Ей открыла еще одна из бесчисленных мексиканок Мэрли и уставилась на нее через надежную цепочку.
– Bienos dias, – любезно сказала Элейн, хотя ей было вовсе не до любезностей, а больше всего хотелось завизжать. – Сеньора Грей уже встала?
– Que cual?.
– Сеньора Грей, – повторила Элейн. – Она встала? – Почему Мэрли, если уж нанимает мексиканцев, не выбирает таких, которые говорят по-английски?
– Нет.
И прежде чем Элейн успела рот открыть, дверь захлопнулась перед ее носом. Она онемела. Нет, Мэрли необходимо поставить в известность, как ведет себя ее прислуга. Дура даже не спросила, кто она! Ведь она же могла быть кем-то важным! Да и сама она очень даже важная! Обескураженная, рассерженная, она вернулась в тихое спокойствие своего бледно-голубого «Мерседеса»и не которое время неподвижно сидела за рулем.
Куда теперь, Элейн? В парикмахерскую, где должна будешь разыгрывать супругу кинозвезды? А то к Рону Гордино за приятным сексом? А может, явиться к Карен и Россу?
Заткнись, Этта! Что захочу, то и сделаю!
Но только чего она хочет?
Расплакаться.
Кричать и визжать.
Драться и царапаться.
Не снимать трубки, не слышать, как ее предают, – вот чего она хотела бы!
А какой великолепный день для приема! Повсюду вокруг вылизывались безупречные газоны. Горничные вели детей в школу, собаки исполняли под пальмами свой долг. Проехала патрульная машина. Через два дома остановился пикап «Спарклетс».
Беверли-Хиллз.
Как она любит его! Пока ты была на вершине, ничего лучше и быть не могло.
Как она ненавидит его! Когда ты внизу, ничего не бывает хуже.
В парикмахерской она против обыкновения почти все время молчала. А потом решила было позвонить Мэрли, однако подумала: «Нет! Мне никто не нужен. Сама справлюсь. – Я – Элейн Конти. А не трепло Этта Гродински из Бронкса!».
К матери Этту Гродински.
К матери Росса Конти.
К матери Карен Ланкастер.
Она спокойно забрала свою машину со стоянки и опять застыла за рулем, взвешивая, что делать дальше. Следовало поехать домой – времени оставалось в обрез, но за рулем «Мерседеса» она чувствовала себя так спокойно, так уверенно! Собственно, это было единственное место, где ей хотелось теперь быть.
Человек за рулем «Кадиллака» нетерпеливо засигналил, и она машинально поехала в сторону Уилшира. «Я хочу сорить деньгами! – вдруг решила она. – Пустить по ветру до последнего цента все деньги, которых у этого сукина сына нет!»
Она свернула на стоянку «Сакса»и промаршировала в магазин, словно гладиатор на арену. За час сделала покупок на восемь тысяч долларов и распорядилась, чтобы их доставили к ней домой.
Вышла она из магазина с победной улыбкой на губах и неторопливо направилась по Уилширук еще одному универсальному магазину. И сразу же увидела эмалевый браслет, который нельзя было не купить.
– Занесите на мой счет, – властно приказала она продавщице.
Девушка взяла ее кредитную карточку и направилась к телефону, поскольку браслет стоил дороже ста долларов. Вернувшись, она рассыпалась в извинениях:
– Простите, но возникли некоторые затруднения. Если вы подниметесь в наш кредитный отдел, наверное, все можно уладить.
– Но мне нужен этот браслет, – решительно заявила Элейн.
– Я очень сожалею, – сказала девушка смущенно.
– Да уж, пожалеть вам придется, – отрезала Элейн, повышая голос. – Пли вы не знаете, кто я?
Продавщица посмотрела на нее с явным недоумением. Она видела перед собой довольно привлекательную женщину со сложной прической. Но не Голди Хон или Фей Данауэй. К счастью, ее позвала другая покупательница, и она поторопилась отойти.
– Сучка! – сказала Элейн вслух. И тут же раскаялась, что обзывает ни в чем не повинную девушку. Это же вовсе не она, а Росс. Сукин сын не оплатил их последний счет!
Несколько секунд она стояла в нерешительности, не зная, что ей делать. Потом ее внезапно осенило, что сделать она может только одно. Она поглядела по сторонам. Продавщица занята, другие покупательницы разглядывают витрины. На нее никто не смотрит, и она вольна поступать, как хочет. Элейн молниеносно схватила браслет с прилавка, на котором продавщица оставила его, торопясь кончить их разговор.
Тихонько напевая, Элейн направилась к выходу.
На улице она глубоко вздохнула. В крови заструился адреналин. Вот теперь можно вернуться домой и посмотреть Россу в глаза, даже дрожанием ресниц не выдав, что ей известно, какая он никчемная и последняя сволочь. Да и что ей за дело! Она – миссис Росс Конти, а не богатая избалованная сучка Карен Ланкастер, у которой за душой только и есть, что знаменитый папочка.
Твердая ладонь легла ей на плечо, заставив остановиться.
– Извините, мэм, – сказала высокая женщина в очках. – Пожалуйста, вернитесь со мной в магазин. С вами хотел бы поговорить управляющий.
Карен встретила его не как обещала, в красной атласной рубашечке, штанишках с разрезом и бюстгальтере с окошечками, а в желтом тренировочном костюме и со злобной гримасой на лице.
Распахнув дверь, она обрушилась на него с упреками – меньше чем за два часа он добраться сюда не мог?
Росс широким шагом вошел в воплощенный идеал «Архитектурного дайджеста», и бросился на бежевый кожаный диван.
– Заткнись, а? У меня двадцать хреновых минут ушло, чтобы добраться от ворот этой тюрьмы до твоей двери.
– Что ты несешь? – бушевала она. – Решил, наверное, еще подрыхнуть, пока я тут жду тебя, точно какая-нибудь безмозглая девчонка-поклонница!
Он засмеялся: слишком уж мало Карен Ланкастер походила на девочку, восторженно выпрашивающую автограф.
– Ты не смейся! – взвыла она. – Я же могла бы спокойно поспать еще час!
Он вскинул руки над головой и громко застонал.
– Слушать, как меня пилят, я могу и дома! Я приехал потрахаться, а не терпеть трескотню в ушах.
Ее лицо потемнело еще больше.
– Мне расхотелось.
Он вскочил и пошел к двери.
– Собачься с кем-нибудь другим. Мне вот тоже расхотелось. – Он захлопнул дверь и нажал кнопку лифта.
Карен Ланкастер в тренировочном костюме и поганом настроении не соответствовала его представлениям о приятном утре. Он опять нетерпеливо нажал кнопку вызова лифта и старательно пукнул.
Из квартиры напротив появилась пожилая женщина и смерила его злобным взглядом. Ее окутывал пестрый халат, волосы были накручены на возмутительно розовые бигуди.
– Та? – произнесла она с каким-то еврейским акцентом, подозрительно его осматривая.
– Что – да? – огрызнулся он.
– Что вы делаете в моем холле? – спросила она ледяным тоном, брезгливо потянув ноздрями воздух.
Он поднял свои маскировочные черные очки и ответил ей свирепым взглядом.
– Как это – в вашем холле?
– Так, в моем. – Сопровождающий взгляд был не менее свирепым, чем у него.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155