С тех пор много воды утекло, а чем бы она ни была тогда, теперь она была фигурой, с которой приходилось считаться.
Биби Саттон была зачинательницей мод. Она могла создать или уничтожить модельера, ресторан, художника, поставщика.
Если Биби одобряла кого-то или что-то, этот человек, это предприятие обретали прочный успех. Она обладала энергией, элегантностью и сильным характером. И еще – французским акцентом, который и через двадцать лет придавал ей сходство с Бардо в неудачный день. Она культивировала ломаный английский, он был частью ее харизмы.
Адам Саттон прекрасно ее оттенял – высокий, невозмутимый. Чудесный актер с двумя «Оскарами». Все еще звезда В шестьдесят два года и столп лос-анджелесского общества. У них было двое детей: восемнадцатилетняя дочь училась в бостонском колледже, а девятнадцатилетний сын – в Гарварде. По слухам, у Биби был еще ребенок – добрачный результат бурного романа с.
Джорджем Ланкастером. Но Биби это отрицала. «Грязная ложь!»– сказала она журналисту, у которого хватило храбрости (или глупости) задать ей этот вопрос. И со слухом было покончено.
Биби и Адам Саттоны были монархами Голливуда. Идеальная пара. Богатые, принятые всюду, влиятельные.
– Хм-м-м… – протянула Карен. – Как мне хочется изловить нашу Биби со спущенными колготками! – Ее всегда потешала мысль об отце и Биби, сплетенных в жарком объятии столько лет назад.
Мэрли облизнула губы.
– А как мне хочется изловить нашего Адама в постели в одну прекрасную темную ночь! Предпочтительно со мной.
– С Адамом Саттоном? – изумилась Карен. – Ты шутишь!
Он наверняка самый большой зануда в постели, какие только есть в Беверли-Хиллз.
– Кому это известно? – ядовито заметила Мэрли.
– Во всяком случае, не мне, – ответила Карен. – И, по-моему, вообще никому. Он не трахается направо и налево.
– Какая редкость! – сказала Мэрли.
Элейн их не слушала, она уже вскочила и на всех парах двигалась к Биби.
– Дорогая! – Обе хором. Чмок-чмок в щеки. Губы не задевают кожи. – Как вы? – Все еще хором. – Какой у вас чудесный вид!
Ритуал завершился.
– Биби! – быстро сказала Элейн. – Я думаю устроить маленькое суаре двадцать четвертого. В пятницу. Ничего особенного. Просто уже сто лет у меня ни до чего руки не доходили. Росс был так занят! Но Боже мой, вам я могу не объяснять, что это такое! Так вы с Адамом будете?
– Пусик! – Биби была шокирована. – Э! Как я могу знать?
Вы думаете, я хоть что-нибудь знаю без моей книжки? Вы позвоните. Если мы свободны, то ра-а-ады будем быть. О кей, пусик?
– Да. Чудесно. Я вам позвоню, – смиренно сказала Элейн.
Назначить прием на день, когда Саттоны не смогут приехать? Немыслимо!
Она быстро вернулась к своему столику в залитом солнцем саду модного ресторана.
– Удачно? – спросила Карен, которая знала каждый ход этой игры.
– Позвоню ей позднее, – угрюмо ответила Элейн. – Без своей книжки она ничего не знает.
– Вранье! – отрезала Карен. – Она никогда не соглашается, пока не установит, что в этот вечер ничего лучше не предвидится.
Много лет назад мой отец устроил прием в честь ее дня рождения, а она в последнюю минуту сделала ручкой из-за какого-то дерьмового обеда с Хрущевым. Папочка был в бешенстве!
– Еще бы! – поддержала Мэрли. – Мой отец снимал Адама в двух своих фильмах, но она все равно не приглашает папочку, потому только, что он как-то раз не явился на один из этих ее званых обедов.
Элейн молча смотрела на подруг. Иногда в их обществе она начинала чувствовать себя неуютно. Они так в себе уверены! И по праву. Обе выросли в Беверли-Хиллз под крылышком богатых, знаменитых отцов, всегда имели деньги и останутся в элите, за кого бы ни выскочили замуж. По праву рождения. Маленькой Этте Гродински из Бронкса пришлось бороться за каждую мелочь. Выйти за кинозвезду, водвориться в особняке в Беверли-Хиллз, стать привлекательной умной Элейн Конти было нелегкой работой. Она мрачно отхлебнула белое вино.
Считай, что тебе повезло! Эти женщины – твои подруги. Они принимают тебя на равных. Ты им нравишься. Они рассказывают тебе о своей жизни и любовных делах, о своих туалетах и макияже, о своих косметологах и гинекологах. Ты теперь одна из них. Да! Не смей забывать об этом!
Этта. Элейн. Как тщательно замела она все следы своего прошлого! Ее родители были все еще живы, но давным-давно переселились из Бронкса в уютный дом на Лонг-Айленде. По сей день она ни разу не приглашала их погостить у нее в Беверли-Хиллз.
По сей день они не познакомились с Россом. Она звонила им раз в неделю и ежемесячно посылала им чек. Такие простые милые люди! В ее мире они чувствовали бы себя очень неловко и сиротливо.
Ты их стыдишься, Элейн!
Да нет же, нет!
– Вы поглядите, с кем Биби! – сказала Карен. Все глаза обратились на сотрапезника Биби, который опоздал, а теперь почти бежал к ней через переполненный ресторан.
– Всего-то Вулфи Швайкер, – презрительно отмахнулась Мэрли.
– Господи! А я на минуту приняла его за мужчину! – воскликнула Карен. – Он сильно изменился. Что он с собой сделал?
– Сбросил фунтов сорок, – сказала Элейн, вновь вступая В разговор.
– И правда! – изумлялась Карен. – Да у него же почти талия появилась!
Вольфганг Швайкер. Профессиональный сопровождатель.
Термин этот был изобретен для обозначения любого состоятельного мужчины со связями, который, когда мужья по той или иной причине отсутствовали, сопровождал замужних дам на всякие премьеры и вернисажи, а также в рестораны, где им было просто необходимо показаться. У Нэнси Рейган был свой такой. И Вулфи был тем же при Биби. В прошлом невероятный толстяк, он умудрился похудеть всего до пухлости. Круглолицый, коротконогий, в дорогом костюме – лучшем, какой только мог предложить Гуччи. Ему только-только перевалило за пятьдесят, и он был владельцем весьма преуспевающих мастерских по планированию и отделке ванных комнат с филиалами по всей стране. Все обожали Вулфи. Он был такой остроумный! Но он принадлежал Биби Саттон и хранил ей незыблемую верность.
– Знаете, – сказала Мэрли, постукивая по столу идеальными ногтями, – я как-то пригласила Вулфи на завтрак. А он вместо ответа спросил, будут ли Биби с Адамом. Я тогда была замужем за Нийлом, а он не терпит Биби и ни от кого этого не скрывал. Называл ее французской дыркой не на том общественном месте! – Мэрли хихикнула. – Ну, во всяком случае, я ответила «нет». И он сразу же ответил «нет». Вообразите только! Без нее даже маленького завтрака позволить себе не мог.
Завтрак завершился в вихре сплетен, намеков и общей ядовитости. Репутации, любовные связи, таланты и красивая внешность небрежно смешивались с пищей для воробьев. Элейн попросила счет и записала в нем номер своей кредитной карточки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155
Биби Саттон была зачинательницей мод. Она могла создать или уничтожить модельера, ресторан, художника, поставщика.
Если Биби одобряла кого-то или что-то, этот человек, это предприятие обретали прочный успех. Она обладала энергией, элегантностью и сильным характером. И еще – французским акцентом, который и через двадцать лет придавал ей сходство с Бардо в неудачный день. Она культивировала ломаный английский, он был частью ее харизмы.
Адам Саттон прекрасно ее оттенял – высокий, невозмутимый. Чудесный актер с двумя «Оскарами». Все еще звезда В шестьдесят два года и столп лос-анджелесского общества. У них было двое детей: восемнадцатилетняя дочь училась в бостонском колледже, а девятнадцатилетний сын – в Гарварде. По слухам, у Биби был еще ребенок – добрачный результат бурного романа с.
Джорджем Ланкастером. Но Биби это отрицала. «Грязная ложь!»– сказала она журналисту, у которого хватило храбрости (или глупости) задать ей этот вопрос. И со слухом было покончено.
Биби и Адам Саттоны были монархами Голливуда. Идеальная пара. Богатые, принятые всюду, влиятельные.
– Хм-м-м… – протянула Карен. – Как мне хочется изловить нашу Биби со спущенными колготками! – Ее всегда потешала мысль об отце и Биби, сплетенных в жарком объятии столько лет назад.
Мэрли облизнула губы.
– А как мне хочется изловить нашего Адама в постели в одну прекрасную темную ночь! Предпочтительно со мной.
– С Адамом Саттоном? – изумилась Карен. – Ты шутишь!
Он наверняка самый большой зануда в постели, какие только есть в Беверли-Хиллз.
– Кому это известно? – ядовито заметила Мэрли.
– Во всяком случае, не мне, – ответила Карен. – И, по-моему, вообще никому. Он не трахается направо и налево.
– Какая редкость! – сказала Мэрли.
Элейн их не слушала, она уже вскочила и на всех парах двигалась к Биби.
– Дорогая! – Обе хором. Чмок-чмок в щеки. Губы не задевают кожи. – Как вы? – Все еще хором. – Какой у вас чудесный вид!
Ритуал завершился.
– Биби! – быстро сказала Элейн. – Я думаю устроить маленькое суаре двадцать четвертого. В пятницу. Ничего особенного. Просто уже сто лет у меня ни до чего руки не доходили. Росс был так занят! Но Боже мой, вам я могу не объяснять, что это такое! Так вы с Адамом будете?
– Пусик! – Биби была шокирована. – Э! Как я могу знать?
Вы думаете, я хоть что-нибудь знаю без моей книжки? Вы позвоните. Если мы свободны, то ра-а-ады будем быть. О кей, пусик?
– Да. Чудесно. Я вам позвоню, – смиренно сказала Элейн.
Назначить прием на день, когда Саттоны не смогут приехать? Немыслимо!
Она быстро вернулась к своему столику в залитом солнцем саду модного ресторана.
– Удачно? – спросила Карен, которая знала каждый ход этой игры.
– Позвоню ей позднее, – угрюмо ответила Элейн. – Без своей книжки она ничего не знает.
– Вранье! – отрезала Карен. – Она никогда не соглашается, пока не установит, что в этот вечер ничего лучше не предвидится.
Много лет назад мой отец устроил прием в честь ее дня рождения, а она в последнюю минуту сделала ручкой из-за какого-то дерьмового обеда с Хрущевым. Папочка был в бешенстве!
– Еще бы! – поддержала Мэрли. – Мой отец снимал Адама в двух своих фильмах, но она все равно не приглашает папочку, потому только, что он как-то раз не явился на один из этих ее званых обедов.
Элейн молча смотрела на подруг. Иногда в их обществе она начинала чувствовать себя неуютно. Они так в себе уверены! И по праву. Обе выросли в Беверли-Хиллз под крылышком богатых, знаменитых отцов, всегда имели деньги и останутся в элите, за кого бы ни выскочили замуж. По праву рождения. Маленькой Этте Гродински из Бронкса пришлось бороться за каждую мелочь. Выйти за кинозвезду, водвориться в особняке в Беверли-Хиллз, стать привлекательной умной Элейн Конти было нелегкой работой. Она мрачно отхлебнула белое вино.
Считай, что тебе повезло! Эти женщины – твои подруги. Они принимают тебя на равных. Ты им нравишься. Они рассказывают тебе о своей жизни и любовных делах, о своих туалетах и макияже, о своих косметологах и гинекологах. Ты теперь одна из них. Да! Не смей забывать об этом!
Этта. Элейн. Как тщательно замела она все следы своего прошлого! Ее родители были все еще живы, но давным-давно переселились из Бронкса в уютный дом на Лонг-Айленде. По сей день она ни разу не приглашала их погостить у нее в Беверли-Хиллз.
По сей день они не познакомились с Россом. Она звонила им раз в неделю и ежемесячно посылала им чек. Такие простые милые люди! В ее мире они чувствовали бы себя очень неловко и сиротливо.
Ты их стыдишься, Элейн!
Да нет же, нет!
– Вы поглядите, с кем Биби! – сказала Карен. Все глаза обратились на сотрапезника Биби, который опоздал, а теперь почти бежал к ней через переполненный ресторан.
– Всего-то Вулфи Швайкер, – презрительно отмахнулась Мэрли.
– Господи! А я на минуту приняла его за мужчину! – воскликнула Карен. – Он сильно изменился. Что он с собой сделал?
– Сбросил фунтов сорок, – сказала Элейн, вновь вступая В разговор.
– И правда! – изумлялась Карен. – Да у него же почти талия появилась!
Вольфганг Швайкер. Профессиональный сопровождатель.
Термин этот был изобретен для обозначения любого состоятельного мужчины со связями, который, когда мужья по той или иной причине отсутствовали, сопровождал замужних дам на всякие премьеры и вернисажи, а также в рестораны, где им было просто необходимо показаться. У Нэнси Рейган был свой такой. И Вулфи был тем же при Биби. В прошлом невероятный толстяк, он умудрился похудеть всего до пухлости. Круглолицый, коротконогий, в дорогом костюме – лучшем, какой только мог предложить Гуччи. Ему только-только перевалило за пятьдесят, и он был владельцем весьма преуспевающих мастерских по планированию и отделке ванных комнат с филиалами по всей стране. Все обожали Вулфи. Он был такой остроумный! Но он принадлежал Биби Саттон и хранил ей незыблемую верность.
– Знаете, – сказала Мэрли, постукивая по столу идеальными ногтями, – я как-то пригласила Вулфи на завтрак. А он вместо ответа спросил, будут ли Биби с Адамом. Я тогда была замужем за Нийлом, а он не терпит Биби и ни от кого этого не скрывал. Называл ее французской дыркой не на том общественном месте! – Мэрли хихикнула. – Ну, во всяком случае, я ответила «нет». И он сразу же ответил «нет». Вообразите только! Без нее даже маленького завтрака позволить себе не мог.
Завтрак завершился в вихре сплетен, намеков и общей ядовитости. Репутации, любовные связи, таланты и красивая внешность небрежно смешивались с пищей для воробьев. Элейн попросила счет и записала в нем номер своей кредитной карточки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155