышных дюймов с большими бледно-шоколадными сосками.
Звездой Джину Джермейн сделали ее потрясающие груди. В девятнадцать лет она попала на страницы» Плейбоя «, и ее немедленно открыл Голливуд.» Сейчас же пошлите за ней!»– распорядились две главы кинокомпаний, три директора студий и четыре восхищенных агента. А она уже была там. Макси Шолто, ловкий деляга, умевший распознать пару сенсационных грудей с первого взгляда, опередил всех.» Позвольте, я буду представлять вас, – сказал он, включив на полную силу свою подлую улыбочку. – Позвольте мне сделать из вас звезду «.
Старомодные, но такие весомые слова сработали. Джина оставила довольно тихую карьеру манекенщицы в Хьюстоне и улетела с Макси в Лос-Анджелес, где он устраивал ей небольшие роли то там то сям. Ничего сенсационного. До того дня, когда она вошла в кабинет директора телестудии, села на стул с высокой спинкой напротив него и небрежно раздвинула длинные, точеные, сексуальные ноги, как втолковывал ей Макси.
Налитые кровью глаза директора полезли на лоб от возбуждения. На Джине Джермейн была белая мини-юбочка, а под ней – ничего. Ни колготок. Ни трусиков. Ничего.
Результатом была роль в еженедельном комическом телесериале и еженедельные свидания с телевизионным директором, который через два года скончался от массированного инсульта.
Джина очень огорчилась – он был такой милый старичок. Но, с другой стороны, она, в сущности, больше в нем не нуждалась. Телевидение сделало ее звездой, а Макси сделал ее своей женой.
Телевизионный сериал Джины продолжался пять лет, ее брак – лишь на несколько месяцев дольше, однако они с Макси расстались друзьями, и он был шафером на ее разрекламированной свадьбе с актером, чьим амплуа были мужественные мужчины, а любимым развлечением – избивать ее, так что она развелась и с ним.
Личная жизнь у нее была сплошным хаосом, однако ее звезда продолжала восходить. Фильм, слепленный из комического сериала, принес большие доллары. А она тут же снялась в еще одной кассовой продукции. И оказалась редчайшим исключением из общего правила – звездой малого экрана, которой удалось остаться звездой и на большом экране. Внезапно она стала беспроигрышной картой. Каждый фильм с соучастием приносил деньги. Она давала опору снисходящим супер-звездам, была наивной партнершей эксцентричных комиков, изгибалась, извивалась и раздевалась с утомительным однообразием.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155